Я гостей выгнала, - сказала по телефону мужу Даша

Даша всегда просыпалась раньше будильника. Кофе — до первой птицы, отчёты — пока город не начал гудеть лифтами. Она любила это молчаливое утро: на подоконнике стеклянная банка с базиликом, на столе аккуратная стопка тетрадей — репетиторство по вечерам приносило не только копейку, но и ощущение, что в городе есть кто-то, кто наконец понял дроби. Артём, её муж, наоборот, был из тех, кто втягивает утро как тёплую воду — неспешно, сонно. Они смеялись, что семья у них как будильник с функцией «отложить»: Даша — звонок, Артём — десять минут тишины.

Сестра — двоюродная, но в детстве жили на одной лестничной площадке — Лера была полной Дашиной противоположностью. С руками в боки, с идеями «а давайте», с привычкой всё делать «в последний момент, потому что так творчески». Лера меняла работы как фон на телефоне: за последние два года — маркетолог, визажист, продавец сумок «с характером», а недавно — организатор «домашних капсул»: она привозила вещи от небольших брендов, раскладывала по чужим кухням и продавала «девочкам из чата». Сева, её парень, всегда рядом — улыбчивый, гладкий, вечно приучающий всех «не зажиматься» и «быть проще». Их общая харизма работала до тех пор, пока на эту харизму не наталкивалась чья-то усталость.

Завязка вышла будничной. Лера позвонила в пятницу после обеда:

— Слушай, Даш, вы ведь дома в субботу? Нам бы ненадолго — пару часов. Привезу «капсулу» из шерсти, у меня девочки уже ждут. На хабе затор, а у вас кухня светлая, картинка «дышит». Чисто посидеть, поболтать. Ну мы свои.

Даша метнула взгляд на календарь: субботний блок уроков с девятиклассниками, презентация для отдела в понедельник, в холодильнике — маринованный лосось, который по плану должен был быть ужином для двоих. Внутри, как всегда перед «ну мы свои», заворочалось сомнение. Но она же не железная.

— На два часа — ладно, — сказала она. — Только без посторонних. И обувь в коридоре, Лер.

— Да ты что! Мы чё, варвары? — и в трубке раздался Лерин смех, лёгкий и самоуверенный.

Первый эпизод оказался «чуть-чуть шире», чем два часа. «Девочки из чата» принесли кофе в бумажных стаканчиках, поставили их прямо на журнал с таблицами. Сева ловко расставил рейл с одеждой между столом и шкафом, облокотил зеркало на батарею. В ритме «ой, это тебе идёт», «давай я сниму, контент!» время уплыло к вечеру. Когда Даша в девятый раз посмотрела на часы, Лера уже рассказывала, как она «освободилась от офиса» и «теперь сама себе судьба». Даша молча протёрла каплю латте с папки, убрала в шкаф опавшую веточку базилика — девчонки её «попробовали на фото» — и на минуту прикрыла глаза. Ей хотелось быть той, кто умеет легко. Но рядом стояли список заданий в электронном дневнике и тарелки в раковине.

— Девочки, нам пора, — мягко напомнила она. — Я работать должна.

— Да-да-да, всё, финиш! — Лера ловко приложила телефон к зеркалу. — Ты супер! Ну мы же свои.

Когда дверь за последней покупательницей закрылась, время показало половину девятого. На столе лежали две растянутые вешалки, в раковине — салфетка с блёстками. Сева, объявив, что «ну красоту же не клепают под таймер», предложил оставить часть «капсулы» у них — «на завтра, девчонки не все смогли». Даша вздохнула, подняла глаза на Артёма: тот изобразил танец дипломатии бровями — мол, решай ты. В итоге рейл остался в коридоре. Сбоку торчала бирка «Лерина любовь — ноябрь».

Второй эпизод пришёл через неделю. Даша вернулась с работы, увидела у лифта незнакомого парня с коробкой. Он позвонил ей в дверь.

— Доставка. На имя Леры. Здесь адрес ваш.

