Не подозревала, что против неё ополчились подруга и бывший муж

– Не лезь, Марина, тебя не касается, как живут, что едят и во что одеваются мои дети.

Алименты выплачиваются мне, понятно? Я сама знаю, на что потратить деньги, которые дают мне мои бывшие мужья.

– Я, Лиза, куда надо — пожалуюсь, ты что же, думаешь, что за детей твоих заступиться некому?

Их отцы вообще знают, что алименты ты тратишь на выплату кредита за фирменные наушники, а на детские деньги ты себе маникюр, ресницы, брови делаешь?

Елизавета привыкла жить на широкую ногу. Сорокадвухлетняя женщина три раза была замужем за довольно обеспеченными мужчинами, в каждом браке рождался ребёнок.

После трёх разводов дети, естественно, остались с матерью. Их отцы, чтобы откупиться от назойливой бывшей супруги, добровольно соглашались отдавать практически все деньги на алименты.

Совокупный доход Елизаветы составлял практически сто тысяч рублей, этой суммы было достаточно для безбедной жизни в небольшом городке.

Дети для Лизы смыслом жизни никогда не были, скорее хлебные карточки, источник регулярного дохода.

Дочерей Елизавета не воспитывала, девочки были предоставлены сами себе.

Проживала она в двухкомнатной квартире, которая досталась ей от отца, в собственное жильё женщина денег не вкладывала, двушка уже много лет не видела ремонта, дети жили в плохих условиях.

Себя Елизавета любила, на наряды, украшения, гаджеты и прочие элементы красивой жизни уходили практически все алименты.

Дети нуждались, это замечали и одноклассники, и их родители, и учителя, и даже соседи часто делали замечания, но мамочка на них не реагировала.

– Какое ваше дело? – огрызалась женщина. – Я сама знаю во что одевать детей. Да, на улицу они выходят исключительно в старенькой одежде, в чистом выпустить нельзя, потому что возвращаются домой в непотребном виде.

Не нужно мне ничего говорить про нужды класса, какие у школьников могут быть потребности?

В нашей стране образование бесплатное, вот и будьте любезны мне его обеспечить.

Я – многодетная мать, где мне брать деньги? Поборы, поборы, каждый год поборы, я жалобу на вас напишу в Министерство образования!

Ну и что, что пустой холодильник, сейчас лето, есть совсем не хочется, да и в кафе мы ходим. Дома я практически не готовлю, нет на это времени.

Больше всех за судьбу девочек волновалась Марина, крёстная мать средней дочери Лизы и, по совместительству, её подруга.

Марина не стеснялась высказать Лизе свои претензии.

– Ты опять с новым маникюром, второй раз за месяц, между прочим. А сколько ты отдаёшь мастеру? Наверное, тысячи по две?

– Больше, – махнула рукой Елизавета, – я куда попало не хожу, только элитные салоны посещаю. Там прайс — от трех с половиной, ну и делают качественно, никаких претензий у меня к маникюру нет.

– Колечко новое появилось…

– Да, купила себе, давно присмотрела вот, выбрала.

А я, Марина, женщина, и обязана за собой ухаживать. Да что же, думаешь, что в сорок два года легко найти себе мужчину?

Очень, я тебе скажу, сложно, практически невозможно. Я такие деньги в себя вбухиваю каждый месяц и всё никак, и всё не замужем.

– Лиза, а дети? Ты, получается, алименты только на себя тратишь… Кристинке школьная форма уже мала, ей нужно давно покупать новую.

– Ну вот и купи, а не считай чужие деньги! Марина, я давно тебе хотела сказать: не лезь не в своё дело, это мои дети, я сама решаю, как их воспитывать.

Марина разозлилась, до Лизы было невозможно достучаться.

– Да ты даже продукты не покупаешь! Вот скажи мне, Лиз, что любят твои дети?

– Не знаю, – небрежно бросила Елизавета, – наверное, как и все – сладости, конфеты, зефир, халву.

– Халву! – передразнила подругу Марина, – Кристина любит огурцы, Юлька, твоя старшая обожает цитрусовые, а Даринка – мармелад фруктовый и пастилу.

И скажи мне теперь, ты разве мать? Ты не можешь назвать любимые лакомства своих дочерей!

Марина встала, подошла к холодильнику и открыла дверь. Внутри ничего, кроме трёх яиц, заветренных макарон и пачки майонеза не было.

– А что дети у тебя едят? Я как не приду, у тебя всё время нет продуктов. Что, времени на готовку никак найти не можешь, да ты чем так занята?

– Я, между прочим, работаю, – поморщилась Елизавета, – как и все нормальные люди.

Юлька уже взрослая, могла бы и сама к плите встать. Ждут вечно, когда мать с работы придёт и их накормит, никакой помощи от них нет.

– Твоей Юльке — одиннадцать, что она в этом возрасте может приготовить? Да, и самое главное, Лиза, берись за ум! Мне надоело талдычить тебе одно и то же.

Неужели тебя совсем не заботит здоровье родных дочек? На таких харчах девочки скоро ноги протянут, у каждой из них недовес.

Я не хочу тебя подставлять и обращаться в опеку, но терпение моё заканчивается.

– Что мне твоя опека? – разозлилась Лиза, – Кто у меня детей отберёт? Я мать, со мной им будет всяко лучше, чем где-нибудь в детском доме.

