Карточку я держала в старой маминой шкатулке, между пожелтевшими фотографиями и засохшим букетиком ландышей. Глупая привычка — в век электронных технологий прятать пластик как драгоценность. Но шестьсот тысяч рублей на этой карточке были единственным, что принадлежало только мне в этой квартире.
Копила пять лет, когда еще работала администратором в крупной торговой компании. Каждое пятнадцатое число зарплата — пятьдесят две тысячи чистыми, и я заставляла себя откладывать десять-двадцать тысяч. Отказывалась от походов в кафе с подругами, покупала косметику в масс-маркете вместо дорогих брендов, ездила на дачу к родителям на электричке, а не на автобусе.
Теперь, сидя в этой двухкомнатной квартире на четвертом этаже панельной девятиэтажки, я часто думала об этих деньгах. Особенно когда Димка спал после обеда, и в квартире становилось тихо, слышно только, как тикают настенные часы и шумят соседские телевизоры за стеной.
Полтора года декрета превратили мою жизнь в череду одинаковых дней: подъем в семь утра от детского плача, кормление, прогулка до ближайшего сквера, где на скамейках сидят такие же мамочки с колясками. Разговоры о прикорме, зубках, детских болезнях.
Возвращение домой, обед, дневной сон ребенка — два часа тишины, которые я тратила на уборку или просто сидела у окна, глядя на серые дворы.
Денис работал инженером на машиностроительном заводе. Уходил в половине восьмого утра, возвращался к семи вечера усталый, молчаливый. Ужинал, смотрел новости или футбол, рано ложился спать. По выходным отсыпался до обеда, потом возился с машиной во дворе или встречался с друзьями.
Квартира досталась ему от бабушки — светлая, но требующая ремонта. Обои местами отклеились, на кухне старый советский гарнитур, в ванной сантехника еще восьмидесятых годов. Машина тоже его — подержанная Лада, купленная в кредит три года назад.
Из совместно нажитого имущества у нас был только телевизор и микроволновка. Все остальное — или его добрачное, или купленное на его зарплату. Мои декретные — одиннадцать тысяч рублей — уходили на ребенка, детское питание и лекарства.
Зимой Денис стал раздражительным. Жаловался на работу, на маленькую зарплату, на начальника-самодура. Вечерами сидел за компьютером, изучал сайты с бизнес-идеями, читал форумы предпринимателей.
— Надоело на дядю пахать, — говорил он, глядя в монитор. — Сорок лет отработаешь, а толку никакого. Квартиру не купить, машина тоже убитая, денег не хватает.
Я молчала, кормила Димку или складывала выстиранные детские вещи. Понимала его недовольство, но что могла сказать? Сама сидела без работы, денег не приносила.
Андрей, младший брат Дениса, работал в частном автосервисе слесарем. Парень энергичный, всегда полный планов и идей. Женился недавно на Тане — девушке тихой, скромной, работавшей мастером маникюра. Жили они в съемной однокомнатной квартире на окраине города, детей пока не планировали.
В феврале Денис вернулся домой необычно оживленный. Не стал ужинать, сразу позвал меня на кухню разговаривать.
— У нас с Андреем идея появилась, — начал он, и глаза его горели энтузиазмом. — Свой автосервис открыть!
Рассказывал он долго, с подробностями. Помещение уже присмотрели — бывший гараж грузового автотранспорта, двести квадратных метров, высокие потолки. Оборудование можно взять в лизинг, часть купить с рук. У Андрея клиентская база есть — знакомые автолюбители, которые доверяют его работе.
— Посчитали уже, — продолжал Денис, доставая из кармана исписанный лист бумаги. — Стартовый капитал нужен примерно миллион. Может, чуть больше.
— Откуда столько денег взять? — спросила я, укачивая на руках Димку.
— Кредит частично возьмем. Плюс наши накопления.
— Какие наши накопления?
Денис посмотрел на меня с удивлением, словно ответ был очевиден:
— Твои накопления. Шестьсот тысяч.
