— Не хочу я с вами знакомиться.
— Что, мамка накрутила тебя уже, да? Ну ты подумай, девочка-то большая уже, должна понимать, что мать и отца в этой жизни никто не заменит.
— Вот именно. И мне моего отца вот этот вот … точно не заменит. Пусть идет к любимому сыну или кого там ему новая жена родила.
— Ах ты… — «бабушка» всхлипнула и, схватившись за грудь опустилась на асфальт. – Знает же о нашем горе, да еще и издевается.
В детстве, пересматривая старый фильм «Москва слезам не верит», Лида хорошо могла поставить себя на место девочки, которая внезапно встретилась со своим отцом.
Одно лишь понимала – такой вот отец дочери к этому времени уже не шибко то нужен вне зависимости от того, нашелся ли в прошлом мужчина, способный заменить отца, или же все заботы о подрастающем члене общества взяла на себя мать.
Как говорится, не пришел ты ночью – зачем нужен днем.
А представить себя на месте той самой юной героини она могла легко просто потому, что у нее самой отца не было.
Верней как сказать-то… Он был, не ветром же ее надуло. Более того, мама ее от этого самого отца прижила, находясь в законном браке, да только не смогла разглядеть, как не присматривалась, неадеквата под маской нормального человека.
Впрочем, как Лида смогла понять со слов матери, там вся семейка такая. Ведь мать вместо того, чтобы вправить сыну мозги, активно поддержала его женоненавистническую идею о том, что ребенок женского пола – это второй сорт, а он, Глебушка, достоин самого лучшего.
То есть бросить жену на шестом месяце, а потом – идти и искать новую партнершу как ни в чем не бывало в надежде, что именно та окажется полноценной и подарит ему сына.
Лида, слушая эту историю, искренне надеялась, что мозгом она пошла не в биологического папу.
Потому что сама она уже в четырнадцатилетнем возрасте, когда кексом в жизни еще не пахло, при изучении биологии человека на школьных уроках четко уяснила, что хромосому, определяющую пол будущего ребенка, передает этому самому ребенку мужчина.
И никак иначе.
Но некоторые дремучие, видимо, биологию в школе прогуливали. Впрочем, сейчас некоторые в телегонию вон верят. Якобы дети женщины будут в любом случае похожи на ее первого партнера.
Что тут уж о поле ребенка говорить… Во всем эти самые женщины виноваты. Ну, это по мнению отца, которого Лида и отцом не называла. Потому что не за что было.
Тем более, что отец у нее был. Нет, сначала он был дядей Пашей, с которым они вместе с мамой забирали маленькую Лиду из садика.
Потом как-то получилось, что они с мамой переехали к дяде Паше, у них родился еще сын и дочь, и как-то к этой семье отлично и спокойно приписали в свое время маленькую Лиду.
— Он алиментов даже не платил. Задолженность копилась, копилась… Мне и сказали люди с работы, мол, пойди да лиши его родительских прав.
А то либо подгадит как в будущем, либо ко взрослой дочери явится денег требовать, мол, вот он я, папочка любящий и родной, — делилась воспоминаниями о прошлом мать. – Он и не возражал особо.
Самое забавное, что с папой Лида жила в одном городе на семьдесят тысяч населения. То есть периодически нет-нет да встречалась с ним.
Уверена, он ее тоже видел. Видел и, возможно даже, узнавал. Особенно когда она рядом с матерью шла – та за двадцать лет не изменилась до неузнаваемости, признать можно было достаточно легко.
Так что Глеб вполне мог при желании и общаться с дочерью, и участвовать в ее жизни, но никаких попыток сделать это не предпринял.
И Лида уже забыла о его существовании до тех самых пор, пока однажды вечером в квартире не раздался звонок.
Они с братом Мишей и сестрой Светой только-только сели ужинать. Родители уехали на отдых, оставив Лиду за старшую.
Учитывая, что ей было уже двадцать лет, да и детям не по пять, а двенадцать и четырнадцать – возражений против такого распорядка не было.
