У Лены и Паши дом стоял на краю посёлка — три минуты пешком до склона, откуда видно залив, уткнувшийся в пирс с растрёпанными флагами. Дом был простой, но ухоженный: белёная веранда, палисадник, где Лена втыкала бирки в грядки с розмарином и помидорами, аккуратный сарайчик под велосипедами и резиновыми сапогами. Паша работал инженером в порту, у него смены — день-ночь-выходной; Лена вела курсы по бухгалтерии онлайн и ухаживала за своим зелёным царством. Их любили соседи: Тамара Петровна приходила за шалфеем, студенты с соседней улицы здороваться научились, не галдели по ночам.
Проблемы начались в конце мая, когда на телефон Лены пришло голосовое: «Ленчик, привет! Мы тут с Вадимом до вас, если что, недолго — неделька. У вас же воздух! У моря же! Мы в тебе уверены». Говорила двоюродная сестра Инна, та самая, что любит шутить о «родственных скидках» и забывает возвращать зарядки. Паша услышал имя и поморщился:
— Сколько «неделька» у Инны тянется?
— Обычно до «ой, ты даже не почувствуешь, что мы есть», — ответила Лена, записывая в блокноте: «подготовить гостевую».
Инна и Вадим приехали в воскресенье, когда над заливом уже висел песочный жар. Они выгрузили из машины четыре чемодана, две коробки с роликами и сапборд, о существовании которого Лена узнала, когда Вадим, не спросив, протащил его через кухню: «Где у вас тут пустой угол?» Инна, в широких очках и с лентой в волосах, по-хозяйски заглянула в холодильник:
— О, клубника! Домашняя? Ахаха, забираю три миски — детям полезно. Мы без сахара, ты же знаешь, мы за ЗОЖ.
У Инны не было детей. Это она так говорила про себя и Вадима: «мы — дети жизни». Лена сглотнула:
— Клубника на варенье. Но берите мисочку.
— Лен, ну что ты вот это всё начинаешь… Мы же свои.
Паша, красивый своей немногословностью, молча переставил сапборд в сарай. Вечером они с Леной легли поздно — гости, «мы же свои», разбросали по дому следы дороги: влажные полотенца на спинках стульев, открытые баночки с кремами на подоконнике, пустые бутылки из-под кефира на столе.
— Давай правила озвучим, — сказал Паша. — Воду экономим, в душ — по десять минут. Вадиму скажу насчёт гаража: у нас там инструмент. И про гостей — без предупр…
Он не договорил: Инна в это время в чате родственников уже писала: «Мы у Лены! Рекомендуем! Дом с видом, хозяева золото». Под постом появились лайки, поздравления и уточнения, можно ли приехать «на пару дней, тем более дело есть в вашем краю».
Понедельник Лена провела с наушниками на голове, вела уроки. Инна заглянула в комнату без стука:
— Мы едем на пляж, дай пляжные полотенца. И крем от солнца. И, кстати, чайник твой такой медленный — можно электрический? Я твой забрала, поставила у нас в комнате — не против же?
Лена сняла наушники, растягивая улыбку до предела:
— Инна, пожалуйста, заходи, когда я не веду урок. И полотенца — в нижнем шкафу. Чайник верни на кухню. Мы все им пользуемся.
Инна закатила глаза:
— М-да. Ладно, выдыхай, бухгалтерия — это важно. Мы потише.
К обеду Вадим перегородил двор машиной, прямо напротив ворот Тамары Петровны, и ушёл ставить надувной матрас. Тамара постучала в калитку:
— Леночка, твоего господина попроси передвинуть. Мне в аптеку.
Лена позвала Вадима. Тот отмахнулся:
— Да я на пять минут, чё вы горячитесь. Старшие люди — вечные пять минут. Не рушим стабильность.
— Передвинь сейчас, — тихо сказал Паша и протянул ключи. — Мы здесь живём, если что.
Вадим улыбнулся так, как улыбаются продавцы чудо-ковров:
— Конечно-конечно. Уже.
Пять минут растянулись до сорока. Тамара Петровна ушла пешком, на обратном пути принесла в ладони крошечную сардину и шутливо отчитала Пашу: «Я её ловила взглядом, а поймала руками. Разберитесь с гостей вашим артистом».
Во вторник Инна заявилась с корзиной персиков:
— Мы комбайн твой заняли. Маринад сделаем. Ой, и миксер. И форму для запекания. У нас вечером ребята на огонёк — Ира с Серёжей. Не возражаете?
— Я возражаю, — сказал Паша. — У нас завтра смена в ночь, мы хотим поспать.
