— Вот, еле концы с концами свожу. А тут еще счета эти… — Она порылась в ящике стола и достала пачку бумаг. — Смотри, Коленька, что творится!
За свет двенадцать тысяч насчитали, за воду — восемь, а уж за отопление…
— И снова здравствуйте, — пробормотала Татьяна, разглядывая очередное сообщение от свекрови в телефоне.
Николай оторвался от ноутбука, где правил какую-то научную статью, и вопросительно посмотрел на жену:
— Что там?
— Да как обычно. Мама твоя пишет, что коммунальные платежи опять выросли, денег ни на что не хватает.
Татьяна отложила телефон и подошла к окну.
За стеклом моросил унылый октябрьский дождь, и капли на стекле, казалось, отражали ее настроение.
Три года замужества научили ее многому, и главное — умению сдерживать эмоции, когда дело касалось Ольги Степановны.
— Может, съездим к ней? — Николай захлопнул ноутбук. — Проведаем, поможем, если что надо.
«Ну конечно, — подумала Татьяна, — как по нотам разыграно».
Она обернулась к мужу, ласково улыбнулась:
— Поехали, милый. Давно маму не видели.
Всю дорогу до материной квартиры Николай был задумчив и хмур.
Татьяна искоса поглядывала на него, пытаясь угадать, о чем он думает.
Впрочем, догадаться было нетрудно — последние месяцы все их семейные разговоры так или иначе сводились к одному: как помочь маме, чем поддержать, где взять денег.
Ольга Степановна встретила их на пороге — маленькая, сухонькая, в застиранном халате, который явно видал лучшие времена.
— Колечка, сыночек! — всплеснула она руками. — Татьяна… — это прозвучало уже без всякого энтузиазма.
В квартире пахло валерьянкой и какими-то травами. На журнальном столике громоздились упаковки с таблетками.
— Присаживайтесь, — засуетилась Ольга Степановна. — Я вам чайку сейчас…
Только вот сахар закончился. И заварка на исходе.
Все так подорожало, детки мои, просто беда!
Она опустилась в кресло, прижала руку к сердцу:
— Вот, еле концы с концами свожу. А тут еще счета эти… — Она порылась в ящике стола и достала пачку бумаг. — Смотри, Коленька, что творится!
За свет двенадцать тысяч насчитали, за воду — восемь, а уж за отопление…
— Сколько-сколько? — Татьяна подалась вперед. — Можно взглянуть?
— Да что там смотреть, — Ольга Степановна прижала квитанции к груди. — Вот копии, я специально сделала.
Она протянула какие-то мятые листки. Татьяна бегло просмотрела цифры, и брови ее поползли вверх.
— Мама, а почему копии такие нечеткие? И печати совсем не видно…
— Ой, — Ольга Степановна схватилась за сердце. — Что-то мне нехорошо. Давление, наверное…
— Мам! — встревожился Николай. — Может, скорую?
— Не надо скорую, — простонала свекровь. — Вы лучше помогите материально. Я же одна, на пенсии…
Вот, считайте: квартплата, лекарства…
Она начала загибать пальцы, перечисляя расходы, и с каждым пунктом голос ее становился все жалобнее.
Николай сидел пристыженный, теребил край рубашки.
— Знаешь, мама, — неожиданно произнесла Татьяна, — а давай мы возьмем на себя все твои коммунальные платежи!
Ольга Степановна поперхнулась на полуслове:
— В каком смысле?
— В прямом! — Татьяна улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. — Я каждый месяц буду забирать твои квитанции и оплачивать их.
Так тебе и бегать никуда не придется, и нервничать.
Правда, Коля?
Николай просиял:
— Конечно! Отличная идея!
— Но… — Ольга Степановна растерянно замялась. — Зачем так утруждаться? Вы просто давайте мне деньги…
— Ну что вы, мама! — Татьяна уже листала квитанции. — Так, это за прошлый месяц… А где текущие?
Свекровь побледнела, часто заморгала:
— Я… я еще не получила, а может их не в тот ящик положили…
— Ничего, я сама схожу в ЖЭК, возьму дубликаты.
Кстати, — Татьяна подняла взгляд от бумаг, — а почему в копиях суммы больше, чем в оригиналах?
В комнате повисла звенящая тишина.
Николай растерянно переводил взгляд с матери на жену и обратно.
А Ольга Степановна вдруг как-то сразу постарела, осела в кресле.
— Ты… ты что же, думаешь я придумываю? Не веришь мне? — дрожащим голосом спросила она.
— Верю, — спокойно ответила Татьяна. — Вам нужна помощь.
И мы поможем — правда, Коля?
Будем оплачивать все счета напрямую.
История с квитанциями словно надломила что-то в их отношениях.
Ольга Степановна больше не заводила разговоров о коммунальных платежах, зато ее недуги расцвели пышным цветом.
— Коленька, сыночек, — дрожащим голосом вещала она в телефон, — совсем я плоха стала. Сердце прихватывает, в глазах темнеет…
Николай встревоженно хмурился, а Татьяна, прислушиваясь к разговору, мысленно считала до десяти.
— И лекарства такие дорогие, — голос свекрови взлетал до трагических высот.— Последние копейки на них трачу!
— Мам, — решительно вклинилась Татьяна, забирая у мужа трубку, — а давайте я сама схожу в аптеку?
Давайте я завтра зайду за рецептами.
На том конце возникла красноречивая пауза.
— Ах, Танечка, — наконец отозвалась Ольга Степановна, — да я их все растеряла, эти рецепты. Склероз, понимаешь…
— Ничего страшного! — бодро воскликнула Татьяна. — Я договорюсь с отличной частной клиникой.
