Соседская жизнь, словно старый телевизор, вдруг заискрила и засверкала, когда я переехала в этот дом. Пенсионерки, дежурящие у подъезда, раньше просто сидели и смотрели в пустоту, будто чего-то ждали. А потом появилась я.
Одинокая женщина за сорок, без мужа, зато с тремя кошками — прямо подарок судьбы для местного комитета по сплетням. Когда я вытаскивала переноски из такси, на их лицах расплылись довольные ухмылки. Кто-то даже зашептался:
— О-о, наконец-то, свежая кровь, — с придыханием сказала Нина Георгиевна, глядя, как я расплачиваюсь с водителем.
Я здоровалась вежливо, даже с улыбкой. Но, к их разочарованию, никакой особой пищи для слухов не давала: домой приходила рано, музыку не включала, котам топать запрещала. Даже телевизор смотрела с наушниками. Короче, тоска для любителей разоблачений.
Но соседки были упорны. Некоторые действовали в лоб.
— Зинаида, ты ведь взрослая женщина, — однажды начала Людмила Михайловна с третьего этажа, блокируя мне путь у лифта. — Неужели всё одна? Или всё-таки кто-то был, да сбежал?
— А что, у нас допрос? — я приподняла бровь. — Моя личная жизнь — это не тема для обсуждений на лавочке.
— Ну надо же, какая закрытая. Секреты прям, как у шпиона, — проворчала она и пошаркала прочь.
Я держалась, как могла, но было очевидно: тётушки во главе с их неофициальной предводительницей — Валентиной Семёновной — не оставят попыток выяснить, кто я и «что у меня в шкафу».
Особенно активничала Галина Васильевна — та, что после нового года стала старшей по подъезду. Видимо, власть ударила ей в голову.
— Зина, — останавливает меня как-то у лифта. — У вас проверка газовых соединений, пойдёмте покажете плиту.
— У меня? — прищурилась я. — А у вас удостоверение от газовой службы есть?
— Я… ну… просто для профилактики, — смутилась она, — мало ли, вдруг утечка.
— У меня всё в порядке. Спасибо за заботу, — сказала я и прикрыла за собой дверь, не дав заглянуть внутрь.
Но Галина Васильевна была женщиной с фантазией. На Пасху она устроила настоящее наступление.
Я не из тех, кто празднует по календарю. Для меня важнее душевный настрой, чем дата. Ни оливье на Новый год, ни тюльпанов к восьмому марта я не понимаю. Хочется устроить праздник — соберу друзей хоть в четверг вечером. Но не стану изображать радость просто потому, что так положено.
Потому, когда в дверь раздался звонок, я подумала: «Наверное, дети пришли за конфетами — как каждый год». Взяла коробку сладостей и открыла дверь с улыбкой.
Но на пороге стояла не детвора, а Галина Васильевна собственной персоной. Кулич на тарелке, глаза горят, губы растянуты в сахарной улыбке.
— Христос воскресе, Зиночка! — защебетала она. — У нас, знаете ли, в доме принято ходить друг к другу на Пасху. А у меня вот и куличик, и яички крашеные…
— Благодарю, Галина Васильевна, но я не принимаю гостей. Особенно внезапных.
Я сделала шаг назад, оставаясь на пороге.
— Как не принимаете? Да как же так! — удивилась она, но тут же подалась корпусом вперёд, заглядывая за мою спину. — Праздник ведь! Все друг к другу ходят. Так принято.
— Возможно, в деревне и принято. А мы, насколько помню, в городе. И времена не XIII век.
— Но это же традиция! Я же с добром! — не унималась она, всё ближе прижимаясь к двери. — Яички принесла, кулич — сама пекла! Надо же как-то по-соседски…
— Вот, держите конфетки, — прервала я её. — Сладким угощу с удовольствием, а в дом не пускаю. Ни на Пасху, ни на Хэллоуин.
— Н-ну вы даёте, — лицо её перекосило. — С вами, значит, всё ясно! Странная вы, Зина. И недобрая!
— Возможно. А ещё я хорошо запоминаю, кто пытается без приглашения войти в чужой дом.
— Я всё равно к вам когда-нибудь зайду! — уже не скрывая раздражения, процедила она. — Увидите!
— Тогда, пожалуйста, с пирогами. И помните: любопытной Варваре на базаре… — я сделала паузу, — …кулич в дверь не помог.
Соседка шмыгнула носом и скрылась в подъезде, оставив на коврике поднос с куличом. Коты радостно окружили его, но я их отогнала. Пусть лучше сушёную мышь едят, чем пасхальный «троянский конь».
Квартира мамы