— Леры тут нет, — Даша автоматически потянулась к телефону. — Кто оформлял?

— Я от «Склад-пост». Здесь так стоит. Если что — оставлю у соседей?

Она подписала, подперла коробку ногой, дотащила в прихожую, поставила к рейлу. Через час пришла вторая. Потом третья. Вечером позвонила Лера:

— Ой, Даш, у меня тётка на пункте тупит, я написала твой адрес — ты же дома. Это буквально на денёк. Завтра заберу.

Завтра перетянулось на «в понедельник к обеду», потом на «давай после обеда, всё горит». Коридор стал похож на декорацию к сериалу про маленький бутик: коробки, бирки, скотч, пыль от картона. Сосед дядя Гена ворчливо потрогал дверной коврик — его придерживали, чтобы дверь не билась о рейл:

— Девочка, у нас тут склад открылся? Я так, к слову: если пожарники придут, всем мало не покажется.

Даша кивнула и, закрывая дверь, чувствовала, как в груди разрастается нелепое чувство вины. Ведь она могла сказать «нет». Могла. Но как? Лера — семья, детские ёлки и общий двор, мамины пирожки. «Ну мы же свои», эта железобетонная формула, давила на нервы как плохо пригнанная шина.

В третий раз всё началось с Wi-Fi. Воскресенье. Даша запланировала наконец спокойно сесть за презентацию и вымыть окна — простая радость, от которой порядок в голове. В десять утра Лера без стука влетела, как ветер:

— Родная, выручай! У тебя дома тишина — то, что надо. У меня эфир с брендом через час. В кофейне шум, а в моём — ремонт сверху долбит, кровь из ушей. Дай твой интернет на полтора часа. И кухню, у тебя там свет! Я лампу привезла.

— Лера… — Даша почувствовала, как обваливается её расписание. — Я собиралась работать.

— Мы же все работаем, в этом и кайф. Я тихо, честно. Севу возьму ассистентом, он даже дышать не будет, — Лера уже выкатывала из пакета штатив и ринг-лампу, как будто «да» прозвучало заранее. — Я потом компенсирую: пирог испеку, облепиховый, как ты любишь.

Артём сделал движение, будто хочет сказать «давай в другой раз», но Лера заговорила быстро и ярко, как фейерверк, и любое «нет» отскакивало от этой яркости, будто резиновая пробка. В квартире защёлкали клипсы, на стол легли косметички, Сева прикрутил лампу к табурету — «нет идеальных условий, есть творцы» — и кухня превратилась в мини-студию. Когда Лера включила эфир и звонко сказала в камеру «девочки, привет, сегодня мы собираем идеальный капсульный гардероб для поиска себя», Даша поймала себя на странном: ей одновременно и стыдно за своё раздражение, и жалко свою субботу, и… немного завистно. Мир, где ты не пишешь отчёты к понедельнику, а делаешь «свой бренд», казался ей на секунду беззаботным и честным. Потом Лера отодвинула банку с базиликом — «не в кадр, он простит» — и Дашина симпатия схлопнулась в катышек.

После эфира Лера, сияя, обняла её крепко:

— Ты лучшая! Всё, у меня выкуп. Девочки написали «в восторге». А базилик мы спасём, я уже загуглила.

— Забери, пожалуйста, коробки, — тихо сказала Даша. — Их много. И дядя Гена ругается.

— Сегодня не смогу, — моментально отозвалась Лера. — Я с созвона на созвон. Ну мы же свои. Завтра утром — зуб даю.

Зуб Лера не принесла. Зато в понедельник к обеду пришёл курьер, потом другой. На третий раз Даша не выдержала:

— Откуда у вас мой адрес?

— Лера дала в рабочий чат, — безмятежно ответил курьер. — Типа «удобно всем». Я ничего, я только доставляю.

Вечером Даша попыталась поговорить серьёзно. Они сидели на кухне втроём — она, Артём и Лера. Сева забежал, сунул в холодильник пакет с надписью «детокс» и ушёл «по делам».

