Говорят, что незваные гости хуже татарина. А что делать, если этот гость — твоя свекровь с двумя огромными сумками, уверенная, что имеет полное право вторгаться в твою жизнь когда вздумается?
— Анечка! Открывай скорее, тут твоя любимая мамочка пришла!
Звонок в дверь раздался в девять утра – как раз после того, как я отвела Серёжу в садик и собиралась немного поработать из дома с документами. На пороге стояла Нина Михайловна с чемоданом и двумя огромными сумками.
— Господи, ну наконец-то! – она протиснулась мимо меня в прихожую. – Что так долго не открывала? Я уже взмокла вся!
— Нина Михайловна, вы бы предупредили… – начала я.
— Предупредила? – свекровь фыркнула, стаскивая сапоги. – Чтобы ты придумала очередную отговорку? Нет уж, я решила сделать вам сюрприз!
«Какой…НЕОЖИДАННЫЙ сюрприз,» – пробормотала я, разглядывая её багаж. – Вы надолго к нам?
— Ой, да всего на пару дней! – она махнула рукой. – У Паши с Мариной ремонт какой-то — обои посовременней им захотелось, а я вот думаю — зачем мне эти проблемы и нервотрепка, я и решила вас порадовать… О господи, а это что такое?!
Нина Михайловна уставилась на стену в прихожей, где красовался детский рисунок Серёжи.
— Это наш семейный вернисаж, – улыбнулась я.
— Вернисаж? На обоях?! – свекровь всплеснула руками. – Нет, ну я всегда говорила Димочке, что ты странно воспитываешь ребёнка, но чтобы так…
— Это развивает креативность, – начала я свою привычную лекцию о детской психологии.
— Креативность? – Нина Михайловна уже шла по коридору, придирчиво оглядывая стены. – В мои времена это называлось «испортить ремонт». Вот мой Паша никогда ничего не портил — такой воспитанный мальчик рос…
— Хотите чаю? – перебила я, пока не начались очередные дифирамбы младшему сыну свекрови.
— Чаю? В одиннадцатом часу? – свекровь покачала головой. – Нет, дорогая, нам нужен завтрак. Нормальный завтрак, а не это твоё «перекусить на бегу».
Я молча пошла на кухню. За шесть лет замужества я выучила: спорить со свекровью – только нервы тратить.
— Боже, как ты Димочку моего не отравила ещё? – Нина Михайловна брезгливо провела пальцем по идеально чистой плите, словно искала несуществующую грязь и демонстративно вытерла палец о салфетку. – И чем это у тебя так воняет?
— Аромадиффузор. Лаванда.
— Лаванда? – она фыркнула так, что чуть не сдула занавески. – В приличных домах кухня едой пахнет -борщом, да котлетами, а не этими вашими модными штучками!
— Нина Михайловна, давайте я вам тосты с ветчиной и сыром сделаю?
— Тосты?! – она застыла с таким видом, будто я предложила позавтракать собачьим кормом. – Ты хоть знаешь, сколько в них пользы? Ноль! Вот Пашеньке я каждое утро омлет пышный делаю, с сыром, с зеленью, котлетки домашние… Неудивительно, что мой Димочка такой бледный стал!
— Дима на работе. И он не любит плотные завтраки.
— Не любит?! – свекровь со звоном поставила чашку, расплескав чай. – Это ты просто готовить не умеешь! Да он в детстве по три порции маминой каши просил! Это ты его отучила нормально питаться! – она решительно направилась к плите, попутно распихивая все на своем пути. – Всё, отойди, сама приготовлю. Хоть раз сын поест как человек
Следующие два часа я наблюдала, как Нина Михайловна «наводит порядок» на моей кухне. Она переставила все банки в шкафах («Кто же специи в алфавитном порядке хранит? непутевая!»), помыла и без того чистую плиту («Господи, она у тебя жиром заросла!») и закатила скандал, обнаружив в морозилке полуфабрикаты.
