Наталья точно знала, что можно успеть многое, если не разбрасываться: утренний душ — семь минут, кофе в турке — четыре, корм для кота — насыпать до риски в стаканчике, маршрут на работу — двадцать шесть минут пешком и плюс пять, если дождь. На холодильнике у неё висел листок с аккуратными квадратиками дел: «оплата света», «звонок поставщику тканей», «выгулять Маркиза вторым кругом», и внизу ручкой приписано: «не забыть свечку для торта Илье: пятница». Илья смеялся, что у жены «табель времени», но сам этот порядок уважал — ему нравилось приходить в дом, где пахло чистым полотенцем и супом.
В тот вечер, когда всё началось, позвонила тётя Лидия — мамино родство, голос сладковатый, словно на языке варенье. Попросила о «малости».
— На пару ночей, — тянула она, — Костик с Алисой к вам заедут. Курсы у них по франшизам, ярмарка. Комнату не успели найти, а деньги сейчас, сами понимаете, вкладывают. Ты же у нас золотце, выручишь?
Илья, слушая краем уха, только кивнул: мол, давай, чего уж. Наталья сказала сама себе: «Ну два дня — не катастрофа», — и согласилась. Уточнила про одеяла, про время приезда. Ей ответили: «Ой, родная, да они тихие! Ты их и не заметишь».
Они «не заметились» в половине двенадцатого, когда в дверях возник Костя с коробками, а следом Алиса в пуховике, блестящем, как пакет. Коридор мгновенно стал узким: на коврике — следы, у стены — стойка с какими-то плакатами «Смузи бар “КоСмуз”», полиэтилен шуршит.
— Мы на два денька, — обронил Костя, уже подключая зарядку к ее розетке. — Где у вас Wi-Fi, сестрёнка? А то сториз надо выгрузить, подписчики ждут.
— Пароль на шкафчике, — сказала Наталья, забирая у него одну из коробок. Она оказалась полной пластиковых стаканов и крышек. — Проходите в зал, раскладушка там.
Алиса вошла плавно, как в отрепетированную сцену:
— У вас так уютно! Слушай, Наташа, а блендер у тебя есть? Мы завтра хотели протеиновый коктейль тестить. Нам буквально на десять минут.
— Есть, — ответила Наталья, и сама себе: «Завтра покажу где». Она устала и хотела спать.
На утро Наталья вышла раньше — Маркиз вертелся под ногами, выставляя хвост, а Илья варил овсянку. Гости ещё дремали: из-под двери зала вытекала прихотливая линия света — экран телефона мигал. «Два дня, — решила она, — и по домам. Всё будет спокойно».
Не получилось.
Уже в обед ей позвонила соседка, Лара Ивановна, та самая, что знает, кто в подъезде когда менял шторы.
— Наташа, милая, что у вас там происходит? Всю лестницу коробками завалили, курьеры ездят один за другим. Лифт забили, я с сумками стояла десять минут.
Наталья моргнула в экран монитора с таблицой заказов и попросила прощения, хотя виновата не она. На другом конце провода вздох:
— Ты девочка порядочная, я знаю. Но скажи своим… ну… родственникам, чтоб не превращали дом в склад.
Она положила трубку, отписала Илье, потом сдержанно написала Косте: «Пожалуйста, не ставьте коробки на площадке. Соседи жалуются». Пришёл ответ почти мгновенно — эмодзи с поднятыми руками и «понял-принял». Через полчаса курьер позвонил в офис:
— Я по адресу, а меня внизу встречать некому. В заказе написано: «Поднимите к Наташе, она примет».
«Как “примет”?» — подумала Наталья, а вслух сказала: — Извините, я на работе, я ничего не заказывала.
Когда она вечером открыла дверь, порог был заставлен коробками «Смеси для смузи» и «Кокосовая стружка». Алиса на кухне промывала шпинат прямо в мойке, не убирая раковины от посуды, и весь стол был липкий.
— Мы сегодня так продуктивно! — обрадовалась Алиса. — Нашли поставщиков. Смотри, Нат, это только старт. Ой, блендер твой где?
Блендер уже стоял на столе, и Наталья заметила на корпусе аккуратный подпалины, как от перегрева. Её ладони сами собой сжались.
— Алиса, его нельзя на длинном режиме. Там двигатель слабый… был, — и она почувствовала, как звучит слово «был».
— Да что ему будет, — отмахнулась Алиса. — Он и так шумел. Кстати, мы в твоём холодильнике немного сложили. Ничего? Мы всё по полочкам.