— Лер, давай договоримся, — Даша положила на стол лист бумаги. — Я не против помогать. Но мне надо, чтобы было расписание, и чтобы у меня не было в квартире склада. Это наш дом, не площадка. Если хочешь — давай искать коворкинг, я могу скинуть контакты, договориться со своей коллегой. И адрес — пожалуйста — больше не светить.

Лера слушала, кивая слишком быстро:

— Да, да, понимаю. Ты права. Я всё щас разрулю. Мы же взрослые. Просто сейчас сезон, окна возможностей, ты шаришь! Ну всё, твоя граница принята.

Но на следующий день Сева попросил «маленькую услугу» — «поставь чайник парню, заберёт коробку, я в пробке» — и парень, «маленькая услуга», уронил на пол мокрый пакет с лапшой навынос. Даша промолчала, вытерла пол, а вечером в чате родни увидела сообщение от тёти Вали:

«Какая же наша Лерочка молодец. Сама всё. И какие у неё родственники поддерживающие! Даш, ты золотая. Если б мне в молодости так помогали, я б горы свернула».

Даша перечитала это «золотая» и почувствовала не сияние, а солёный привкус. Поддерживать — да. Но как не превратиться при этом в бесплатное помещение, круглосуточный адрес и вечный чайник?

Четвёртый эпизод случился накануне зарплаты. Даше задержали выплату — в отделе «новая система» подвисла — и она сказала себе, что лучше съесть гречку и не тратить. Но вечером позвонила Лера:

— Ты не поверишь, какая ситуация. У меня сорвался зал, я уже анонс запустила, девочки едут. Это на час, ну честно! Я всем скажу «в носках», пледы принесём, атмосфера, как в кино. Даш, ну что тебе стоит?

На час начались песни под гитару — «квартирник», как в фильмах, только без фильтров. Соседи позвонили в дверь. Сначала тихо — тётя Нина из второго подъезда: «девочки, детки спят». Потом громче — дядя Гена кулаком: «сколько можно?» Севе это показалось игрой:

— Ой, какой у нас бдительный домком! Мы щас потише. Это же творчество!

Даша стояла у окна и считала вдохи. Она не хотела быть злой. Не хотела превращаться в карикатурную «дежурную по этажу». Но в голове кололось: её презентация снова отложена, соседи смотрят косо, холодильник пустеет, а её «нет» всё никак не приобретает форму звука.

На следующий день на работе коллега Олег Борисович, который обычно только хмыкал, заметил:

— У вас под глазами круги, как у программиста на сдаче релиза. Всё в порядке?

Даша хотела отмахнуться, но неожиданно для себя рассказала кусок правды: что жить с людьми, которые вечно «на часик», всё равно что держать дверь подъезда открытой в январе. Олег слушал внимательно, без шуток.

— Границы — это не надпись на бумаге, — сказал он. — Это повторяемый сценарий. Скажите «нет» раз пять, а потом увидите, что такое настоящее сопротивление. Просто будьте готовы, что вас выставят виноватой. Это нормально.

Она вернулась домой с этой фразой в голове как с зонтом — не украшает, но защищает. На пороге — новая коробка. На ней чёрным маркером: «Лера. Срочно. Не переворачивать». Даша присела, провела рукой по картону и вдруг, как в школе, захотела отползти под парту. Потом встала и позвонила Лере.

— Завтра до обеда приходи и забери всё, — сказала она спокойно. — Больше мой адрес нигде не указывай. И никакой лампы, никаких гитар. Хочешь — я помогу искать место, реально.

— Боже, что случилось? — Лера взвилась. — Ты чего на меня? Это же временно! Даш, у меня жизнь строится!

— У меня — тоже, — ответила Даша. — И это мой дом.

Трубка на том конце щёлкнула, потом пришла серия сообщений: «ну ок», «обидно», «я думала, мы близкие», «ладно, завтра заеду, не кипятись». Даша поставила телефон на беззвучный. Она сделала чай, открыла ноутбук и впервые за месяц сосредоточенно дописала презентацию. Казалось, воздух в квартире стал плотнее, но спокойнее.