Завтра с утра вас отвезу, пройдете полное обследование, все анализы. И новые рецепты выпишут.
— Что? — свекровь закашлялась. — Нет-нет, не надо никакой клиники! Я своему участковому врачу верю…
— Так и участкового пригласим на консилиум! — Татьяна подмигнула мужу. — Правда, Коля?
Николай неуверенно кивнул.
— Все, мама, завтра в девять заеду за вами. Спокойной ночи!
Утром Ольга Степановна встретила их при полном параде — накрашенная, в новом платье.
Только глаза бегали как-то нервно.
— Может, все-таки не поедем? — жалобно протянула она. — Что-то мне нехорошо…
— Поэтому и едем! — отрезала Татьяна, решительно подхватывая свекровь под локоть.
В клинике их встретила приветливая администратор.
Полдня пролетели в калейдоскопе врачей, анализов и обследований.
Ольга Степановна то бледнела, то краснела, но держалась стойко.
Наконец их пригласили в кабинет главврача — солидного седовласого мужчины.
— Ну что ж, — он раскрыл внушительную папку с результатами, — должен вас поздравить, Ольга Степановна. Для вашего возраста вы в прекрасной форме!
— То есть как? — пискнула свекровь.
— А вот так! — главврач улыбнулся. — Сердце в норме, давление чуть повышено, но это возрастное.
Никаких серьезных патологий не обнаружено.
— Но я же чувствую…
— Знаете, — врач снял очки, — иногда нам только кажется, что мы больны.
Особенно когда мы одиноки или чем-то встревожены.
Я бы порекомендовал вам больше двигаться, гулять. И, может быть, найти какое-нибудь увлечение.
Домой ехали в молчании.
Николай сосредоточенно смотрел на дорогу.
Ольга Степановна притихла на заднем сиденье.
А Татьяна думала о том, что все сложилось еще лучше, чем она планировала.
Уже дома Николай вдруг обнял жену:
— Прости меня.
— За что? — удивилась Татьяна.
— За то, что не понимал… — он замялся. — Знаешь, я ведь всегда считал, что мама просто одинока, что ей тяжело. А она…
— Она тоже тебя любит, — мягко сказала Татьяна. — Просто немного заигралась в свои манипуляции. Но теперь все будет иначе.
И действительно — все изменилось.
Ольга Степановна больше не жаловалась на болезни. Она придумала новую статью расходов.
Татьяна поняла это, когда однажды, разбирая очередную пачку маминых квитанций, наткнулась на странный конверт из плотной бумаги с витиеватым логотипом какого-то банка.
— Что за «Первый кредитный»? — пробормотала она себе под нос, разглядывая конверт.
Ольга Степановна, до этого безмятежно щебетавшая о новых занавесках, осеклась на полуслове. Ее пальцы, теребившие край скатерти, мелко задрожали.
— А, это… Это просто реклама, — голос свекрови предательски дрогнул. — Выброси.
«Как же, реклама», — подумала Татьяна, осторожно извлекая из конверта письмо.
По спине пробежал неприятный холодок — она слишком хорошо знала такие уведомления.
В банке, где она работала юристом, подобные письма рассылали клиентам с просроченными платежами.
— Мама, — медленно произнесла она, — вы взяли кредит?
— Не лезь не в свое дело! — вдруг взвизгнула Ольга Степановна, пытаясь выхватить бумагу. — Отдай сейчас же!
Но Татьяна уже успела увидеть главное — сумму. Триста тысяч рублей.
У нее перехватило дыхание.
— Зачем? — только и смогла выдавить она.
Свекровь как-то разом сникла, плюхнулась на стул:
— Дача совсем развалилась. Крыша течет, забор падает… Думала, возьму немного, потихоньку выплачу…
— Немного? — Татьяна сдержала рвущееся наружу возмущение. — Мама, это же половина вашей годовой пенсии! А проценты?
Вы хоть читали, под какой процент взяли?
— Там какая-то ерунда, двадцать два процента… — Ольга Степановна отмахнулась, но глаза забегали.
— Двадцать два? — Татьяна почувствовала, как начинает болеть голова. — Мама, да вы с ума сошли!
Это же грабительский процент!
Коля знает?
При упоминании сына Ольга Степановна вся съежилась:
— Не говори ему, умоляю! Я сама справлюсь…
— Как? — Татьяна устало опустилась на стул. — Как вы справитесь? На одну пенсию? А жить на что будете, на воздух?
Вечером она все рассказала мужу. Николай долго молчал, сжимая кулаки, потом резко встал:
— Едем к ней. Сейчас же.
Такого Ольга Степановна еще не видела — сын, всегда мягкий и покладистый, впервые говорил с ней жестко, чеканя каждое слово:
— Как ты могла, мама? Зачем нужен был этот кредит?
Дача, которую мы последний раз видели три года назад?
— Сынок, я думала…
— Нет, это ты не думала! — В голосе Николая звенела сталь. — Ты просто привыкла жить не по средствам.
Сначала выдумывала несуществующие счета, потом — болезни. Теперь вот кредит взяла. Что дальше? Коллекторы? Суд?
Ольга Степановна заплакала, но Николай был неумолим:
— Хватит, мама. Я устал от вранья. Мы с Таней поможем закрыть кредит, но это — в последний раз. Пора научиться жить по средствам.
После истории с кредитом Ольга Степановна словно переродилась.
Нет, поначалу было тяжело — привыкать жить по средствам, считать каждую копейку.
Но, как оказалось, зарплаты вполне хватало на скромную, но достойную жизнь.
Особенно когда не нужно думать о квартплате — Татьяна свое слово сдержала, исправно оплачивая все коммунальные счета.
Ведь родителям нужно помогать. Не так ли?
Наказание для бывшей жены