«По полочкам» означало, что её контейнер с супом утонул в пакетах замороженной клубники, а на верхней полке вместо варенья стояла прозрачная канистра, пахнущая бананом. Илья сел за стол, молча подтянул ближе хлеб. Он умел молчанием показывать, что зол.
— Давайте договоримся, — сказала Наталья, чувствуя, как ей хочется, чтобы голос звучал без дрожи. — На две ночи — договорились. У нас работа, свои дела. Складом квартира быть не может. Коробки — в зал, проходы свободны, холодильник — наша половина, ваша половина. И, пожалуйста, курьеров — без «поднимите к Наташе».
Костя кивнул так, будто они обсуждали время съемки:
— Да-да-да, ты просто космос, всё чётко. Мы аккуратные, не кипишуй.
«Не кипишуй», — отозвалось в ней эхом. Она улыбнулась, потому что так проще, и пошла на кухню вытаскивать суп.
На второй день Костя попросил «займ до понедельника, мелочь — три тысячи», и объяснил: «выручим друзей, и всё». Наталья поймала Ильин взгляд: «Как скажешь?» Она сказала «ладно». Сумма была не смертельная. Вечером позвонила тётя Лидия:
— Ну ты ангел, Наташа! Я Костика знаю — он вернёт. У них проект горит, ты же понимаешь.
Она слушала и видела, как Алиса выкладывает в сториз их кухонный стол: «Тестируем вкусы! Выбираем банан или манго?» И в кадр попадал её подранный разделочный коврик — и от этого было ощущение, как будто кто-то залез в сумочку без спроса.
Через неделю «пару ночей» растянулось как жвачка. Костя сказал, что «комнату забрали перед носом», «хозяйка закатила фокусы», «мы почти нашли». В понедельник три тысячи не вернулись: «банк завис, переведу позже». Алиса потеряла крышку от блендера — «она сама куда-то делась» — и попросила Наталью с утра «не жарить, а то запахи, у нас эфир».
Эфир, как выяснилось, был не только в телефоне. Они устроили «пробный запуск» прямо в их зале: Алиса встала у баннера «КоСмуз», Костя шутил про «детокс после скучной работы», в углу дрожал Маркиз, уши прижав. Наталья похлопала его по спине и накрыла переноску пледом — кот тоже заслуживал тишины.
— Вы долго? — тихо спросила она между сториз.
— Ещё чуточку. Главное — не шуршите там кастрюлями, — сказал Костя, не отрываясь от экрана.
Она ушла на кухню, включила чайник, потом выключила — в зале шипела реклама, в коридоре маячили коробки. Илья кропотливо расширял на ноутбуке смету: у него на работе крупный заказ, он отвечал за цифры, и ему надо было тишины больше, чем всем. Наталья поймала себя на нелепой мысли: может, они действительно «взлетают», может, потерпеть ещё три дня? Конечно.
Соседи терпели меньше. В субботу утром в дверь позвонил консьерж Григорий — молодой ещё, но уже производил вид «старшего по кораблю». С ним стояла Лара Ивановна.
— Наташа, — начал Григорий официальным тоном, — по вашему адресу идёт интенсивное движение курьеров и торговых представителей, фиксирую. Пожалуйста, наведите порядок: у нас регламент. Плюс шум в вечерние часы, жалобы.
— Это не… — начала Наталья, но так и не придумала, как сформулировать «это не мы», чтобы не звучало детски.
— Мы всё учтём, — вмешался Илья, вставая рядом. — Извините за беспокойство.
— Ребята, — добавила Лара Ивановна мягче, — вы хорошие. Но гости у вас — без тормозов.
После их ухода Наталья сунула телефон в карман и позвала Костю и Алису «на минуту». Они пришли вдвоём, как на переговоры, с одинаково приподнятыми бровями.
— Это серьёзно, — сказала она. — У нас жалобы, нам стыдно. Давайте так: вы убираете коробки в зал, курьеров — только на улицу, под расписку. Эфиры — днём, но не у нас дома, вы же зачастую ходите по каворкингам. И, Костя, пожалуйста, с адресом — зачем ты везде пишешь наш?
— Нам нужен надёжный пункт, — быстро ответил он. — Мы же родня. Это же на пару дней. Ой, и ещё. Нат, ты не могла б выступить контактным лицом? Тебя звонят — ты просто скажи, что мы скоро подойдём. Это так, формальность.