А утром у двери появилась свекровь, Нина Петровна. Она держала пакет с пирожками.

— Дашенька, золотце, — начала она, сдвигая губы в сочувственную складку. — Лера бедная к вам прибилась, а ты её — к ногтю. Семья — это не про расписания. Ты молодая, а уже как бухгалтер. Не обижай девочку. Она ж без злобы. Ей помочь надо.

Даша вдохнула и выдохнула.

— Мне тоже.

Нина Петровна посмотрела так, будто впервые увидела в невестке отдельного человека, а не «удобную, пунктуальную» функцию. Ей это не понравилось.

— Сыну скажу, — резко бросила она и ушла.

Даша долго смотрела на прикрытую дверь. «Скажу сыну». То есть Артём будет между молотом и наковальней. Это было предсказуемо, как дождь после духоты.

Она подошла к коробкам и стала складывать их в одну стопку — не аккуратно, но так, чтобы можно было хоть идти. Потом достала из буфета чехол для рейла, села на пол и застегнула молнию, будто что-то окончательно закрывает. В голове опять промелькнуло: «Границы — повторяемый сценарий». Окей. Она сможет повторить.

К вечеру Лера написала: «Заедем в девять. Жди». Даша посмотрела на часы. Ей в десять — онлайн-урок. Она ответила: «Подойдите в восемь. Дальше я занята». В ответ пришло: «Мы же свои». И смайлик в розовых очках.

Даша побледнела от раздражения, но ничего не дописала. В восемь пять — тишина. В восемь сорок — тоже. В девять ноль пять Лера с Севой ввалились в прихожую, как буря, уже разговаривая — «прости, пробка, нас подрезали, мы герои». Соседский коврик сдвинулся в сторону. Лера посмотрела на застёгнутый чехол на рейле и на стопку коробок.

— Ого, ты всё упаковала! — Она улыбнулась. — Какая ответственная! Люблю за это. Всё, мы из тебя бренд сделаем — «организатор пространства», слышала такое? Пошли винца откроем за прощание со складом.

— Нет, — сказала Даша. — Я работать буду. Забирайте и уезжайте.

— Да ладно тебе, — Сева с улыбкой взял одну коробку и поморщился. — Тяжёленькая. У вас лифт есть? Давай я сначала вниз, потом за остальным. Ты тут подпишешь ещё бумажки, я курьеру сказал, что можно к тебе.

— Никаких курьеров, — Даша подняла взгляд. — Я сказала: забрать и всё.

Лера закатила глаза. Сева пожал плечами. Они взяли по коробке, ушли в лифт, вернулись, взяли ещё. В какой-то момент Лера открыла холодильник — «ой, можно яблоко?» — и Даша едва сдержалась, чтобы не хлопнуть дверцей. Экраны телефона мигали: тётя Валя писала «не ругайтесь», подруга Маша — «держись, ты не обязана». Между ними брёл Артём: «давайте спокойно, я скоро буду».

Даша прислушалась к лестнице. Эхо гулко повторяло шаги. Она стояла в коридоре, как в окопе, и впервые за много недель у неё было ощущение, что она — на своей стороне. Но Лера ещё не устроила своей последней сцены. Это все знали — и Даша, и Артём, и даже дядя Гена, который под вечер неспешно вышел на лестничную клетку, вытянул шею, посмотрел на суету и только буркнул:

— Нельзя долго доброту на колесиках возить. Запинаются.

Даша улыбнулась одними глазами. Она ещё не знала, что завтра будет хуже. Но знала уже точно: её «нет» больше не из резины. И если придётся, повторит ещё пять раз.

На следующий день всё будто стихло. Даша проснулась в редкой тишине — без Лериных сообщений, без звонков курьеров, без стука каблуков по лестнице. Даже базилик, казалось, расправил листья.

Артём пил кофе и смотрел на жену внимательно, с тем выражением, как будто собирался что-то сказать, но боялся не вовремя.