Инна моргнула, потом сладко улыбнулась:
— Паш, ты ж добрый. Для родных сделай исключение. Мы тихо.
Вечер перестал быть тихим в девять. Ира с Серёжей, как водится, привезли друга «по пути», плюс кто-то из их команды вспомнил, что «на берегу скучно без музыки». Колонка отбивала бит до полуночи, Вадим жарил что-то на мангале — дым тянулся в окно Тамары Петровны. Та поджала губы и закрыла форточку. Паша раза три выходил:
— Тише.
— Всё, извините, — отвечал Вадим, — последний трек. И последний раз переворачиваю. Вы же понимаете — городские всю жизнь мечтали о шашлыке у моря.
На третий день Лена, у которой болела голова, услышала, как в гостевой комнате Инна громко разговаривает по видеосвязи с мамой, тётей Галей:
— Тут благодать! У Лены место — ммм! Воздух, еда, зелень, море! И представляешь — они воду считают. Ха-ха, «по десять минут душа»! Мы с Вадимом посмеялись: «А если шампунь не смоется?»
Галя на том конце, вероятно, хмыкнула. Через минуту прилетело сообщение от неё Лене: «Леночка, не переживай, детки у тебя культурные. Ты ж у моря, тебя жизнь балует, а им тоже надо глоточек счастья». Лена сжала телефон так, что побелели пальцы.
Внутри у неё ходила волна. Она делала вдох, выдох, проговаривала про себя: «Я не обязана нравиться. Я имею право устать». Вечером Паша привез из порта новость: ему предложили дополнительную подработку на месяц — разгрузка ночных контейнеров. Деньги были нужны — крыша просила ремонта.
— Идеально, — сказала Лена, — пока Инна здесь, я буду днём работать, вечером — гулять на набережной. Только с ними надо… — она замялась, — обозначить.
На следующий день Лена собралась и позвала Инну на веранду. Села напротив, положила на стол заранее написанные правила: «1) Душ — не больше десяти минут, 2) Гостей — согласовывать, 3) Кухня — убираем за собой, 4) Машины — не перекрывать соседей, 5) Отдельные продукты — не трогаем без спроса».
— Инн, мне это важно. Мы рады вам, но вот это — наши рамки.
Инна посмотрела на листок, как на чужую шутку:
— Лен, ну ты будто в пансионате. Мы ж на недельку. Расслабься. Ты всегда всё усложняешь.
— Это не сложность, это уважение, — не сдавалась Лена, чувствуя, как у неё сжимается в животе невидимая пружина. — Пожалуйста, подпиши, что ты согласна.
Инна рассмеялась:
— Ты серьёзно? Подписать? Сестра, это комедия. Я тебе «лайк» поставлю.
Вадим выглянул из двери, жуя яблоко:
— Я понял, в чём дело. У вас тут режим, а мы — за свободу. Компромисс — наше всё. Мы, если чё, в душ по девять минут, окей? А гостей будем звать по-тихому. Уступки — наше второе имя.
В пятницу пришёл счёт за электричество — прошлый месяц — и Лена, прикинув, как вырастет следующий, почувствовала, что плывёт. Инна же заказала по своему адресу — к Лене! — доставку какого-то карниза и коврика с морскими волнами: «Это так вдохновляет, Лен! Тебе спасибо скажу фоточкой». Курьер позвонил Паше среди ночной смены, потому что на посылке был его телефон. Паша выругался в трубку глухо:
— Лена, у меня крючком в ухо стучат. Поговори с ними, а?
Суббота началась с того, что Вадим вынес из сарая Пашин инструментальный ящик — «мы тут шезлонг чуток подрежем, он встал криво». Паша увидел, как ножовка лежит на песке, как Вадим степлером пристреливает ткань, непринуждённо роняя скобы в траву. Подошёл, остановил, забрал:
— Не трогай моё без спроса.
— Я ж возвращаю, — рассмеялся Вадим. — Ты чё, жадный?
В это время у Лены был урок с новой группой. Девушка с камеры спросила:
— А это у вас кто по дому ходит? Музыка слышна.
— Гости, — бодро ответила Лена и после урока закрыла дверь на ключ. Но Инна постучала, как будто двери не существует:
— Лееен! Ты не занята? У тебя есть алоэ? Мы вчера сгорели, нам срочно мазать.
— Я занята. Алоэ — на окне. Срежь лист и оставь нож на месте.
— Окей, — сказала Инна, уже входя.
Вечером пришёл Игорь, коллега Паши. Принёс рыбу, которую выловил со смены:
— Это тебе, Лен. И тебе, Паша. Соседи тоже получат — Тамаре Петровне, как всегда, хвостик.
