В суде золовка пыталась доказать, что квартира должна делиться

Когда свекрови не стало, я думала, что самое страшное уже позади. Полгода болезни, больницы, бессонные ночи у её постели — всё это осталось в прошлом.

Год мы жили вместе в её двухкомнатной квартире — я с мужем Андреем и двумя малышами, Машей двух лет и Димой четырёх. Своего жилья у нас не было, снимали раньше однушку, но когда свекровь заболела, переехали к ней помогать.

Елена Михайловна была хорошей свекровью. Не лезла в наши дела, помогала с детьми, вкусно готовила. Когда врачи поставили диагноз — рак, она попросила нас остаться.

— Наташа, — говорила она мне, — я не хочу быть одна.

Мы согласились.

Но свекровь ушла быстро. В один день стало хуже, и через неделю её не стало.

А ещё через месяц после похорон золовка Лена подала в суд. Требовала разделить квартиру пополам.

«Я тоже наследница!»

Повестка пришла на Андрея в четверг утром. Он читал её за завтраком, и я видела, как у него меняется лицо.

— Что там? — спросила я, поправляя Маше слюнявчик.

— Лена подала в суд. Хочет половину квартиры.

Я замерла с ложкой каши в руке.

— Как половину? Но ведь…

— Она говорит, что имеет равные права на наследство, — Андрей перечитывал документ. — Требует признать за ней право собственности на половину квартиры или выплатить денежную компенсацию в размере…

Он назвал сумму. У меня подкосились ноги.

— Откуда у нас такие деньги? — прошептала я.

— Никоуда, — мрачно ответил муж. — Лена это прекрасно знает.

В тот же день он позвонил сестре.

— Лена, ты что творишь? — Андрей старался говорить спокойно, но я слышала напряжение в голосе. — Мы же договаривались ещё давно… Ты же получила свою долю!

Я стояла рядом и слышала, как золовка кричит в трубку:

— Ничего мы не договаривались! Это было десять лет назад! Я была молодая, глупая, не понимала своих прав! А сейчас я мать-одиночка, у меня ребёнок, мне нужно жильё!

— У тебя есть своя квартира!

— Однушка! А здесь две комнаты! Я имею право на наследство наравне с тобой!

— Лена, но ты же сама просила тогда деньги…

— Деньги и наследство — это разные вещи! — голос золовки становился всё злее. — Я консультировалась с юристом. Он сказал, что у меня есть все основания!

Разговор закончился тем, что Лена бросила трубку.

Андрей сел за стол, опустил голову в руки.

— Что будем делать? — спросила я.

— Не знаю. Нужно искать документы, вспоминать… Мама что-то говорила про расписку…

Следующие дни он рылся в бумагах свекрови. Искал в шкафах, коробках, даже на балконе среди старых журналов. Я помогала, как могла, но с двумя маленькими детьми это было непросто.

А тем временем начались звонки.

Первый раз позвонил незнакомый мужской голос в субботу вечером. Андрей как раз купал детей, я отвечала.

— Позовите мужа, — голос был спокойный, но неприятный.

— А кто его спрашивает?

— Друг Лены. По поводу квартиры.

Я позвала Андрея. Он вытер руки, взял трубку:

— Слушаю.

— Андрей? Меня зовут Сергей, я живу с Леной — я её гражданский муж, так сказать. Слушай, мужик, давай решим вопрос по-хорошему. Лена имеет право на половину квартиры, и она её получит. Вопрос только в том, как — через суд или полюбовно.

— Какое ваше дело до наших семейных вопросов? — Андрей говорил ровно, но я видела, как напряглись его плечи.

— Прямое. Лена — мать моего будущего ребёнка. И я не позволю её обижать.

— Никто её не обижает.

— Да ну? — в голосе Сергея появились металлические нотки. — А то, что вы лишаете её законного наследства — это не обида?

— Она получила свою долю десять лет назад.

— Это ничего не доказывает. А вот что я тебе скажу — я знаю, где вы живёте. Знаю, что у вас маленькие дети. Всякое может случиться с квартирой… Газовые трубы старые, проводка советская. Пожары иногда случаются.

Андрей побледнел:

— Вы мне угрожаете?

— Я предупреждаю. Договаривайся с Леной по-хорошему, пока я добрый.

Гудки.

Андрей положил трубку, посмотрел на меня.

— Он угрожал поджечь квартиру? — тихо сказал я.

— Угрожал.

В ту ночь мы не спали. Я несколько раз вставала, проверяла газовую плиту, замки на двери. Каждый шорох на лестнице заставлял вздрагивать.