— Нет, — сказала Наталья и удивилась, как легко это прозвучало. — Контактным лицом быть не буду.
Алиса улыбнулась очень широко:
— Конечно, нет, ты занята. Тогда хотя бы возьми заказ, там пакетики. Мы вечером всё разберём.
Она кивнула — и тут же пожалела. Но «взяла» значит «взяла».
В понедельник на работе у Натальи повисла дедлайном презентация. Коллеги — Анна и Тимур — подтрунивали с сочувствием:
— Твоя свита ещё у тебя? — спросила Анна, щёлкая по графикам. — Дай мне их на неделю, пусть мне лайки накрутят на корпоративный канал.
— Какие лайки, они мне квартиру съедят, — попыталась пошутить Наталья и тут же поймала, как за этой репликой стоит усталость. — Они вроде вот-вот съезжают.
Тимур, человек, который всегда успевал вовремя, даже когда опаздывал поезд, посмотрел прямо:
— Скажи дату. Не «вот-вот», а календарную. И пусть подписываются.
Она кивнула. Вечером, собрав храбрость в кулак, она распечатала лист: «До 1 числа Костя и Алиса освобождают жилплощадь. До 28-го компенсируют расходы на интернет и электричество». Положила на стол. Четко. По делу.
Костя прочитал и щёлкнул ручкой:
— Ой, как всё серьёзно. Мы же родные. Чё бумажки? Ты нас совсем за чужих держишь?
— Мы не чужие, — сказала Наталья. — Но у нас правила. Если вы не укладываетесь — ищите другое место.
Алиса тут же прижала бумагу ладонью:
— Да мы согласны! Конечно. Мы даже скинулись — держи, — и протянула две купюры по тысяче. — Остальное — завтра.
«Завтра» пришло вместе с новыми коробками. В этот день у Натальи наконец сорвалось: она нашла в мусорном ведре крышку от блендера — расплавившуюся, с приварившимися кусочками пластика.
— Алиса, — позвала она.
— А? — Алиса выглянула из зала с телефоном в руках. — Ой, это? Подумаешь, крышка. Мы купим новую. Он у вас всё равно не тянет.
— Он тянул десять лет, — тихо ответила Наталья.
Она метнулась в комнату, села на край кровати, посмотрела на Илью. Он отложил ноутбук. Не спросил «что случилось», потому что всё было ясно. Просто сказал:
— Я с ним поговорю.
— Нет, — ответила она и удивилась твёрдости. — Я сама.
Позже, уже ночью, когда дом выдохся, Наталья лежала и думала, как сформулировать «границы» так, чтобы не звучать модным словом из «психологии для чайников». Любой разговор с Костей уплывал в шутливость, любой вопрос к Алисе — в «ой-ой, не ругайся». Она впервые поймала себя на мысли: «А чего мы всё терпим?» И тут же подумала, как тётя Лидия скажет: «Наташа, ну ты же умная, добрее надо быть». Она знала — доброта не обязана быть удобной.
Она написала на листке: «Комната до 1 числа. Курьеры — самовывоз. Холодильник — пополам. Деньги — завтра. Эфиры — вне дома». Положила лист на микроволновку, как напоминание всем. Утро начнётся — будет разговор. А пока она лежала и слушала, как на кухне покрякивает холодильник, как Маркиз тычет лапой в дверь, и как за стеной Костя смеётся над чьей-то шуткой в телефоне. Смех звучал чужой в их квартире.
«Два дня, — напомнила она себе. — Всего два дня обещали». И подумала, что обещания тоже имеют срок годности.
С утра разговор не задался. Наталья встала раньше всех, наливала в термос кофе, когда из зала выполз Костя в спортивных шортах, с телефоном в руке.
— О, Натаха, ты уже? Мы вчера засиделись, видос монтировали. А ты чего листки клеишь по кухне, как в офисе? — он ткнул пальцем в её записку на микроволновке.
— Это не «как в офисе», это правила. Чтобы все понимали, что можно, а что нет, — сказала она, стараясь звучать спокойно.
— Да ладно, расслабься. Ты же сама понимаешь, мы временно, — Костя щёлкнул по экрану. — Через неделю нас и след простынет.
«Неделю?» — Наталья почти спросила вслух, но прикусила язык. Вчера было «до первого числа».
К обеду позвонила тётя Лидия. Голос у неё был таким мягким, что Наталья почти почувствовала запах жасмина, которым та любила душиться.
— Наташенька, не ругай их, прошу. У них сейчас ответственный момент. Ты же молодец, у тебя работа стабильная, муж рядом, порядок в доме. А им пока трудно. Родных поддерживать — это благословение.