— Ты моего сына полуфабрикатами кормишь?! – она потрясала замороженными котлетами как вещественным доказательством. – Да как ты можешь?!
— Это экологически чистые полуфабрикаты — их вручную делают — я их в специальном магазине покупаю. И это на крайний случай, когда с работы поздно возвращаюсь…
— Вот что ты с ним сделала, а? – свекровь укоризненно покачала головой, швыряя пакет с котлетами обратно в морозилку. – Был нормальный мальчик, а стал… Паша вон какую карьеру сделал, в костюме ходит, совещания ведёт. А Дима что? В футболке целый день за компьютером. И зарплата, небось, копеечная… Эх, надо было его тогда в банк устраивать, как младшего… — Да и какая работа может быть важнее семьи? – Нина Михайловна показушно подняла руки к потолку. – Вот я в своё время…
— Я психолог в детском саду, у меня бывают срочные случаи…
— Психолог? – усмехнулась «любимая» свекровь, закатив глаза. – Лучше бы уж дома что полезное делала. Да кому это надо вообще? Вот Пашина девушка, Марина – она в банке работает, это серьёзно! Это солидно! А ты…
В этот момент зазвонил телефон – родители одного из моих подопечных. По особому сигналу я сразу поняла: это мама Пети из старшей группы. У мальчика недавно начались проблемы с тревожностью после развода родителей, и каждый звонок мог быть важным.
— Прошу прощения, мне надо ответить, – я вышла в коридор, прикрыв за собой дверь кухни.
— Алло, Анна Сергеевна? У нас тут такое… – в голосе мамы слышались слёзы. – Петя опять отказывается идти к папе на выходные…
— Опять своих воображаемых пациентов лечишь? – донёсся из кухни ехидный голос свекрови, перекрывая даже причитания расстроенной мамы. – Лучше бы щи варить научилась, чем детям голову морочить!
Горячая волна стыда и злости прокатилась от шеи к вискам. Петина мама замолчала на том конце – видимо, тоже услышала. Господи, ну почему именно сейчас? У ребёнка серьёзная травма после развода, каждый разговор на вес золота, а тут…
— Простите, давайте я вам через пять минут перезвоню, – прошептала я в трубку. – Сейчас найду место потише.
Я прикрыла дверь и досчитала до десяти. Потом до двадцати. Потом представила, что я на необитаемом острове…
К трём часам я была готова лезть на стену. Нина Михайловна совершила полномасштабный рейд по квартире: инспектировала все шкафы («Боже, даже полотенца неправильно сложены!»), устроила разнос моему гардеробу («В этих джинсах ты на люди выходишь? Я бы такое только полы мыть надела!») и выдала трёхчасовую лекцию о воспитании детей, где главным примером, конечно же, был её гениальный Пашенька.
Я уже предвкушала спокойную дорогу до сада и 30 минут тишины и спокойствия, когда…
— Пойдём вместе! – свекровь решительно направилась в прихожую. – Хочу посмотреть, в каких условиях растёт мой внук. А то мало ли что там у вас…
— Нина Михайловна, вообще-то у меня там работа… – я попыталась остановить этот локомотив.
— Вот и замечательно! – она уже накидывала пальто, победно улыбаясь. – Заодно проверю, чем ты там целыми днями занимаешься. А то, может, – она хитро прищурилась, – ты там не детей воспитываешь, а в телефоне сидишь!
У меня внутри всё оборвалось.
Я уже представляла, какой спектакль она устроит в саду.
Я молча собралась и пошла.
В садике Нина Михайловна устроила настоящее представление.
— Серёженька! Иди к бабуле! – она раскинула руки. – Ох, какой худенький! Анечка, ты что, ребёнка не кормишь?
— У нас трехразовое питание, – вступилась моя коллега Марина Петровна.
— А ВЫ кто такая? – свекровь смерила её взглядом.
— Воспитатель группы…
— А, так вы как подчинённая моей невестки! – оживилась Нина Михайловна. – Расскажите, как она работает? Небось всё время в телефоне сидит?