Утром Андрей сказал:

— Нужно ставить дополнительные замки. И сигнализацию.

— Может, в полицию обратимся?

— За что? Он ничего конкретного не говорил. Намёки не являются уликой.

Сергей звонил ещё дважды. Каждый раз одно и то же — предлагал «решить по-хорошему», а в конце добавлял что-то про пожары, взрывы газа или всякие случаи.

После третьего звонка я не выдержала:

— Андрей, может, действительно отдадим ей долю? Найдём денег, возьмём кредит… Продадим квартиру, наконец…

— Наташа, у нас нет трёх миллионов! И не будет! — он нервно ходил по кухне. — Да и дело не в деньгах. Лена получила свою долю когда-то.

Но шли дни, а доказательств не было. А я всё чаще думала: а что, если золовка выиграет? Куда мы пойдём с детьми? На съёмную квартиру , а потом что? купить свою всё равно денег не хватит, а ипотека не для нас. Мы категорически не хотели влезать в кредитную кабалу.

Как-то вечером, когда дети уже спали, я сидела в комнате свекрови и разбирала её вещи. Нужно было что-то решать с одеждой, документами, личными вещами.

В тумбочке у кровати нашла её дневник. Тоненькая тетрадка в клеточку, куда она записывала важные телефоны, адреса.

Листала и наткнулась на запись десятилетней давности:

«15 мая. Сегодня приходила Лена — просила денег на салон. Долго разговаривали. Дала ей полтора миллиона — это половина от стоимости квартиры, чтобы потом споров не было. Лена написала расписку, что получила свою долю наследства деньгами и больше претензий на квартиру иметь не будет. Я всё показала Андрею он согласился. Слава Богу, что дети договорились по-хорошему, не ругались. Надеюсь, так и останется — каждому своё, и справедливо.»

Сердце заколотилось. Значит, расписка действительно была! И свекровь даже Андрею её показывала.

Я побежала к мужу:

— Смотри! — показала дневник. — Мама писала про расписку!

Андрей прочитал, лицо просветлело:

— Точно! Я помню этот разговор! Мама говорила, что Лена написала бумагу. Но где она теперь?

— Значит в документах. Ох, найти бы!

Мы снова перерыли всё. Искали до двух ночи. Проверили каждую папку, каждую коробку.

Ничего.

А потом я вспомнила тот день. Десять лет назад я была ещё молодой невесткой, недавно вышла замуж за Андрея. Тогда мы только планировали детей.

Лена тогда была совсем другой. Энергичная, амбициозная, полная планов. Ей было двадцать пять, она только родила сына от первого мужа, который вскоре их бросил.

Помню, как она пришла к родителям в тот весенний день. Была взволнованная, глаза горели.

— Мам, у меня возможность! — говорила она, размахивая руками. — Моя подруга Ира предлагает стать партнёрами. Она косметолог с опытом. Мы откроем салон красоты!

Елена Михайловна разливала чай, внимательно слушала.

— И что для этого нужно? — спросил свёкор.

— Деньги. Аренда помещения, ремонт, оборудование, лицензии. Полтора миллиона всего.

Я чуть чай не подавилась. По тем временам это были огромные деньги.

— Лена, это же половина стоимости нашей квартиры, это большие деньги — тихо сказала свекровь.

— Да! Именно! — Лена схватила мать за руки. — Дай мне эти деньги вместо доли в квартире. Я не хочу ждать, я всё равно получу половину. Но сейчас мне нужны живые деньги!

— А квартира? — спросил свёкор. — Ты же тоже наследница.

— Мне не нужна эта квартира! — Лена говорила горячо, убеждённо. — Я не буду здесь жить. У меня будет свой бизнес, свои деньги. Я куплю себе жильё получше!

— Ты уверена? — переспросила Елена Михайловна. — Это серьёзное решение, дочка.

— Абсолютно уверена! — Лена встала, начала ходить по комнате. — Представляете, какие у нас будут перспективы? Салон в хорошем районе, постоянные клиенты, доход… Через пару лет я заработаю и не такие деньги заработаю!

Родители переглянулись.

— Хорошо, — сказал свёкор. — Но тогда нужно всё оформить официально. Напишешь расписку, что получила свою долю наследства.

— Конечно! — Лена сияла. — Я готова хоть сейчас! Спасибо вам огромное! Вы даёте мне шанс стать самостоятельной!

Елена Михайловна встала, достала из серванта шкатулку с деньгами — они тогда всегда дома держали наличные, не доверяли банкам.

— Андрей, принеси бумагу и ручку, — попросила она.

Муж принёс лист из школьной тетради. Лена села за стол и написала крупными буквами расписку.