Сердце екнуло. Эти деньги… они были моей единственной опорой в случае беды. Если Денис решит развестись, если заболеет и не сможет работать, если что-то случится с ребенком — только эти шестьсот тысяч помогут продержаться первое время.
— Это мои добрачные деньги, — сказала я осторожно. — Моя подушка безопасности.
— Подушка? — Денис нахмурился. — От чего безопасности? Я тебя что, на улицу выгоняю?
Объяснить ему свои страхи было сложно. Как сказать мужу, что ты не уверена в завтрашнем дне? Что боишься остаться без средств к существованию в чужой квартире, с ребенком на руках?
— Денис, это все, что у меня есть своего. Квартира твоя, машина твоя…
— А я что, разводиться собираюсь? — голос его стал жестким.
— Нет, конечно. Просто хочу иметь какую-то финансовую независимость.
Слово «независимость» его разозлило. Лицо покраснело, он встал из-за стола.
— Независимость? А кто тебе эту независимость обеспечивает сейчас? Кто квартиру дает, продукты покупает, коммуналку платит?
Ну как тут поспоришь. Формально он был прав — я действительно жила на его деньги, в его квартире. Но внутри все сопротивлялось мысли отдать последние накопления.
Следующие недели превратились в настоящую осаду. Денис каждый день возвращался к теме автосервиса. Показывал расчеты доходности, рассказывал о перспективах, приводил примеры знакомых, которые успешно открыли свое дело.
— Наташ, подумай здравым смыслом, — говорил он, сидя за кухонным столом с калькулятором. — Машин с каждым годом больше. Всем нужен ремонт, техобслуживание. Это стабильный доход. Так еще и резину будем менять — скоро весна же! Надо успеть!
Я слушала, качала Димку, который капризничал и не хотел засыпать.
За окном февральская метель заметала дворы, детская площадка пустовала.
— А если не получится? — спрашивала я.
— Почему не получится? У Андрея опыт, связи. Я в технике разбираюсь, да и он.
— Опыт работать на других есть. А свое дело — совсем другое.
Денис раздражался от моих сомнений. Говорил, что я не верю в него, считаю неудачником. Что другие жены поддерживают мужей в трудную минуту, а я думаю только о себе.
Давление усиливалось каждый день. Утром за завтраком — разговор о бизнесе. Вечером за ужином — снова планы и расчеты. По выходным Денис ездил с Андреем смотреть помещения, встречаться с кем-то.
— Время не ждет, — говорил он, возвращаясь с очередной поездки. — Хорошие помещения быстро разберут. Надо решаться.
Но я стояла на своем. Эти деньги — единственное, что у меня есть. Отдать их — значит остаться совсем беззащитной.
— Наташ, ну подумай здравым смыслом! — не сдавался Денис. — Это же наше будущее!
— Мое будущее — эти накопления, — отвечала я.
— Жадина, — бросал он с досадой.
Споры продолжались неделями. Денис то умолял, то угрожал, то обижался. Но я не сдавалась. Чувствовала — отдам деньги, и уже никогда не буду чувствовать себя в безопасности.
К началу марта атмосфера дома стала совсем тяжелой. Денис ходил мрачный, почти не разговаривал. На мои попытки поговорить отвечал односложно или вообще молчал.
Пятого марта, в субботу, я проснулась от детского плача. Димка проголодался, требовал завтрак. За окном светило весеннее солнце, на подоконнике таяли ледяные узоры.
Денис уже встал, брился в ванной. Настроение у него было отличное — насвистывал какую-то мелодию.
— На работу едешь? — удивилась я, качая на руках Димку.
— К Андрею.
После завтрака муж собрался и уехал. Обещал вернуться к обеду.
День тянулся обычно. Кормление, прогулка до ближайшего магазина за молоком и хлебом, игры с ребенком на ковре в гостиной. После обеда уложила Димку спать, села с чашкой чая у кухонного окна.
Вдруг захотелось проверить баланс на карточке. Просто так, без особой причины. Достала телефон, открыла приложение банка, ввела пароль.