Инна тут же объявила:
— О, у нас сегодня рыбный вечер! Ребят, оставайтесь! У нас коврик с волнами приехал, устроим тематическую фотосессию — «жизнь у моря». Лен, где твои тарелки побольше? И салфетки бумажные? И тыкни, где специи.
Лена уже почувствовала, как в горле собирается ком: она хотела устроить тихий ужин с Пашей и Игорем, обсудить ремонт крыши, планирование бюджета. Вместо этого кухня превратилась в фотостудию: Инна ставила тарелки под определённым углом, Вадим просил подсветить телефоном, у Игоря на лице прыгала тень, он стоял, как школьник на линейке.
— Может, всё-таки… — начал Паша.
— Ещё один кадр, — перебила Инна. — И всё!
Через неделю «неделька» закончилась. Инна утром сказала:
— Мы поедем к друзьям в соседний посёлок. На денёк. Освободим вас, ха-ха. Но чемоданы оставим у вас, окей? Тяжело тягать. Мы гибкие — как резина.
Лена улыбнулась механически. Вечером они не вернулись — написали: «Мы задержимся на день. И ещё на денёк». Чемоданы стояли в гостевой как метки. Паше поступило ещё два сообщения от курьеров. Тамара Петровна на лестнице бросила:
— Леночка, у меня на подоконнике чья-то сковородка. Мне кажется, это твои «городские». Пусть заберут, а то кот к ней примерился, как к тарелке.
Лена вечером села у окна и попыталась найти опору. Она — человек, у которого все по полочкам: счета оплачены, грядки подписаны, у каждого полотенца — цветная петелька. Её учили: «Будь мягкой, люди оценят». Опыт показывал: мягкость часто путают с бесплатностью. Она перебирала в голове: «Говорить прямо — это не грубость. Ставить границы — это не война». Но голос тёти Гали из чата звучал, как звон пустой кастрюли: «У моря же! Значит, на всех».
На второй неделе Инна внезапно объявилась в обед:
— Так, мы вернулись. Усталость страшная. Я на часок посплю. А вечером у нас… ну, небольшой кинопросмотр. На проекторе. Вадим говорит, у вас стенка белая — самое то.
— Мы не согласовывали, — сказала Лена. — Сегодня нельзя. У Паши смена, мне — отчёт сдавать.
Инна удивилась:
— Лен, ну ты как маленькая. Мы же у моря. Тут всё должно быть легко.
Лена посмотрела на её сумку — сверху торчали упаковки печенья, крекеры и какая-то яркая бумага с надписью «морской набор для пикника». Она вдруг ясно увидела: для Инны «легко» — это когда другие не спрашивают, удобно ли им.
— Сегодня нельзя, — повторила она и почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. — И вообще, давай завтра сядем и решим, как вы дальше планируете. Сроки, правила. Ты говорила — неделька. Прошло две.
Инна всплеснула руками:
— О, началось! Вадим, слышал? У нас тут «сроки, правила». Лен, родная, ты всегда была деревянной. Расслабься. Давай завтра. Завтра всё обсудим.
На «завтра» Вадим занял Пашино место у ворот, а Инна опубликовала в соцсетях сторис: «Живём у моря. Когда море рядом — ты сам приливаешь к счастью», отметив дом Лены. Незнакомые люди начали ставить сердечки, одна девушка в комментариях спросила: «А можно приехать на ночь? Мы тихие». Лена поймала себя на том, что сжимает телефон, как камень.
Вечером Паша вернулся уставший и сел на ступени. Игорь позвонил:
— Держитесь. В порту опять переработки. Но ты, Паш, грамотный, не молчи. Границы — это тоже работа.
Паша кивнул, хотя Игорь его не видел. Лена вышла с кружкой ромашки и села рядом. От залива дохнуло солёным. На горизонте мигнул огонь маяка. Всё было так, как обычно — и всё было по-другому.
Они молчали, и в этой тишине было решение, ещё не оформленное словами. И в это время в гостиной завибрировал телефон — Инна набрала в общий чат: «Завтра у нас в доме кино! Приходите!»
На следующее утро Лена проснулась от запаха попкорна. Паша уже ушёл в порт — ночная смена кончилась, он заехал в магазин и сразу поехал на работу. В гостиной щёлкал проектор, на белой стене мельтешили кадры с чьей-то вечеринкой. Инна, в пижаме с фламинго, сидела на полу, а вокруг неё — компания человек пять, явно не из посёлка. Они хохотали, вытряхивали крошки прямо на ковёр.
— Инна! — голос Лены прозвучал резче, чем она планировала. — Ты обещала согласовать.