— Вот и всё, — сказала она, протягивая бумагу матери. — Теперь я свободна! А вы не пожалеете — салон будет приносить хорошие деньги!

Елена Михайловна сложила расписку пополам, убрала в шкатулку:

— Удачи тебе.

Тогда всё выглядело честно и справедливо. Лена получила свою долю, родители были спокойны, мы с Андреем знали, что квартира достанется нам.

Салон она действительно открыла. Небольшой, но приличный. Работает до сих пор, приносил доход. Лена купила себе однокомнатную квартиру в новостройке, растила сына.

А теперь вдруг решила, что имеет право ещё и на родительскую квартиру.

Андрей разбирал антресоли в коридоре, искал любые документы для суда. Среди старых бумаг нашёл папку с надписью «Семейное».

Внутри лежали свидетельства о рождении детей, документы о браке родителей, фотографии. Но никакой расписки.

— Ничего, — устало сказал Андрей, закрывая папку. — Опять ничего.

Мы перерыли весь дом. Каждый ящик, каждую коробку, даже старые книги проверили — вдруг расписка лежит между страниц.

Ничего.

— Может, мама её выбросила? — предположил Андрей. — Или потеряла?

— А может, Лена её как-то забрала? — спросила я.

— Кто ее знает?

За неделю до суда Андрей стал странно себя вести. Подолгу говорил по телефону, выходя в другую комнату. Несколько раз уезжал по вечерам, говорил — по работе.

Я видела, как он нервничает, но ничем не могла помочь. У нас оставался только дневник мамы — слабое доказательство для суда.

За три дня до заседания Андрей вернулся домой поздно вечером с довольным лицом.

— Что-то нашёл? — спросила я.

— Возможно, — загадочно ответил он. — Но пока ничего не понятно.

Больше он ничего не говорил, как я ни расспрашивала.

Судебное заседание назначили на вторник, в десять утра. Мы с Андреем пришли заранее, волновались.

Зал оказался небольшим, официальным. За столом сидела строгая женщина лет пятидесяти в мантии. Лена пришла с адвокатом. Рядом с ней сидел Сергей — тот самый, что угрожал по телефону. Крупный, с наглыми глазами.

— Встать, суд идёт! — объявил секретарь.

Судья села, надела очки, открыла дело.

— Слушается дело по иску К. Елены Владимировны к К. Андрею Викторовичу о разделе наследственного имущества. — Она подняла глаза. — Истица требует признать за ней право собственности на половину квартиры, либо выплатить денежную компенсацию в размере трёх миллионов рублей.

Лена встала, начала говорить. Голос у неё дрожал, но слова звучали убедительно:

В зале суда

Судебное заседание назначили на вторник, в десять утра. Мы с Андреем пришли заранее, волновались. Детей оставили с моей мамой.

Я до сих пор не знала, какого свидетеля нашёл муж. И нашёл ли вообще.

Зал оказался небольшим, казённым. За судейским столом сидела строгая женщина лет пятидесяти в мантии. Лена пришла с адвокатом — молодым мужчиной в дорогом костюме. Рядом с ней устроился Сергей — тот самый, что угрожал по телефону.

— Встать, суд идёт! — объявил секретарь.

Судья села, надела очки, открыла дело.

— Слушается дело по иску Кравцовой Елены Владимировны к Кравцову Андрею Викторовичу о признании права собственности на долю в наследственном имуществе, — зачитала она. — Представитель истца, изложите требования.

Адвокат Лены встал, поправил галстук:

— Ваша честь, моя доверительница просит признать за ней право собственности на половину квартиры, доставшейся в наследство от матери. Либо взыскать с ответчика денежную компенсацию в размере трёх миллионов рублей, что составляет половину рыночной стоимости недвижимости.

— На чём основываются требования?

— Истица является наследником первой очереди наравне с ответчиком согласно статье 1142 Гражданского кодекса. Никаких законных оснований для лишения её права наследования не имеется.

Судья кивнула, повернулась к нашему адвокату — пожилому мужчине с седой бородой:

— Возражения ответчика?

Он поднялся:

— Ваша честь, истица уже получила свою долю наследства в денежном эквиваленте десять лет назад и добровольно отказалась от претензий на недвижимость.

— Имеются ли документы, подтверждающие данный факт?

Адвокат Лены вмешался:

— Ваша честь, в материалах дела отсутствуют какие-либо официально оформленные документы об отказе от наследства. Истица получала от родителей материальную помощь в трудной жизненной ситуации, но это никоим образом не лишает её законного права на наследство.