— Ну? — спросила она.

— Мамка вчера звонила, — тихо сказал он. — Сказала, ты Леру выгнала.

— Я не выгоняла, — спокойно ответила Даша. — Я попросила забрать свои вещи.

— Я знаю, — он кивнул. — Но мама… у неё своя интерпретация. Она вообще считает, что родственникам надо помогать, а ты… как бы это сказать… слишком по правилам живёшь.

Даша усмехнулась.

— По правилам, которые позволяют мне не спать на коробках, да?

Он не ответил, только вздохнул.

Даша понимала: Артём всегда был посредником. Он умел уладить, перевести, сгладить. Только в этот раз сглаживать, похоже, придётся не шероховатости, а целую трещину.

В понедельник вечером Даша возвращалась с работы и увидела возле подъезда знакомую фигуру. Лера стояла с пакетом и разговаривала с соседкой с пятого этажа. Та улыбалась, а Лера активно жестикулировала — явно рассказывала историю с интонацией жертвы.

— Вот представляете, тётя Нина, помогала человеку, а меня — раз! — и выставили! — донеслось до Даши. — Я ж не чужая! Не подруга какая-то, двоюродная сестра! Мы с детства вместе! А она, значит, теперь у нас бизнес-леди, не позволяет, чтоб люди дышали в её идеальной квартире.

Тётя Нина покивала, потом увидела Дашу и поспешно сказала:

— Ну ладно, девочки, не буду вмешиваться, вы сами.

Лера повернулась, как актриса, ловящая свет прожектора:

— О, вот и ты! Я тут просто зашла к Гене — отдать ключи. Ты ж не против?

— Ключи от чего? — насторожилась Даша.

— От твоей квартиры. Ты же мне давала дубликат, помнишь? Когда я кошку подкармливала. Я его у Гены оставила, чтоб если вдруг тебе доставка — ты ж теперь не принимаешь. Пусть через него.

Даша почувствовала, как сердце ухнуло в живот.

— Лера, я тебя не просила ничего оставлять у соседей. И ключ — верни мне.

— Да боже, какая ты нервная! — всплеснула руками Лера. — Я же как лучше!

— Ключ, — повторила Даша, и голос у неё сорвался. — Сейчас.

На лестнице стало тихо. Соседская дверь приоткрылась, кто-то шепнул: «Да уж, семейка».

Лера стояла, растерянная, потом порылась в сумке, достала брелок. Металлический ключ звякнул о перила.

— Вот, держи, хозяйка, — холодно сказала она. — Замки поменяешь, если так страшно.

— Может, и поменяю, — спокойно ответила Даша.

Лера фыркнула и ушла, громко стуча каблуками.

Через два дня позвонила тётя Валя. Голос у неё был с той самой интонацией, от которой хочется сразу закрыть глаза — вроде бы мягкий, но липкий, как сироп.

— Дашенька, — начала она. — Я не вмешиваюсь, но ты зря так с Лерочкой. У неё талант, искра. А ты… ну, тебе бы полегче быть. Жизнь — не таблица.

— Тётя Валь, — перебила Даша. — Я за то, чтоб помогать, но не за счёт себя.

— Ой, какие мы умные стали! — вздохнула тётя. — Вся в отчётах, вся в «границах». А ведь раньше ты другая была. Добрая.

Даша выключила телефон. Сидела на краю дивана и чувствовала, как в груди вяжет горький узел. Эти слова — «раньше ты была добрая» — будто приговор. Ведь быть доброй — это, оказывается, значит быть удобной.

Вечером Артём пришёл поздно. Сказал, что был у матери. По выражению лица Даша поняла: разговор был неприятный.

— Она думает, что ты обидела Леру, — тихо сказал он. — Что ты выгонила гостей.

— Так и было, — спокойно ответила Даша. — Я их выгнала.

Он поднял брови:

— Прям выгнала?

— Да, — твёрдо сказала она. — Потому что иначе они бы не ушли.