И вообще, раз уж пошли такие претензии… Не приходи к нам больше, я не хочу тебя видеть!

Угрожает она мне, ещё опекой пугает. Да плевать мне на всех вас! Я ничего не боюсь, живу как хочу, понятно?!

Марине очень не хотелось бросать на произвол судьбы крестницу и её сестёр, с другой стороны подставить подругу она тоже не могла – боялась стать инициатором лишения той родительских прав.

Марина долго думала, как поступить и решила для начала переговорить с родными отцами девочек.

С каждым она была знакома, найти контакты мужчин через общих знакомых не составило труда.

Отец Юлии, самой старшей девочки от проблем открестился.

– Марина, я всё понимаю, я и раньше подозревал, что Лиза просто отвратительная мать. Но пойми меня, пожалуйста, правильно… У меня новая семья – жена, грудной ребёнок.

Даже при большом своём желании дочь к себе, случись что, я забрать не могу, Катя сразу же подаст на развод. А жену я люблю, без сына жить не смогу.

Юлька взрослая, ей до совершеннолетия всего семь лет осталось, немножко потерпит и станет самостоятельной.

Отец Кристины сказал Марине примерно то же самое:

– А с Лизой разговаривать бесполезно. Сколько раз я у неё просил показать мне чеки на одежду, продукты, она их, видите ли, не хранит.

Я прекрасно знаю, что деньги до детей не доходят, но что я с этим могу сделать? Нет такого закона, который обязывал бы мать отчитываться за алименты.

Её никак к ответственности не притянуть, а что касается Кристинки – я сейчас без жилья, скитаюсь по съёмным углам, да и кто мне ребёнка-то отдаст?

Навряд ли суд встанет на мою сторону.

Только отец Дарины кажется всерьёз воспринял слова Марины.

– Вот я так и знал, чуяло моё сердце, что ребёнка ей доверять нельзя! Что, Марин, правда всё так плохо?

– Правда, Игорь, дети ничего слаще морковки не видят. Лиза вот уже год точно никакой одежды не покупала для Дарины, а платья, блузки, юбки и другие вещи она собирает по знакомым.

После Юльки донашивает крестница моя, она уже давно из школьной формы выросла, а у Лизы денег нет чтобы новую купить.

Твоя-то ладно, в садик ещё ходит, маленькая – толком ничего не понимает.

Да она их и не воспитывает. Недавно пригрозила Лизе опекой, она мне в лицо рассмеялась, сказала, что никого и ничего не боится.

– Ну это мы ещё посмотрим! Спасибо, Марина, за сигнал. Я подумаю, что с этим можно сделать.

Лиза не подозревала, что против неё ополчились подруга и бывший муж. Все мысли многодетной матери принадлежали новому ухажёру.

С ним Елизавета познакомилась недавно и уже вовсю строила планы на совместную жизнь.

Кирилл казался ей принцем – молодой, красивый, обходительный и все равно, что за душой ухажёра ничего не было – денег, которые Лиза получала от бывших мужей, им на жизнь хватит.

Когда Кирилл пригласил Лизу на дачу к своим друзьям, она тут же согласилась.

– Я не против отдохнуть, – кокетливо дёрнув плечиком, улыбнулась Елизавета, – а что за праздник?

– День рождения у хорошего друга. Гулять будем дня три, не меньше, можешь так надолго отлучиться?

– Конечно, дорогой, без проблем! Юлька уже взрослая, за младшими без проблем присмотрит. По этому поводу можно даже и не переживать.

Уезжая, Лиза оставила старшей дочери деньги:

– Пойдёшь в магазин и купишь еды. Всё не трать, это вам на три дня. Мне зря не звони, я буду занята.

Оставаться одни девочки не боялись. Они уже как-то привыкли к тому, что мама пару раз в неделю куда-то уходит на ночь.

Юля, как самая старшая и за младших ответственная, сестричек взяла с собой в магазин. Сэкономить не получилось – Кристина и Дарина попросили старшую сестру купить им сладостей.

Ближе к вечеру второго дня маленькая Даринка стала жаловаться на голод:

«Юль, я кушать хочу…», — заглядывая в глаза старшей сестре, говорил ребёнок.

Юлия матери звонить побоялась, знала, что за это её по головке не погладят. Выход из положения нашла Кристина – она набрала своей крёстной матери и попросила привезти им еды.

Через два часа по квартире Елизаветы ходили незнакомые люди. Марина и Игорь сидели на кухне с детьми, представители местного отдела опеки беседовали с нерадивой мамашей по телефону.

– В командировке я, – беззастенчиво врала Елизавета, – срочно пришлось уехать, я детей оставила с няней.

Как зовут?

Анжела.

Да мы знакомы-то всего ничего, я эту девушку по объявлению нашла. Я и подумать не могла что она детей бросит!

Юля врать не стала, честно рассказала, что никакой няни всё это время рядом с ними не было, что мама ещё вчера утром уехала и не сказала, когда вернётся.

Детей изъяли.

Лиза в тот вечер так и не приехала, наверное, не хотела, чтобы праздник продолжался без неё.

Решается вопрос об определении девочек. Даринку точно заберёт отец.

Елизавета в случившемся обвинила Марину.

Отойдя от трёхдневной попойки, Лиза пришла к своей подруге домой и устроила ей безобразный скандал.

Старших девочек хочет забрать к себе родная бабушка, мать Елизаветы, она живёт в другом городе.