— Леля, ну разве так можно? – муж укоризненно смотрел на красную, в пятнах Ольгу Петровну. – Разве тебе от этого легче?
Конечно же, ей не легче: ей было очень плохо! Просто Ванька находился пока еще не в курсе, что их единственный сын Славочка собрался жениться на дочери ее злейшего врага – Наташки Мартыновой. Которая увела в выпускном классе у девушки ее кавалера – Петьку Семочкина.
Они уже тогда встречались почти год, и даже начали по-взрослому целоваться… Она тогда чуть не завалила экзамены в ВУЗ: дело происходило в конце девяностых.
А с Таткой они были подругами. И Леля всем делилась с этой «серой мышью»: пусть и она, мышь, приобщится к прекрасному, а то одни формулы на уме!
И мышь приобщилась – Петька ушел к ней: прости, так получилось!
Вчера еще они занимались очень приятными вещами, а сегодня – извини-подвинься!
Как это удалось Татке, осталось загадкой: все отношения между подругами были тогда свернуты.
Взяла остроумного и прикольного Петьку интеллектом?
Решила попробовать, каково это, когда сердце отрывается и падает в живот, где начинают бить крылышками эти самые бабочки? Лелька-то, наивная курица, все ей рассказывала!
Разрешила не только кое-что потрогать а и…?
Оля тогда даже на выпускной не пошла, чтобы не видеть их счастливых рож!
И хотя предмет их распрей уже давно свинтил заграницу и был там относительно счастлив, Оля соперницу не простила.
И они даже не здоровались в редкие моменты встреч, хотя обе продолжали жить по прежним адресам и иногда виделись на улице.
По иногда доходившим до нее слухам, Оля знала, что Тата вышла замуж и родила дочь. Сама Оля тоже устроила жизнь с однокурсником Ванькой, влюбленным в нее по уши.
Но Петьку не забыла: неожиданно оказалось, что муж Ванька совсем не умел целоваться! Да и в остальном оказался не очень умелым… Поэтому первая совместная ночь не порадовала. Как, впрочем, и остальные.
Сколько потом она будет представлять себе эти ночи с Петькой: уж пацанчик бы ее не разочаровал!
Жаль, до этого дело у них не дошло. А с Таткой дошло? Думать об этом не хотелось.
Ну, да ладно – жить можно и без этих телячьих нежностей! В остальном-то у них с Иваном все хорошо! – решила тогда Оля.
И у них, действительно, все было хорошо.
И вот теперь Славик решил жениться. А сколько девушек в Москве и Московской области? Правильно – тьма-тьмущая!
И надо же было из этой тьмы выбрать дочь ненавистной Татки Мартыновой! Что должно было произойти, чтобы это случилось, мама дарагая?
— Оказывается, мамочка, вы с моей будущей тещей Натальей Васильевной учились в одном классе! И она тебя прекрасно помнит! – беззаботно сообщил сын за ужином.
Это прозвучало угрожающе: кто-то из прошлого тебя прекрасно помнит – тут поневоле разволнуешься!
Леля напряглась: эпизод с изменой любимого, случившийся перед выпуском, перечеркнул все позитивные годы учебы. Поэтому об одноклассниках она не вспоминала и на встречи выпускников не ходила.
— Это – Наташа Мартынова! Спасибо, очень вкусно! – и Славка ушел к себе.
Ошеломленная мама осталась сидеть за столом с ничего не подозревающим мужем. А потом внезапно закричала:
— Только через мой труп!
Иван остолбенел: это за все время их супружества было впервые! Воспитанная жена, преподающая в колледже русский и литературу, все время изъяснялась ровно.
На шум пришел Славик:
— Мам, тебе плохо?
— Очень плохо! – не сдержалась женщина. – Короче, я против твоей женитьбы на Ленке.
— Но почему? – удивился сын. – Должна же быть какая-то веская причина! Мы любим друг друга:
— Лена ждет ребенка. Родители невесты – прекрасные люди.
— Прекрасные люди, ну, конечно! Особенно, мама! – продолжила Ольга Петровна.
— Хорошо, может мы не в курсе? – предположил изумленный муж: не зря же за все время не было никаких воспоминаний о школе. — Поделись!
Все это было неожиданно. Дело в том, что Ольга Петровна уже была знакома с девушкой сына и, вроде бы, ничего против ее не имела. И тут такой негатив!
Но рассказать про Петьку Леля, почему-то, не смогла! Вроде, в этом не было ничего особенного: ведь у каждого имеется своя первая любовь, большая и чистая.
И часто она заканчивается ничем: изменили друг другу, расстались, переехали – да мало, ли! Прошла любовь, завяли помидоры, и началась взрослая жизнь! И что теперь?