Он долго молчал, потом кивнул:

— Наверное, ты права. Просто мне теперь придётся выслушивать и маму, и Леру.

— А мне — жить в своём доме, — сказала Даша. — Без них.

Он улыбнулся, но грустно.

Поначалу казалось, всё закончилось. Неделю никто не звонил, не писал. Даша даже позволила себе расслабиться: вечером заваривала чай, ставила музыку, поливала базилик.

Но в воскресенье вечером всё началось снова.

В дверь позвонили. На пороге — Сева, с той самой фирменной улыбкой «всё под контролем».

— Привет! Я на минутку. У нас тут, представляешь, ЧП — склад закрыли, а у тебя же место есть! На пару дней, чисто временно.

— Нет, Сева, — Даша даже не дала ему договорить. — Больше никаких коробок.

— Да ладно, — он улыбнулся шире, но в глазах мелькнула раздражённая искорка. — Мы же друзья. Да и Артём твой не против, я с ним говорил.

— Говорил, но не решал, — спокойно ответила она. — Решаю я.

Он прищурился:

— Ого, какие мы теперь деловые. Ну ладно, не кипятись.

И ушёл, но с видом человека, который вернётся.

Через пару дней Даша узнала, что Лера снова использует её адрес — теперь как «пункт выдачи» на сайте своей новой «капсулы».

На странице значилось: «Самовывоз — м. Савёловская, подъезд 3. Дружеский пункт Даши».

Она смотрела на экран, не веря.

Позвонила.

— Ты сошла с ума? — сказала без приветствия. — Удали адрес. Немедленно.

— Даш, ну чего ты как робот? — раздалось весёлое. — Это же маркетинг! Людям важно ощущение семьи. «Дружеский пункт Даши» звучит уютно, по-домашнему.

— Удали, — повторила она. — Или я сама всё напишу, куда надо.

— Господи, да ты завидуешь, — засмеялась Лера. — Вот честно. Я живу, а ты существуешь. Всё по таймеру, всё по регламенту. И Артём твой скучает. Я вижу.

Даша сжала трубку так, что побелели пальцы.

— Не трогай Артёма. И не трогай мой дом. Всё.

И отключила.

Вечером Артём вернулся раздражённый.

— Ты зачем ей угрожала жалобами? — с порога спросил он. — Лера мне звонила, рыдала. Говорит, ты ей бизнес рушишь.

— Она мой адрес выставила в открытом доступе! — Даша не выдержала. — Курьеры снова начали звонить!

— Так скажи нормально, — устало произнёс он. — Без угроз.

— А как иначе?! Она же не слышит!

Он развёл руками:

— Я не хочу, чтобы между вами война была.

— А я не хочу жить на складе! — крикнула она.

Тишина разрезала воздух. Артём отвернулся, пошёл на кухню, долго гремел посудой. Потом тихо сказал:

— Ты изменилась, Даш. Раньше была мягче.

Она сжала губы. Да, изменилась. Но, может, впервые — в правильную сторону.

В среду вечером снова позвонила Лера.

— Даш, я завтра приду. Мы всё обсудим спокойно, ладно? Я не враг тебе.

— Не приходи, — сказала Даша. — Мне нечего обсуждать.

— Приду, — упрямо ответила Лера. — Хочу поставить точку.

На следующий день, ровно в семь вечера, Лера явилась. В руках — букет роз и коробка с тортом. За ней Сева — с бутылкой вина.

— Мир! — громко сказала Лера, едва переступив порог. — Давай начнём всё заново!

— Нет, — сказала Даша. — Никаких «заново».

— Да что с тобой?! — вспыхнула Лера. — Мы пришли с добром! Я думала, ты нормальная. А ты что, совсем…

— Выйдите, — спокойно произнесла Даша.

Сева поставил бутылку на стол, отступил.

— Ну, Даш, не перегибай. Мы же свои.

Она посмотрела на них и поняла: вот они, те самые слова, которыми её держали годами — «мы же свои». Под этим флагом можно было делать всё: брать, занимать, вторгаться, ломать чужие выходные.