Цифра на экране заставила меня моргнуть и перечитать еще раз. Сто тысяч рублей. Вместо шестисот тысяч — сто тысяч.
Пятьсот тысяч исчезли.
Руки задрожали, телефон чуть не выскользнул. Быстро открыла историю операций. Вчера, пятница, семнадцать ноль-ноль — снятие наличных в банкомате. Пятьсот тысяч рублей.
Денис снял мои деньги. Без спроса, без разрешения, без предупреждения.
Сидела на кухонном стуле, смотрела в экран телефона и не могла поверить. Как он посмел? Карточка же была у меня, в шкатулке лежала! Я не давала разрешения!
Гнев поднимался откуда-то из живота, заполнял грудь, подступал к горлу. Хотелось кричать, швырять посуду об стены, бежать на улицу и орать на весь двор. Но в детской спал Димка, и я заставила себя сидеть тихо.
Денис вернулся около четырех. Лицо довольное, глаза блестят. В руках пакет с продуктами и букет тюльпанов.
— Наташ, как дела? — спросил он, ставя сумки на пол. — Димка спит?
Молчала. Смотрела на него и молчала.
— Что случилось? — забеспокоился муж. — Ты какая-то бледная.
— Пятьсот тысяч рублей, — сказала я тихо.
Лицо его изменилось. Исчезла улыбка, глаза забегали.
— Наташ…
— Ты снял мои деньги вчера в пять вечера. Пятьсот тысяч рублей.
Молчание. Он стоял в прихожей, все еще в куртке, с букетом в руках.
— Зачем ты это сделал? — спросила я.
— Нужно было решаться. Время не ждет.
— Я не давала согласия.
— Ты тянула! А Андрей уже помещение нашел, хозяин торопит!
— Это мои деньги! Мои!
Он снял куртку, прошел на кухню. Поставил тюльпаны в банку с водой, старательно не глядя на меня.
— Мы же договаривались о пятистах тысячах, — сказал он.
— Договаривались, но я еще думала!
— Думала, думала… А дело стоит!
Кричали мы до хрипоты. Я требовала немедленно вернуть деньги, он доказывал, что поступил правильно. Что нужно было действовать быстро, что возможность упускать нельзя.
— Верни деньги на карточку! — требовала я.
— Не могу. Уже Андрею отдал.
— Тогда пусть Андрей вернет!
— Наташ, они уже залог за помещение внесли!
Спорили до вечера. Денис уверял, что через полгода вернет все с процентами, что дело точно выгорит. Я не слушала — внутри все кипело от обиды и бешенства.
Три дня не разговаривала с мужем. Спала на диване в гостиной, еду готовила только себе и ребенку. Денис пытался мириться, приносил цветы, шоколадки, извинялся. Но я молчала.
Постепенно острота переживаний притупилась. Денис ходил на работу, иногда ездил к брату — обсуждать, как он говорил, рабочие вопросы. Но особой деловой активности я не замечала. Никаких деловых звонков, бумаг, поездок к поставщикам или арендодателям.
Прошел месяц, потом второй. О бизнесе муж говорил все реже. На прямые вопросы отвечал уклончиво — мол, оформляем документы, решаем юридические вопросы.
В апреле поехали к свекрови на день рождения. Валентина Петровна жила в частном доме на окраине города, в старом районе с палисадниками и покосившимися заборами. Накрыла праздничный стол в гостиной, пригласила всю семью.
Андрей с Таней пришли нарядные, довольные. Таня похудела, новая стрижка шла ей. На руках дорогие часы, которых раньше не было.
— Как жизнь молодая? — спросила свекровь, разрезая именинный торт.
— Хорошо, — ответил Андрей. — Работаем.
— А Танечка, я смотрю, совсем расцвела! — продолжила Валентина Петровна. — И дела у нее, говорят, отлично идут!
— Какие дела? — не поняла я.
— Салон красоты открыла! Я позавчера мимо проходила — столько народу! Очередь стоит!
Мир качнулся. Салон красоты? Какой салон?