Я готова была провалиться сквозь землю.
— Бабуль, смотри, какого робота я сделал! – Серёжа протянул ей поделку из картона. – Мы с Мариной Петровной…
— Ой, что это за страшилище? – свекровь поморщилась. – Вот Паша в твоём возрасте такие самолётики делал – загляденье! А это… Ну разве это занятие для мальчика? — она укоризненно посмотрела на воспитательницу
Я увидела, как у сына задрожали губы.
Марина Петровна застыла с таким видом, будто увидела инопланетянина. Её взгляд метался между мной и притихшим Серёжей, а челюсть, казалось, вот-вот достанет до пола. Наконец она опомнилась и, натянуто улыбнувшись, поспешно подозвала своего сына:
— Мишенька, солнышко, иди-ка сюда! Ты же завтра идёшь на день рождения к Артёму? Давай обсудим подарок…
— По последним исследованиям, – я старательно копировала интонации университетского профессора, чтобы скрыть дрожь в голосе, – конструирование роботов не просто развивает пространственное мышление, а формирует инженерное…
— Ой, прямо таки исследования! – свекровь театрально всплеснула руками. – Может, ещё научно обоснуешь, почему обои у вас все изрисованы? Вот я своих детей растила без всяких ваших психологий, и ничего – Пашенька вон в банке работает, не то что некоторые…
— Нина Михайловна, – я схватилась за первую возможность сбежать, – у меня сейчас срочная консультация с родителями.
— Прекрасно! – она плюхнулась на ближайший детский стульчик. – Я тут посижу, послушаю, чему ты людей учишь. Может, и сама чего нового узнаю! – каждое её слово сочилось сарказмом.
Спасение пришло неожиданно – позвонил Дима.
— Мам, ты у нас? – в его голосе слышалось неприкрытое изумление.
— Димочка, сыночек! – свекровь перевоплотилась с такой скоростью, что у меня голова закружилась. Куда делась та злобная фурия, которая полдня изводила меня придирками? Передо мной сидел просто ангел во плоти. – Да, решила вас навестить! Представляешь, мы тут с Анечкой такой чудесный день провели! – она прямо светилась фальшивой добротой. – Она такая умница – и с Серёженькой как замечательно занимается, и на работе у неё всё так профессионально! Все прямо нахваливают её, такой специалист…
У меня отвисла челюсть. Я даже посмотрела на часы – может, я провела этот «чудесный день» в параллельной вселенной? Потому что в моей реальности последние шесть часов эта женщина планомерно испытывала мои нервы на прочность, а теперь воркует, как голубка.
Телефон чуть не выскользнул из внезапно вспотевших рук. Вот это номер! Интересно, а Дима хоть догадывается, какую роль играет его мать, стоит ему отвернуться?
Через два часа, когда я вернулась домой, с кухни доносился запах жареного лука. Свекровь гремела кастрюлями.
-А, явилась наконец! – она смерила меня недовольным взглядом. – Что, все кастрюли уже выслушала? Я тут плов готовлю – нормальный, не то что твои эксперименты. Ещё бы! Когда готовить учиться, если все время с этими… депрессивными своими возишься?
Я замерла в дверях кухни, не веря своим ушам. Вот это фокус! Два часа назад по телефону она расхваливала меня перед Димой как самую лучшую невестку на свете, а теперь будто маску сбросила – и снова передо мной та самая гарпия, которая полдня изводила меня придирками. Актриса погорелого театра, честное слово!
К вечеру, когда пришёл Дима, я была готова лезть на стену. Но Нина Михайловна словно подменили.
— Димочка! – она бросилась к сыну. – А мы тут с Анечкой такой день замечательный провели! Она такая хозяюшка стала – я ей пару секретов показала, и вот, смотри, какой плов получился!
-Мам, ты надолго к нам?