— Может, хватит дуться, Лелька? – на этот раз Наташа не прошла мимо, а подошла на улице к бывшей подруге. – Ну, честное слово – что ты, как маленькая!
Мы же скоро станем родственницами и бабушками – Ленка-то беременна! Давай, наконец, зароем топор войны!
— Ах ты, …оза др..я! – неожиданно визгливо закричала культурная женщина-филолог. – Я этот топор могу употребить только по назначению: о трубить тебе и твоей доченьке-… башку!
Школьная подруга удивилась: откуда столько ненависти? На них стали оборачиваться.
— Фу, – поморщилась Тата, — как некрасиво!
— А Петьку уводить было красиво? – бушевала Ольга Петровна. – Не стыдно, лучшая подруга?
— Стыдно! – призналась Тата. — Но старого не вернешь!
— Не буду я ничего зарывать! Иди, куда шла, и не набивайся ко мне в родственницы со своей подмоченной репутацией!
— Да с какой репутацией? Мало ли, что в детстве бывает! Нам уже скоро по четыре с половиной десятка, а ты все варишься в прошлом!
Вон, даже пятнами пошла: смотри, давление бомбанет! Может, хватит пилить опилки?
— Умная очень, да? Тренер по личностному росту? Иди, тренируй дочу, чтобы училась хорошему поведению!
— А чем тебе Ленка-то моя не угодила?
— Вся … – в маму! – сказала, как выплюнула, Ольга Петровна.
— Не думала я, что ты – такая …ура! – тихо произнесла Тата. – Как же раньше я этого не замечала! – после чего повернулась и пошла прочь.
А Леля осталась стоять на тротуаре: сражение закончилось явно не в ее пользу… Опять – не в ее…
— Не думал я, мама, что ты — такая злопамятная! – сказал тем же вечером сын. — Из-за какого-то кавалера в прошлом и столько эмоций!
Он же будущую тещу через пару месяцев бросил, ваш Петька: в институте нашел себе новую пассию!
— А ты откуда знаешь? – остолбенела мама Леля.
— Так Наталья Васильевна рассказала: подумаешь, тайны Мадридского двора! Она из этого трагедии не делает – не то, что ты!
Это было оскорблением: сравнение оказалось, в который раз, не в пользу Ольги Петровны! А еще выяснилось, что ее тайна раскрыта…
— А ты что – его все еще любишь? – поинтересовался сын. — Ну, Петьку вашего?
— Почему это – люблю? – удивилась мама.
— Да реакция неоднозначная! – объяснил сын. — Если бы он был тебе безразличен — плюнула бы и давно забыла, как Наташа: она-то не парится!
А тут – прямо вулкан эмоций: не на ровном же все это месте, а, мамуля? – и подмигнул находящейся в каком-то ступоре маме…
— А и правда! – подключился муж. – Давай, колись – сохнешь, что ли, по Петюне-то? Тогда все будет объяснимо.
Муж подхихикивал, сын смотрел с усмешкой: все ожидали от умной мамы однозначного ответа: Да вы что – какой еще Петька?
А Леля встала и молча вышла из-за стола: это уже было серьезно!
— Мам, я все равно женюсь! Даже через твой труп! – крикнул ей сын ей в след, надеясь обратить все в шутку.
Но всем уже было ясно, что шутки закончились.
— Что это было? – гадали родственники и друзья. Стр..асть, месть, отк.ровенная д..рь или болезнь – все то же заразное нынче слабоумие?
Может, что-то одно, а, может, смесь из всего понемногу.
Неужели она продолжала любить Петьку – ветреного мальчика, безжалостно расстававшегося со своими любовями? Получалось, что да…
Глупо? Как знать! Но на свадьбу сына Ольга Петровна не пошла. И родившегося внука не признала.
Славка перестал общаться с мамой: своя семья дороже! А муж, так и не дождавшийся слов, что любят его, а не неизвестного заграничного Петьку, приуныл и осунулся.
И это было вполне объяснимо: тут кто хочешь, приуноет – после почти двадцати пяти лет брака-то!
А ничего не подозревающий себе Петка жил себе-поживал в далекой заморской стране. И не ведал, что из-за него тут разыгрываются такие шекспировские страсти.
Ведь если бы не он, Леля бы так и не узнала, что в жизни есть кое-что, способное превратить скучный супружеский долг в очень приятную вещь.
Жаль, что до этого с Петькой дело не дошло. Но и того, что было, оказалось достаточно.
Но, уж, лучше бы, она не узнала! И до конца своих дней пребывала в блаженном неведении, что с Ванькой у них все, как надо.
Как так? Да как-то так, братцы вы мои. Эх, Петька, Петька… Ты там не икаешь?
Все, что ни делается – все к лучшему