Таня смущенно улыбалась:
— Да небольшой такой. Маникюр, педикюр делаем.
— А где? — спросила я, стараясь говорить спокойно.
— На Советской улице. Помещение хорошее попалось, светлое.
— Давно открыли?
— Месяц назад. В марте.
Март. Как раз тогда, когда исчезли мои деньги.
— А средства откуда взяли на открытие? — продолжала я расспрашивать.
Таня переглянулась с мужем:
— Копили потихоньку. Андрей помог.
По дороге домой я молчала. Денис тоже был необычно молчалив, на вопросы отвечал односложно.
— Как дела с автосервисом? — спросила я.
— Пока документы оформляем.
— Помещение так и не нашли?
— Ищем подходящее.
— А Андрей чем занимается? Жене салон помогает развивать?
— Не знаю. Не интересовался.
Но голос у него был виноватый, и тогда я все поняла.
Вечером, когда Димка заснул, села за компьютер. Нашла в интернете группу салона красоты «Афродита» на Советской улице. Фотографии интерьера, прайс-лист, отзывы клиентов. Все выглядело солидно и дорого.
— Денис, — позвала я.
Он вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем.
— Скажи честно. Мои деньги ушли не на автосервис, правда?
Долгое молчание.
— Наташ…
— Они открыли салон на мои пятьсот тысяч.
Он сел на край кровати, опустил голову.
— Да, — сказал тихо. — Но это тоже бизнес! Хороший, перспективный!
— Какое мне дело до их бизнеса? Ты меня обманул!
— Не обманул! Просто планы изменились!
— Ты украл мои деньги и отдал чужим людям!
Но злости уже не было. Была только горькая обида и понимание того, что доверие разрушено окончательно.
На следующий день позвонила Тане. Сказала, что хочу посмотреть на салон, поздравить с открытием.
Салон действительно выглядел дорого — современный ремонт, качественная мебель, профессиональное оборудование для маникюра и педикюра. Было видно, что вложили немалые средства.
Таня встретила меня радушно, показала все помещения, познакомила с мастерами. Потом мы сели в кафе рядом с салоном.
— Танечка, скажи честно, — начала я. — Салон открыли на мои деньги?
Она покраснела, опустила глаза:
— Наташ, я думала, ты знаешь…
— Знаю. Денис наконец признался.
— Ты сердишься?
— Уже нет. Устала сердиться.
Таня помолчала, потом сказала:
— Слушай, я хочу тебе предложение сделать.
— Какое?
— Иди к нам работать. Администратором. График свободный, можешь с ребенком приходить. Зарплата хорошая. И еще… — она помялась, — поскольку салон во многом открылся на твои деньги, ты можешь считать себя совладелицей. Небольшая доля, процентов десять, но все же.
Я смотрела на нее и чувствовала, как что-то меняется внутри. Впервые за долгие месяцы появилась возможность не просто сидеть дома и ждать мужниных решений, а самой строить свою жизнь.
— А с ребенком действительно можно?
— Конечно! Место есть, пока клиентов не так много.
Домой возвращалась с легким сердцем. Дениса дома не было — пришел поздно, вид виноватый.
— Наташ, я хотел рассказать про салон…
— Не нужно. Я уже все знаю.
— Ты злишься?
— Нет. Больше не злюсь.
— А что будем делать дальше?
— Я буду работать в салоне. Администратором и совладелицей.
Он удивленно посмотрел на меня:
— Как это?
— А так. Раз уж мои деньги туда ушли, получу от них пользу.
Через неделю я вышла на работу. Первый раз за полтора года проснулась не от детского плача, а от будильника. Собрала Димку, отвезла его в салон, где Таня устроила детский уголок.
Работа оказалась интересной. Общение с людьми, ведение документации, планирование графика мастеров. Постепенно я втянулась, почувствовала себя нужной.
А главное — появилось ощущение, что жизнь снова принадлежит мне. Что я могу принимать решения, строить планы, не зависеть от чужих обещаний и капризов.
Родня мужа