— Ой, да что ты! На пару дней, пока у Паши ремонт – она как-то странно отвела глаза. – А можно, я в детской на раскладушке? Серёженьке со мной полезно будет – я ему сказки почитаю…
Я похолодела. В её голосе появились знакомые нотки – точно такие же были, когда у нее “прихватил радикулит» и она “случайно” увидела диван ортопедический с хорошей скидкой.
— Кстати, Анечка, – невинно добавила свекровь, – я тут свои любимые фотографии привезла. Может, поставим на комод?
Я молча смотрела, как она достаёт из сумки еще и альбомы, статуэтки и какие-то вазочки.
На пятый день я поняла – что-то тут не так. Нормальные люди не привозят с собой полный набор кухонной утвари «чтобы показать, как правильно готовить». И не развешивают свои фотографии по всей квартире. И уж точно не переставляют мебель в детской «потому что так правильнее».
— Серёженька, золотце, давай бабуля тебе кроватку к своей поближе подвинет? – ворковала Нина Михайловна. – Тебе ж со мной спокойнее, правда?
— Мам, я сам хочу! – сын уже начал капризничать от постоянной опеки.
— Какой же ты упрямый! Весь в мать! Вот мой Паша в твоём возрасте… Она постоянно говорила о своем младшем сыне Паше, как-будто моего мужа — ее старшего сына и не существовало вовсе.
Я тихонько прикрыла дверь детской, стараясь не разбудить задремавшего Серёжу, и набрала номер деверя. Внутренний голос подсказывал – что-то здесь нечисто.
-
Паш, привет. Слушай, а у вас правда ремонт?
Пауза в трубке затянулась настолько, что я успела услышать, как Паша нервно сглотнул.
— Так она вам не сказала? – в его голосе звучала странная смесь удивления и… вины?
— Что именно?
— Мама квартиру на меня переписала. Без предупреждения, – он говорил всё тише. – А потом заявила, что будет жить с нами, потому что… как она сказала… «молодым надо помогать». Но Марина…
— И что Марина? – я уже чувствовала, к чему идёт разговор.
— Ну… – он замялся. – Сказала, что раз квартира теперь наша, значит мы решаем, с кем и как жить в ней. И поставила условие: либо мама, либо она. А мы через месяц свадьбу планировали…
— И ты выбрал, – мой голос звенел от едва сдерживаемого возмущения.
— Слушай, – вдруг в его тоне появились командные нотки, – мама меня выбрала и подарила квартиру – вот я и решаю!
Я с такой силой нажала отбой, что чуть не треснул экран. Паша всегда был маменькиным сынком, но чтобы настолько… Внутри всё клокотало от злости – значит, нас просто использовали как запасной аэродром! И ведь свекровь даже не подумала сказать правду – выдумала историю с ремонтом, прикинулась жертвой обстоятельств. А теперь сидит в моей кухне, командует, критикует… И сколько это будет продолжаться?
Я выждала момент, когда мы все сидели на кухне. Дима допивал чай, свекровь суетилась у плиты, бросая на меня настороженные взгляды – видимо, чувствовала неладное.
— Нина Михайловна, – я старательно придала голосу невинное любопытство. – А как там у Паши ремонт продвигается?
Свекровь дёрнулась так, словно её ударило током. Половник с грохотом упал на пол:
— А… а что?
— Да вот думаю – когда же вы сможете вернуться домой? – я не сводила с неё глаз.
— Анечка, ну что ты такое говоришь! – она мгновенно напялила маску оскорблённой невинности. – Вам что, в тягость матери родной помочь? Я же как лучше хотела…
— Помочь, с чем помочь? – я почувствовала, как внутри поднимается волна злости. – Или может, просто некуда больше идти? Раз уж квартиру переписали на Пашу…
Дима поперхнулся чаем, да так, что чашка запрыгала по столу:
— Что?!
— Ой, да что ты такое выдумываешь! – свекровь всплеснула руками с видом великомученицы. – Димочка, сыночек, не слушай её! Она всё неправильно поняла!