Она подошла к двери, открыла настежь.

— Выйдите, — повторила. — И больше не приходите.

Лера стояла, будто вкопанная. Потом швырнула розы на пол.

— Да подавись ты своим порядком! — крикнула она. — Всю жизнь будешь одна с базиликом разговаривать!

Дверь хлопнула. В вазе остались лепестки.

Даша стояла посреди кухни и не понимала — дрожит от злости или от облегчения.

Она подняла телефон и набрала номер мужа.

— Я гостей выгнала, — сказала она в трубку. — Всё.

На том конце повисла тишина.

— Правильно, — наконец ответил Артём. — Пора было.

Она закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала, что дышит полной грудью.

Но история на этом не закончилась. Через два дня на почту пришло уведомление: «Новый отзыв на ваш адрес».

Даша открыла.

«Очень уютный пункт выдачи у Даши. Жалко, что закрыли».

Она поняла — Лера не остановилась.

И это был только новый виток.

Даша не спала почти всю ночь.

Экран телефона то гас, то снова вспыхивал — приходили уведомления из какой-то группы «девочки капсулы». Лера, как оказалось, не только не убрала адрес, но и пустила по своим каналам слух: «пункт у Даши временно закрыт, но скоро откроется под новым названием».

И рядом — фото их кухни. Её кухни. С подписью: «уют как у подруги».

От злости дрожали руки.

Даша закрыла глаза, стараясь не заплакать. Она понимала, что просто удалить — не вариант. Это уже вторжение. Настоящее.

Артём в соседней комнате перевернулся, пробормотал что-то во сне. Ему лучше не знать пока. Пусть поспит хоть он.

Наутро Даша написала заявление в техподдержку сайта, где Лера продавала свои «капсулы». Коротко, без эмоций: «прошу удалить неверно указанный адрес».

Ответ пришёл почти сразу — формальный, от нейтрального оператора:

«Ваш запрос принят, ответ в течение пяти рабочих дней».

Пять дней.

Пять!

А к вечеру ей позвонила курьерская служба.

— Здравствуйте, доставка на адрес… — начал парень.

— Нет, сюда не доставляют, — перебила Даша.

— Но у нас тут примечание: «если откажутся — позвонить Лере».

Она почувствовала, как злость сменяется холодом. Это не случайность. Это — принцип. Лера действует так, будто всё вокруг — декорация её жизни.

В пятницу после работы Даша решила зайти к Нине Петровне — свекрови. Хотела всё рассказать сама, спокойно, без перекрученных слухов.

Дверь открылась не сразу. Изнутри пахло ванилином и жареным луком.

— О, гостья дорогая, — сухо сказала Нина Петровна. — Проходи. Только тапочки неси — твои под шкафом.

В гостиной сидела Лера. За столом, с чашкой чая, уютно, будто дома.

— Привет, Даш, — улыбнулась она. — Не ожидала, да?

Даша застыла на пороге.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы с тётей Ниной пирожки печём, — невинно ответила Лера. — А что?

Нина Петровна подняла глаза:

— Девочки, вы же семья. Хватит уже ссориться. Я позвала Леру, чтоб поговорить мирно.

— Мам, — спокойно сказала Даша, — мирно — это когда не лезут в мой дом без спроса.

Лера громко поставила чашку:

— Твой дом, твой дом… У тебя, Даш, всё «моё». Даже муж твой уже не смеет друзей позвать, потому что «работа», «тишина». Ты когда последний раз смеялась?

— Когда ты ещё не снимала в моей кухне сторис, — ответила Даша.

Повисла тишина.

Нина Петровна нахмурилась:

— Даш, ну не будь злой. Лера просто темпераментная.

— Нет, — сказала Даша, — Лера просто привыкла, что всё ей должны.

Лера вскочила.

— Ах так? Ну ладно. Я тогда без твоего «уютного пункта» обойдусь. Только потом не жалуйся, что осталась одна!

— Лучше одна, чем среди тех, кто не понимает слова «нет», — твёрдо сказала Даша.