Наталья слушала и думала, что в этой речи спрятан крючок: «у тебя всё есть, значит, обязана».
— Лидия Петровна, они обещали на два дня. Сейчас в квартире склад. Я прошу хотя бы уважать наши границы.
— Ну что ты, дорогая. Молодёжь нынче такая, у них свой ритм. Ты не обращай внимания, — и трубку положили с лёгкостью, будто разговор был про погоду.
Следующие дни превратились в калейдоскоп мелких, но жгучих раздражений.
Эпизод первый: в четверг Алиса устроила «дегустацию для друзей». Четверо парней и девушек с рюкзаками расселись прямо на ковре, пили её коктейли и обсуждали «продвижение». Наталья пришла после работы, на пороге пахло протухшими бананами.
— Алиса, — позвала она. — Ты говорила, что у вас встреча в кафе.
— Ну, у нас тут уютнее! — счастливо отозвалась та. — Смотри, все в восторге. Нат, у тебя случайно чашек побольше нет? Эти крошечные, неудобно.
Эпизод второй: Илья готовил отчёт, ему срочно нужен был интернет, а Костя вёл прямой эфир. Сеть легла.
— Кость, выключи трансляцию на десять минут, — попросил Илья. — У меня дедлайн.
— Бро, ну ты чего? У меня люди смотрят. Подожди чуть, у меня тут интерактив. Твои цифры и через полчаса никуда не денутся.
Илья вышел из комнаты и захлопнул ноутбук так, что Наталья вздрогнула.
Эпизод третий: в воскресенье утром Алиса громко разговаривала с мамой по телефону.
— Ну, мы тут у Натахи. Да-да, она нормальная, только всё по правилам хочет. Ну да, у неё такая манера. Ага, муж у неё спокойный, терпит.
Наталья случайно услышала эти слова и ощутила, как внутри что-то переворачивается.
Она пыталась говорить спокойно. Вечером, когда гости убавили звук, Наталья села напротив.
— Слушайте, давайте честно. Нам тяжело. У нас работа, распорядок. Мы обещали помочь на пару дней, но вы уже две недели здесь. Нам нужен порядок.
Костя в ответ развёл руками, как актёр в дешёвой постановке:
— Да какие проблемы? Мы же ничего не требуем! Спим тихо, сами едим. Ну, чуть блендер напрягли, но купим новый. Чего ты взвинтилась?
— «Чуть» — это коробки, курьеры, эфиры, люди на полу. Я не могу так жить, — голос дрогнул, и Наталья прикусила губу.
— Нат, — протянула Алиса сладко, — ты сама себя накручиваешь. Мы ж семья. Мы же благодарны.
Илья поднял голову от ноутбука:
— Благодарность — это не слова. Это когда уважают чужой дом.
Наступила тишина, но ненадолго.
Через пару дней на работе коллега Анна принесла пирог и предложила:
— Наташа, оставайся у нас на ночь. Видно же, ты устала. Пусть твои «стартаперы» там хозяйничают.
Наталья отказалась, но сама мысль об этом стала зудеть в голове. Дом перестал быть местом отдыха. Ей приходилось выбирать: либо терпеть, либо уходить.
Соседи снова жаловались. Григорий, консьерж, однажды сказал прямо:
— Наталья Николаевна, если ситуация не изменится, будем писать коллективное обращение. Нам всё равно, кто виноват, квартира-то ваша.
И тут она поняла: ещё немного — и пострадает их собственная репутация в доме.
Ночью Наталья лежала рядом с Ильёй и думала: «Как объяснить, что мы не обязаны жертвовать своим покоем ради чужих проектов?» Она вспоминала маму, которая всегда говорила: «Семья — это святое, потерпишь». Но сейчас терпение походило на петлю.
Илья прошептал:
— Я вижу, как тебе плохо. Может, просто выставим их?
— И тётя Лидия? Она же потом будет мне всю жизнь напоминать.
— Пусть. Ты живёшь не ради неё.
Она молчала. Но в голове уже созревала твёрдость.
На следующий день Наталья не выдержала: собрала коробки у двери, вымыла кухню и сказала вслух, чтобы слышали все:
— Сегодня вечером мы садимся и обсуждаем дату вашего отъезда. Не «скоро», не «вот-вот». Конкретную.
Алиса прикусила губу и сделала вид, что не слышит. Костя фыркнул:
— Ты чего, генерал? Мы и так на чемоданах.