— Неправильно поняла? – я подалась вперёд. – Может, тогда сами расскажете, как всё было? Нет? Тогда я расскажу. Паша сам всё выложил, – я повернулась к мужу, чеканя каждое слово. – Ваша мама, Дим, тихонько переписала квартиру на золотого Пашеньку. Потом заявила, что теперь будет жить с молодыми – командовать и учить жизни, как здесь у нас. Но Марина, в отличие от некоторых, оказалась с характером. Поставила условие: либо она, либо свекровь. И угадай, кого выбрал Паша? Вот так ваша мама и оказалась у нас. Никакого ремонта нет и не было – просто нас использовали как запасной вариант!
— Мам, это правда? – Дима медленно снял очки. Он устало потёр переносицу, и я узнала этот жест – так он делал всегда, когда пытался справиться с очередным разочарованием.
— Сыночек, ты только не подумай плохого! – свекровь мгновенно сменила маску властной командирши на образ беззащитной матери. – Я же как лучше хотела! Пашеньке квартира нужна, он такой молодой, перспективный… Я думала, буду с ними жить, помогать по хозяйству, как я всегда вам помогала…
— Паше, Паше, всегда только Паше, – чашка с недопитым чаем встретилась со столом так резко, что чай выплеснулся на скатерть. Ту самую, которую свекровь назвала «простецкой» за завтраком. – Всю жизнь только он! – каждое слово Димы звенело от горечи, копившейся годами. – Ему – лучшие игрушки, помню, как ты продала мой велосипед, чтобы купить ему новый компьютер. Ему – репетиторы, пока я сам корпел над учебниками. Теперь ему – квартира…
— Димочка, да что ты такое говоришь… – её голос предательски дрожал.
— Хватит, мам! – он стукнул ладонью по столу. – Думаешь, я не видел? Не понимал? Двадцать лет ты попрекала меня тем, что я выбрал «какое-то программирование» вместо банка, как Паша. Каждый праздник – сравнения, каждый звонок – «а вот Паша…»! Вот и квартиру ему отписала. А теперь, когда твой идеальный сын тебя выставил – прибежала ко мне. К запасному варианту.
— Как ты можешь! – свекровь картинно схватилась за сердце, как делала всегда, когда чувствовала, что проигрывает. – Я же мать! Я вас обоих одинаково люблю!
— Одинаково? – он горько усмехнулся. – Тогда почему даже сейчас ты не можешь сказать правду? Про квартиру соврала, историю с ремонтом придумала… И ведь знала, что я приму – куда ж я денусь? Я же всегда был твоим удобным сыном. Правильным. Тем, кто проглотит очередную ложь.
— Дима… – она попыталась дотронуться до его руки, но он отдёрнулся как от огня.
— И ведь я правда не отказал бы, – его голос упал до шёпота. – Если бы ты просто пришла и сказала правду. Я бы понял. Помог. Как всегда помогал. Но ты выбрала ложь. Снова. Как тогда, когда уверяла, что потеряла деньги на мои курсы программирования, а сама отдала их на Пашин репетиторский центр.
— Да как ты смеешь! – Нина Михайловна вдруг взвилась, как будто это её обвинили во лжи. – Я твоя мать! Я имею право…
— На что? – я не выдержала, вспомнив все её сегодняшние придирки, всё это «а вот Пашенька», «а вот в приличных семьях». – Жить за наш счёт? Командовать в чужом доме? Или может, имеете право шептать по углам, какой Дима неудачник по сравнению с вашим драгоценным Пашей? Который, кстати, не постеснялся выставить родную мать за дверь!
— ЧТО?! – Дима резко выпрямился, его лицо побелело как мел.
— Я не… я никогда… – свекровь отшатнулась к плите, где ещё недавно так уверенно командовала парадом. Краска схлынула с её лица.
— Нет? – я достала телефон. Руки дрожали, но отступать было некуда. – А хотите, включу записи? Где вы сегодня говорили, что Дима – бесхребетный подкаблучник, не то что Паша? Или где жаловались, что он мало денег даёт? Или про то, как жалеете, что позволили ему стать программистом?