С Мишей и Светой Лида ладила, да и присмотр был больше в факте нахождения с ними в одной квартире ночью, а не в каком-то там реальном присмотре.
— И кто это там пришел? – задумчиво спросила Лида, откладывая в сторону полотенце, которым вытирала посуду.
Миша, раскладывающий столовые приборы, тут же сообразил:
— Это, наверное, Данил за своей сменкой вернулся. Мог бы и завтра зайти, все равно же по пути будет…
Лида машинально посмотрела на экран домофона. Он показывал не ожидаемого знакомого пацана, а две фигуры в темных одеждах, которых Лида поначалу приняла за сектантов.
И уже собралась было просто отключить звук на домофоне, но в этот момент одна из фигур подняла голову, открывая камере свое лицо и Лида нервно вздрогнула.
Палец соскользнул и вместо нужной кнопки нажал прием звонка. Вот черт…
— Алло? Танечка? Таня, это Глеб и Марина Аркадьевна, — тут же заговорила вторая фигура.
— Вы ошиблись адресом, здесь никаких Татьян не проживает, — нашлась Лида. И положила трубку прежде, чем незваные гости успели что-то сказать.
— Кто это был? Зачем ты им соврала? Таня – это ведь наша мама, может быть – важное что-то.
— Не может там быть ничего важного, — вздохнула Лида. – Миш, это мой отец. Ну, в смысле, биологический, — пояснила она.
— А-а-а-а… И какого черта он приперся тогда? – не понял брат.
Лида тоже не поняла, но матери решила о незваных гостях сообщить просто на всякий случай.
Не сейчас, конечно, время уже позднее, они с отцом могут и спать, и чем-то другим заняты быть.
Все равно завтра вечером будут созваниваться, тогда она и скажет, что Глеб за каким-то чертом пожаловал, да еще и с мамой своей под ручку.
Наверное, кому-то было бы интересно узнать, чего это вдруг понадобилось этому не самому хорошему человеку от бывшей жены, но Лида не страдала излишним любопытством.
Наоборот, по жизни она просто предпочитала избегать проблем. И биологического отца она предпочла бы избегать чем дольше, тем лучше.
Не потому, что злилась на него или что-то в этом духе – просто его появление в ее жизни эти самые проблемы и сулило. Ничего больше.
— Лидочка, к тебе пришли, — после института Лида подрабатывала в парикмахерской уборщицей.
Платили немного, но и нагрузка была небольшой. Учитывая, что училась она на бюджете, а самым необходимым ее все еще снабжали родители – для нее это был самый подходящий вариант.
Вроде как и совсем на шее у родителей не сидит, хотя бы свои «хотелки» закрывая, и в то же время – не страдает учеба.
Вот сейчас, стоило прийти на работу и начать уборку по привычному распорядку, как ее окликнула администратор Наташа.
«Пришли» намекало на то, что визитер не один. Неужели снова родственнички? И как только нашли, где она работает…
Впрочем, город маленький, а знакомых, в том числе общих, наверняка не то что бы мало.
И вот что теперь делать? Выйти послать – может начаться скан.дал. Отморозиться – и вполне возможно, что Лида обзаведется «хвостом» на неограниченное время.
Эх, как жаль, что у нас не Штаты, где можно на законном основании запретить какому-нибудь человеку, который тебя достает, к тебе приближаться.
— Ну и чего вы приперлись? – без обиняков начала она.
— А ты чего это нам грубишь? – возмутилась «бабушка». – Мы еще не представились даже и не сказали, зачем к тебе пришли, а ты уже так выражаешься.
Славно же мать тебя воспитала.
— Нормально она меня воспитала. И все мне про вас рассказала. И как вы меня бросили, и как алименты ты, папа года, не платил.
Что, скажешь, не было такого?
— Вот да, правильно, давай перебирай старые обиды. Тебе-то какая печаль с того, что я алименты не платил?
Ты голодала? Может, раздетая-босая ходила? Проблемы какие-то были?
— Не вашими молитвами их не было. Снова повторяю вопрос: за каким чертом вы сюда приперлись?