Она вышла, не попрощавшись. В коридоре на секунду показалось, что земля качнулась под ногами — так дрожали руки. Но внутри было странное облегчение. Словно она наконец сама себе поверила.

Дома было тихо.

На столе лежала записка от Артёма:

«Буду у мамы, не жди».

Она улыбнулась уголком губ. Конечно, у мамы.

Открыла ноутбук, включила спокойную музыку, заварила чай.

Но через полчаса в дверь снова позвонили.

Даша насторожилась. На пороге стояла незнакомая девушка с коробкой.

— Это пункт Даши? — неуверенно спросила она. — Я заказ забрать.

— Нет, — устало сказала Даша. — Этот пункт закрыт. Навсегда.

— А Лера сказала… — начала девушка.

— Я знаю, что сказала Лера, — перебила Даша. — Но теперь слушай меня. Никакого пункта больше нет.

Девушка замялась, потом кивнула и ушла.

Даша закрыла дверь, заперла замок на два оборота.

Постояла, прислушалась к тишине.

В субботу утром позвонила мама Даши.

— Доченька, что у вас происходит? Мне тут Валя позвонила — говорит, ты Леру из дома выгнала.

— Мам, — устало сказала Даша, — я никого не выгоняла. Я просто поставила границу.

— Границу? — переспросила мать. — Вы что, теперь с роднёй по законам живёте? Всё по бумажке?

— Мам, я просто не хочу, чтобы из моей квартиры делали базу логистики.

— Да Господи, помогла бы и забыла, — вздохнула мать. — Что ты за правильная такая стала?

Даша почувствовала, как внутри закипает то знакомое чувство — будто её опять делают виноватой.

— Мам, я не могу больше быть всем удобной. Понимаешь? Не могу.

На том конце помолчали.

— Ну смотри, дочка, — наконец сказала мама. — Только потом не жалуйся, если никто не позвонит.

Вечером Артём вернулся.

Тихо, будто крадучись.

— Мамка расстроена, — сказал он. — Лера плакала. Говорит, ты унизила её перед людьми.

— Пусть расскажет, как выставила мой адрес в интернет, — холодно сказала Даша.

— Она так не думала… — начал он, но Даша подняла руку.

— Не думала — не оправдание. Ей удобно не думать. А мне потом разгребать.

Он сел, уставился в кружку.

— Ты стала жёсткая, — сказал он.

— Я стала взрослой, — ответила Даша.

Он молчал. Потом тихо:

— А если я скажу, что скучаю по той тебе, прежней?

— Тогда скажу, что она больше не вернётся.

Неделя прошла спокойно.

Лера не звонила. Курьеры не приходили.

Даша почти поверила, что всё закончилось.

Но однажды вечером кто-то снова позвонил.

Она открыла дверь — и обомлела.

На пороге стояла Лера.

С огромным чемоданом.

— Мне переночевать негде, — сказала она. — Севка съехал, квартира съёмная, хозяйка выгнала. Ты же не оставишь меня на улице?

— Лера, нет, — тихо сказала Даша.

— Да что ты за человек?! — выкрикнула та. — Родная кровь, а дверь перед лицом захлопывает!

— Родная кровь не даёт права жить за чужой счёт, — ответила Даша.

— Да пошла ты! — крикнула Лера и с размаху ударила ладонью по двери. Чемодан с грохотом упал на лестничную площадку. — Ты думаешь, лучше всех? Посмотрим, как ты одна!

Даша не ответила. Просто закрыла дверь.

И оперлась на неё спиной.

Слышала, как по лестнице удаляются шаги, потом — тишина.

Ночью снова позвонил телефон.

Это был Артём.

Голос усталый:

— Лера у мамы. Сидит, ревёт. Все против тебя теперь.

— Пусть, — спокойно сказала Даша.

— Ты не жалеешь?

— Нет. Я слишком долго терпела.

Он помолчал.

— Я, наверное, побуду у мамы пару дней, ладно? Тут всё на нервах.