— Ой, Лен, ну это ж не «вечер». Просто утро. И всё тихо. Мы же свои.
Лена заметила, что в её вазе — той самой, куда она собирала морскую гальку, — лежат бумажные стаканчики. Инна даже не обратила внимания. Лена развернулась и ушла на кухню. Тамара Петровна в это время уже стучала в калитку:
— Леночка, у меня бельё не сохнет. Они же мне всю стену светом заливают. Уберёшь?
Лена пообещала, что уберёт. Вернулась в гостиную:
— Всё, кино сворачиваем. У меня работа. И соседи жалуются.
— Лен, ну ты как строгая училка, — протянул Вадим, лёжа на диване. — Мы ещё пять минут и всё.
— Сейчас, — твёрдо сказала Лена.
Она подошла к проектору, нажала кнопку и выдернула вилку из розетки. В комнате повисла тишина. Инна вскочила:
— Ты что творишь? Мы же отдыхали! Люди к нам приехали!
— Не «к вам». В мой дом, — ответила Лена и почувствовала, как внутри колотится сердце.
Гости быстро собрались и ушли, оставив за собой пакеты, обёртки и запах сладкого масла.
Через пару дней Паша получил зарплату и решил купить материалы для крыши. Инна заметила свёртки с шифером во дворе:
— Слушай, Лен, а можно мы на этих листах устроим фотосессию? Такой, знаешь, стиль — «ремонт у моря». Вадим говорит, хайп будет бешеный.
— Нет, — сразу сказала Лена.
— Почему? — искренне удивилась Инна. — Ну что тебе жалко, что ли? Они же просто лежат.
Паша в этот момент мыл руки после смены. Услышав разговор, он сказал сухо:
— Это не для фотосессии. Это для крыши.
Вадим усмехнулся:
— Да ладно тебе. Ты всё время такой серьёзный. А жизнь — она вот она, лёгкая!
Вечером к Лене зашла её подруга Маша. Та жила двумя улицами выше, работала в аптеке. С порога сказала:
— Лен, я вчера твою Инну видела. Она у нас спрашивала, нет ли скидок для «местных». Сказала, что она «коренная». Ты ей так и разрешила?
Лена выдохнула:
— Ничего я ей не разрешала. Она тут две недели, а уже везде, как хозяйка.
Маша села на табурет и погладила Ленино плечо:
— Ты знаешь, я тебя понимаю. У нас так же было, когда сестра мужа на лето приехала. Если ты их не остановишь, они всю жизнь тут просидят.
Слова Маши застряли в голове Лены. Всю ночь она ворочалась, думая, как сказать прямо.
Но сказать не получилось. На следующий день Инна уже собирала во дворе раскладные стулья:
— Мы завтра встречаем ребят с вокзала. Они переночуют у нас. Ну, у тебя. Места всем хватит!
— Нет, — сказала Лена. — Никого не будет.
— Лен, ну ты что, серьёзно? Они же на одну ночь. Мы им обещали.
— Это твои обещания, а не мои.
Инна вдруг сменила тон. Голос её стал мягким, почти жалобным:
— Леночка, ну ты же всегда была доброй. Ну неужели тебе трудно? Мы же родня. Ну что тебе стоит?
Лена почувствовала, что вот-вот сдастся. Но в этот момент вышел Паша, уставший, с мешками под глазами. Он бросил коротко:
— Никого.
Инна скривилась, но промолчала.
Прошла ещё неделя. Чемоданы Инны так и стояли в гостевой. Лена всё чаще замечала в телефоне уведомления: кто-то отмечает её дом на фото, кто-то спрашивает «можно ли арендовать комнату». Оказалось, Инна с Вадимом сделали пост: «Живём у моря! Друзья всегда рады к нам в гости».
Лена посмотрела на это и впервые подумала, что её дом используют, как гостиницу. Только без платы.
Вечером Паша сказал:
— Завтра я поговорю с ними. Если не уйдут — соберём вещи и поставим за дверь.
Лена кивнула, но внутри дрожала. Она боялась скандала. Боялась, что родственники потом будут её винить: «Ты выгнала родню!»
В воскресенье Инна заявила:
— Мы тут подумали. А может, мы на лето останемся? У вас же места много. Нам совсем чуть-чуть — комнатка да кухня. А взамен мы будем вас веселить. Лен, ты слишком серьёзная, а жизнь — это кайф!
У Лены в этот момент всё оборвалось внутри. Она вспомнила Машины слова, Тамару Петровну с её жалобами, усталое лицо Паши и свой блокнот с правилами, который Инна так и не подписала.
— Инна, — сказала она ровно, — давай вечером серьёзно поговорим. И с Вадимом тоже.