— Врёшь! – её визг, казалось, мог разбить стёкла. – Нет у тебя никаких записей!
— Проверим? – я демонстративно разблокировала телефон, молясь, чтобы блеф сработал. – Дим, хочешь послушать, что твоя мама действительно о тебе думает?
Нина Михайловна схватилась за сердце – на этот раз по-настоящему, без театральности:
— Димочка, сыночек, не слушай её! Она всё врёт! Я бы никогда…
— Включай, – его тихий голос прозвучал как приговор.
Внутри у меня всё оборвалось. Я не думала, что дойдёт до этого. Не хотела загонять ситуацию в угол…
— Сейчас, – пальцы дрожали, когда я листала экран, лихорадочно пытаясь придумать выход. – Где-то тут было…
— Ну что же ты? – свекровь вдруг прищурилась, почуяв мою неуверенность. – Показывай свои записи! Или может… их нет?
Я открыла рот, но Дима вдруг поднял руку:
— Подожди. – Он повернулся к матери, и я никогда не видела у него такого взгляда. – Мам, а почему ты так испугалась? Если ничего такого не говорила?
Нина Михайловна застыла с открытым ртом.
— Почему сразу начала кричать о лжи? – каждое его слово падало как камень. – Откуда такая реакция на простую угрозу прослушать запись?
— Я… это… – свекровь заметалась взглядом по кухне, словно искала пути к отступлению.
— Собирай вещи, – голос Димы был страшен своим спокойствием.
— Сынок… – она снова попыталась схватить его за руку.
— Собирай вещи и уезжай. К тёте Вале, к сестре, куда хочешь. Но здесь ты жить не будешь.
— Но…
— Я тебе такси вызову, – он достал телефон, и его пальцы, набиравшие номер, даже не дрожали.
Через час за свекровью закрылась дверь. «Ты ещё пожалеешь!», – прошипела она напоследок с такой ненавистью, будто я была её кровным врагом. Я только пожала плечами – после сегодняшнего дня угрозы свекрови казались детским лепетом.
Когда жёлтый огонёк такси растворился в темноте, Дима медленно повернулся ко мне. В тусклом свете прихожей его лицо казалось высеченным из камня.
— А теперь показывай.
— Что? – внутри всё похолодело.
— Записи. Хочу послушать, что она обо мне говорила. – В его голосе звучала такая боль, что у меня сжалось сердце.
Я судорожно вздохнула, чувствуя, как земля уходит из-под ног:
— Дим… нет никаких записей.
— Что?! – он отшатнулся, словно я его ударила.
— Я соврала. Это был блеф, – слова царапали горло. – Но всё, что я сказала – чистая правда! Она действительно так говорила, просто я не записывала…
— То есть ты… – его глаза потемнели от гнева, – ты тоже меня обманула? – каждое слово падало как удар хлыста. – Меня? И мою мать?
— Пойми, я должна была что-то сделать! – мой голос сорвался. – Она бы иначе не уехала! Ты же знаешь свою маму – ты бы снова всё простил, и ей бы опять всё сошло с рук! Как всегда!
Дима медленно, как во сне, снял с вешалки куртку. Его руки едва заметно дрожали.
— Знаешь что? – он говорил тихо, и от этого было ещё страшнее. – Мне надо подумать. Обо всём этом. О том, как легко ложь слетает с твоих губ…
— Дим, прошу… – я потянулась к нему, но он отстранился.
— И о том, – его голос дрогнул, – можно ли теперь верить хоть одному твоему слову о маме.
Дверь захлопнулась с таким грохотом… Я осталась одна в гулкой тишине прихожей, глотая непрошеные слёзы. Что я наделала? Пытаясь защитить мужа, я, кажется, разрушила самое главное – его доверие.
Посуду сама у себя дома руками мой, а у нас посудомойка, — крикнула невестка на Галину Сергеевну