Но Наталья впервые за всё время не опустила глаза.
В тот момент она поняла: конфликт неизбежен.
Вечером, когда Наталья вернулась с работы, в квартире пахло подгоревшей овсянкой и дешёвым освежителем. Алиса, босиком, стояла у плиты и помешивала кастрюлю, из которой тянулся густой дым.
— Ой, Нат, — сказала она радостно, — мы ужин решили сварганить! Правда, кашка немного пристала. Но ты не придирайся, главное — внимание!
Илья снял пиджак и молча повесил его на спинку стула. Наталья, оглядев грязные тарелки на столе, почувствовала, как сердце уходит в пятки. Это было похоже не на ужин, а на издевку: вся кухня — в липких следах, в раковине пирамиды кружек, а поверх её чистого полотенца лежала тряпка, пропитанная маслом.
— Мы должны обсудить дату, — сказала Наталья прямо. — Сегодня.
Костя, устроившийся на диване, не оторвал глаз от телефона.
— Да что обсуждать? Мы ж говорили: скоро. Нам сейчас съёмка одна, потом точно съедем. Ты же видишь, мы на чемоданах.
— Чемоданы не мешают вам заказывать по двадцать коробок в неделю, — вмешался Илья. Голос его был сухой, без привычного тепла.
Костя фыркнул:
— Ну прости, что мы развиваемся. Не все ж могут сидеть в офисе и радоваться стабильной нищете.
Наталья почувствовала, как будто ей дали пощёчину. Алиса тут же подхватила:
— Да ладно, Костя шутит. Наташ, мы же благодарны! Мы даже рекламу сделаем для тебя — напишем, что у тебя лучший кофе в городе!
— Мне не нужна реклама, — сказала Наталья и посмотрела прямо на них. — Мне нужен порядок в моём доме. Дата — завтра. Вы съезжаете завтра.
Молчание разрезало воздух. Алиса улыбнулась своей сладкой улыбкой, но в глазах мелькнуло раздражение.
— Ты, конечно, хозяйка. Но знаешь, как некрасиво выгонять родных? У тебя же сердце доброе. Неужели трудно потерпеть ещё недельку?
И тут Наталья впервые позволила себе сказать то, что вертелось на языке уже давно:
— Трудно. Очень трудно. И я больше не собираюсь терпеть.
Соседи услышали их ссору. Позже, на лестнице, Лара Ивановна перехватила Наталью и тихо сказала:
— Ты молодец, что решилась. А то они совсем обнаглели. Весь подъезд только о них и говорит.
Наталья кивнула, но в душе у неё было чувство тревоги: конфликт теперь вышел наружу, и обратного пути нет.
На следующий день всё случилось в лоб. Наталья вернулась домой и увидела, что гости разложили на кухонном столе ещё больше банок и пакетов. Костя разговаривал с кем-то по видеосвязи:
— Да, у нас тут база, место надёжное. Всегда есть кому открыть дверь. Да хоть в два часа ночи, родственники не подведут.
Наталья замерла. Слово «база» в отношении её квартиры прозвучало так мерзко, что в груди что-то щёлкнуло.
— Слышишь? — она шагнула ближе. — Это не база. Это наш дом. И ты не имеешь права так распоряжаться.
Костя повернулся, прищурился и с ухмылкой выдал:
— Хватит глазами хлопать, готовь ужин, мы есть захотели.
Эта фраза прозвучала как приказ, как плевок. Алиса прыснула смехом, будто это шутка.
Наталья почувствовала, как у неё похолодели пальцы. Она посмотрела на Илью. Тот встал, подошёл к двери и тихо сказал:
— Либо вы уходите сегодня, либо я выношу ваши коробки на лестницу.
Костя скривился:
— Вот вы какие. Родню на улицу. Да вы сами без нас скучные и никому не нужные.
Алиса попыталась ещё что-то залепетать про «семейные узы», но уже было видно — за вежливостью прячется злость и страх.
Конфликт повис в воздухе, как гроза. Коробки всё ещё стояли у стены, в раковине плескались грязные чашки, Маркиз прятался под диваном. Никто не сделал первого шага.
Наталья стояла посреди кухни и понимала: решение принято, назад дороги нет. Но как именно они будут уходить — со скандалом, с оскорблениями или тихо, сжав зубы, — ещё предстояло узнать.
И дверь в зал, где остались их вещи, казалась не дверью, а чертой, которую придётся перейти всем.
Придирчивая свекровь