— А что нам еще делать было, если по старому адресу вы больше не живете, новый неверным оказался, а в институте вашем такой цербер на проходной сидит, что не зайти, ни выйти.
Вот, на работу пришли познакомиться.
— Не хочу я с вами знакомиться.
— Что, мамка накрутила тебя уже, да? Ну ты подумай, девочка-то большая уже, должна понимать, что мать и отца в этой жизни никто не заменит.
— Вот именно. И мне моего отца вот этот вот донор спе.рмы точно не заменит. Пусть идет к любимому сыну или кого там ему новая жена родила.
— Ах ты мер.за..вка… — «бабушка» всхлипнула и, схватившись за грудь опустилась на асфальт. – Знает же о нашем горе, да еще и издевается.
Вот такая вот родня, да, Глебушка?
— Да никакая я вам не родня, отва.лите. И на горе мне ваше плевать, я вообще не в курсе, что у вас там случилось, — фыркнула Лида.
И уже собралась было уйти обратно на работу, но в этот момент отец схватил ее за руку.
— Дочка, постой. У нас правда горе случилось. Жена моя в аварию попала, да на месте и скончалась.
А сыновья оказались вообще не моими, я только в больнице узнал, когда младшему переливание понадобилось, а по группе оказалось, что у меня такого сына ну никак быть не может.
Я уже достаточно наказан тем, что воспитывал двадцать лет не своих детей.
— Двадцать? – не поняла Лида. Потому что ей самой было как раз двадцать. А это значит, что…
— Да залетели обе в один и тот же срок. И Танька, и Наташа. Да только у одной дочь оказалась, а у другой сын.
Мы и решили с мамой, что сыну отец нужней, а девка как-нибудь и без отца проживет.
Ты должна понимать, сыновья – они опора и надежда любой семьи.
— Вот звездуй к своей опоре и опирайся, сколько влезет. А я тебе не спасательный жилет, не бесплатный психолог и не группа поддержки.
Мне хватает своих проблем и своей жизни. И семьи своей хватает, проблемы чужой взваливать мне не к чему, — резко договорила Лида и, вырвавшись из рук отца, убежала обратно на работу.
И уже там в подробностях рассказала девочкам, кто к ней приходил и зачем.
— Интересный экземпляр, — фыркнула администратор. – Значит, как воспитывать хотя бы финансово, так его рядом не было, а как жареный петух в причинное место клюнул – так вспомнил, что у него где-то там дочь есть.
И на что рассчитывал?
— На мелодраму по каналу «домашний», — буркнула Лида.
И, позвонив матери, все-таки рассказала о приходе «родственников».
— Уже в курсе, — хмыкнула Татьяна. – Он мне уже позвонил и высказал, что я плохо дочь воспитала.
— А ты?
— Да нормально я тебя воспитала. Если чем-то недоволен, так поздно уже – надо было самому воспитывать. А теперь поздно уже тебя перевоспитывать.
— Это точно. Да и не нужно. Мне и так хорошо.
— Ну и хорошо, что у тебя все хорошо, — в разговор вступил Павел. – А я тут, понимаешь, тоже мон.стр и нехороший человек, увел от семьи чужого ребенка, внушил ненависть, да еще и фамилию тебе свою дал, род оборвав окончательно.
— А, этот великий дворянский род с огромным состоянием в виде продавленного дивана, — язвительно отозвалась Лида на комментарий отца.
Из трубки донесся смех. Лида, поговорив еще немного с матерью и отцом, пошла дальше работать.
Отец и его мать еще приходили несколько раз. Стыдили Лиду, увещевали, да вскоре поняли, что ей их лекции – что слону дробина и в семью их вливаться девушка не собирается.
А зачем ей такая семья?
— Надо было с Танькой тогда оставаться, — нет-нет да и вздыхает Глеб, поминая недобрым словом бывшую жену.
Именно ее он винит во всех своих несчастьях, за собой же никаких грехов мужчина и его мать не видят.
Откажись от дома, — просил муж