Инна рассмеялась:
— Ну давай, серьёзно. Ты же у нас строгая. Посмотрим, что скажешь.
Лена знала: разговор будет решающим.
Лена готовилась к разговору, как к экзамену. Днём, пока Паша спал после смены, она составила список: «сроки проживания», «правила пользования домом», «расходы по коммуналке». Написала всё аккуратно, будто договор. Села на веранде, держа лист в руках, чтобы не сбиться. Сердце колотилось — ей всегда было трудно говорить «нет», особенно близким.
Вечером Инна и Вадим вышли к столу, как на сцену. Вадим с банкой пива, Инна в яркой юбке, волосы уложены так, будто они и правда на отдыхе в пансионате. Сели напротив, улыбаясь.
— Ну что, семейный совет? — протянула Инна. — Леночка, начинай.
Лена развернула лист:
— Инна, вы приехали «на недельку». Сейчас уже третья неделя. Дом — наш, мы живём здесь постоянно, у нас работа, соседи, свои дела. Я устала от постоянных гостей, вечеринок, шума. Поэтому… — она набрала воздуха, — мы с Пашей решили: вы съезжаете завтра.
Улыбка Инны исчезла. Вадим усмехнулся:
— Смешно. Мы ж не на съёмной квартире. Мы к родне приехали. Ты чё, Лен, с ума сошла?
— Нет, — ответила Лена твёрдо. — Завтра.
Инна захлопала ресницами, как актриса:
— Родную сестру выгнать? Вот так, да? А тётя Галя что скажет? Ты ей в глаза сможешь посмотреть? Она ж всегда тебя мягкой называла.
— Я не мягкая, — Лена почувствовала, что голос дрожит, но продолжила, — я хозяйка этого дома.
Паша сидел рядом, молчал, но его ладонь легла на стол — словно подпись под Лениными словами.
Соседи слышали всё. Тамара Петровна, у которой окно выходило на двор, притворно поливала цветы, чтобы не пропустить ни слова. Позже она, конечно, всё расскажет другим.
Инна между тем повысила голос:
— Да ладно, Лен! Мы же вам ничего плохого не сделали. Наоборот! Веселье в дом принесли. А вы сидите тут, как старики.
Вадим добавил:
— Ты благодарна должна быть. Мы тебе жизнь раскрасили.
Лена посмотрела на него и поняла: они и правда так думают. Для них её дом — бесплатный отель. Для них её границы — шутка.
Она встала и сказала жёстко, не повышая голоса:
— Если я живу у моря, то это не значит, что ко мне можно бесплатно приезжать жить. Уезжайте куда хотите. Завтра.
В воздухе повисла тишина.
Инна хлопнула ладонью по столу:
— Ах вот как! Значит, выгнать родню, да? Запомним! И не жалуйся потом, что тебя никто не навещает! Ты сама выбрала одиночество!
— Одиночество лучше, чем жить в собственном доме, как гость, — ответила Лена.
Вадим поднялся, махнул рукой:
— Да пошли вы. Соберёмся сами. Только потом не бегайте за нами. Мы вам не собаки.
Они ушли в гостевую. Дверь захлопнулась так, что дрогнули стёкла.
Ночью Лена не спала. Слышала, как в комнате хлопают шкафчики, как Вадим ругается матом, как Инна шепчет в телефон кому-то жалобы: «Выгони-и-ли нас! Представляешь? Родня родню!»
Утром чемоданы стояли в коридоре. Инна и Вадим вышли, не поздоровавшись. Инна даже не посмотрела на Лену. Только бросила через плечо:
— Ты ещё пожалеешь. Тётя Галя тебя разнесёт по всей родне.
Они хлопнули дверью и ушли к машине.
Паша вышел на крыльцо, обнял Лену:
— Ну вот. Мы сказали.
— А дальше? — прошептала Лена. — Ты знаешь, как они умеют. Они будут жаловаться. Родня скажет, что я неблагодарная.
— Пусть говорят. Мы живём здесь. Это наш дом.
Лена кивнула, но в груди всё равно было тяжело. Она понимала: это только начало. Инна не забудет. Она обязательно выставит их виноватыми. Уже сегодня вечером чат родни запестрит сообщениями.
Соседи будут переглядываться, родные — осуждать или жалеть, а дом у моря снова станет тихим. Но надолго ли?
Открытое окно впустило запах соли. Вдалеке гудел порт, маяк мигал, как ни в чём не бывало.
Лена стояла на крыльце и думала: «Правильно ли я сделала? Или слишком поздно?»
И ответа у неё пока не было.
Свекровь и наследство