Наш адвокат достал дневник свекрови:

— Представляю суду личные записи покойной Елены Михайловны Кравцовой, где зафиксирован факт передачи истице денежных средств в качестве компенсации за долю в наследстве.

Судья взяла тетрадь, пролистала нужную страницу:

— Данная запись носит частный характер и не может рассматриваться как официальный документ. Имеются ли у сторон свидетели обстоятельств, связанных с получением истицей денежных средств?

Я почувствовала, как сердце ухает в пятки. Дневник — это практически ничто для суда. А у нас больше ничего нет.

— Ваша честь, — встал наш адвокат, — ходатайствую о допросе свидетеля указанных событий.

— Свидетель находится в зале суда?

— Да, ваша честь.

— Пригласите свидетеля.

Дверь зала открылась, и вошёл мужчина лет сорока. Худощавый, в простой тёмной куртке, с усталым лицом. Лена резко обернулась и ахнула так громко, что это услышал весь зал:

— Олег?!

Значит, это её бывший муж. Отец её сына.

— Свидетель, представьтесь суду, — сказала судья.

— Матвеев Олег Сергеевич, 1984 года рождения, — ответил он спокойно.

— Как вы связаны с участниками процесса?

— Я был женат на истице с 2012 по 2015 год. У нас общий несовершеннолетний сын.

— Что вам известно об обстоятельствах получения истицей денежных средств от родителей?

Олег говорил ровно, без эмоций:

— В мае 2014 года Елена обратилась к своим родителям с просьбой о финансовой помощи для открытия салона красоты. Просила полтора миллиона рублей. Я присутствовал при этом разговоре.

— Изложите подробности.

— Елена сказала родителям, что хочет получить деньги вместо своей доли в квартире, которая ей достанется в наследство. Объяснила, что ей нужны живые деньги сейчас, а не недвижимость потом. Родители согласились, но попросили письменно зафиксировать договорённость.

— Что именно было зафиксировано?

— Елена написала расписку о том, что получила полтора миллиона рублей как свою долю наследства и отказывается от дальнейших претензий на квартиру.

— Вы лично видели эту расписку?

— Да. Елена писала её в моём присутствии, собственноручно.

Адвокат Лены поднялся:

— Ваша честь, прошу учесть, что свидетель может быть заинтересован в исходе дела. Между ним и истицей сложились неприязненные отношения после развода.

Судья обратилась к Олегу:

— Свидетель, поясните характер ваших отношений с истицей в настоящее время.

— Мы поддерживаем нормальные отношения ради воспитания сына. Встречаемся, когда нужно решить вопросы, связанные с ребёнком. Никаких конфликтов между нами нет.

— По какой причине вы согласились давать показания по данному делу?

— Андрей Викторович обратился ко мне как к свидетелю событий десятилетней давности. Я считаю своим долгом сказать правду о том, что видел.

— Есть ли у представителя истца вопросы к свидетелю?

Адвокат Лены встал:

— Свидетель, вы утверждаете, что точно помните события десятилетней давности?

— Да. Получение такой крупной суммы денег было важным событием в нашей семье.

— Допускаете ли вы, что можете ошибаться в деталях?

— Нет. Я отчётливо помню и разговор, и написание расписки.

— У меня больше нет вопросов, — сел адвокат.

Судья повернулась к Лене:

— Истица, подтверждаете ли вы факт получения от родителей полутора миллионов рублей в 2014 году?

Лена кивнула, но промолчала. Адвокат быстро встал:

— Ваша честь, моя доверительница подтверждает получение материальной помощи от родителей, но это не означало отказ от наследственных прав.

— Писала ли истица какие-либо документы при получении денежных средств?

— Если какие-то бумаги и составлялись, то они носили технический характер и не имели юридического значения. Истица была молодой матерью-одиночкой и не понимала правовых последствий.

— Тем не менее, факт составления документа не отрицается?

Адвокат Лены помолчал, потом ответил:

— Не отрицается, но подчёркиваю — документ не мог иметь юридической силы.

Судья сделала записи в протоколе, потом подняла голову:

— Суд установил следующее. В 2014 году истица обратилась к родителям с просьбой о предоставлении денежных средств в размере полутора миллионов рублей. По показаниям свидетеля, истица просила эти деньги взамен своей доли в наследстве и составила соответствующий документ. Факт получения денег и составления документа сторонами не оспаривается.

Она помолчала, изучая материалы:

— Учитывая, что полученная истицей сумма составляла половину рыночной стоимости спорной квартиры на момент получения, а также принимая во внимание обстоятельства обращения истицы к родителям, суд приходит к выводу о том, что истица уже реализовала своё право на наследство, получив денежную компенсацию.