Господи, Светочка, ну что это за порядок такой? Документы в ящике валяются как попало! — Галина Петровна вытащила из комода стопку бумаг и демонстративно потрясла ими в воздухе.
Светлана замерла у плиты, где помешивала суп. Спина напряглась, плечи чуть приподнялись. Она досчитала до пяти и медленно повернулась к свекрови.
Та стояла посреди гостиной с победным видом человека, поймавшего преступника на месте преступления. В руках у неё были документы на квартиру — те самые, которые Светлана специально убрала подальше после последнего визита свекрови три недели назад.
— Галина Петровна, это наши личные документы. Они лежат там, где им положено лежать, — Светлана старалась говорить ровно, хотя внутри всё клокотало.
— Личные? — свекровь усмехнулась. — Детка, в семье нет ничего личного. Особенно когда речь идёт о таких важных вещах. Кстати, я вижу, квартира оформлена только на тебя. Это как понимать?
Из коридора послышались шаги, и в комнату вошёл Андрей. Он сразу почувствовал напряжение, увидел документы в руках матери и виновато опустил глаза.
— Мам, ну зачем ты лезешь в чужие вещи? — попытался он вмешаться, но голос прозвучал неуверенно.
— Чужие? — Галина Петровна театрально всплеснула руками. — Андрюша, сынок, я твоя мать! Какие могут быть секреты от матери? Я просто беспокоюсь о вас. Квартира только на её имя — это же неправильно! Ты мой сын, ты должен быть совладельцем!
Светлана почувствовала, как начинает закипать. Эта квартира досталась ей от бабушки ещё до замужества. Она сама делала в ней ремонт, сама платила за неё налоги. И теперь эта женщина, которая приходит к ним как к себе домой, требует переписать документы?
— Галина Петровна, квартира была моей до брака. Это моё наследство от бабушки. И я не собираюсь ничего менять в документах, — она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.
Свекровь медленно опустилась на диван, всем своим видом демонстрируя оскорблённое достоинство.
— Ах, вот как! Значит, ты не доверяешь моему сыну? Считаешь его недостойным? Андрюша, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Андрей переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно между двух огней.
— Мам, ну это же формальности… Мы семья, какая разница, на ком квартира?
— Формальности? — Галина Петровна повысила голос. — Сынок, а если она тебя выгонит? Что тогда? Ты останешься на улице! Нет, так дело не пойдёт. Светлана, милочка, давай по-хорошему. Перепиши квартиру на двоих. Это будет честно.
Светлана почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Три года. Три года она терпела постоянные визиты свекрови, её поучения, советы, критику. Три года слушала, как неправильно она готовит, убирает, одевается. И всё это время Андрей молчал или отделывался общими фразами.
— Нет, — коротко ответила она.
— Что значит «нет»? — свекровь поднялась с дивана. — Андрей мой сын, он имеет право на эту квартиру!
— Он имеет право здесь жить. Как мой муж. Но квартира останется моей.
Галина Петровна покраснела. Она не привыкла к отказам, особенно от невестки, которую считала тихоней.
— Андрей! Скажи ей! Ты же мужчина, глава семьи!
Андрей открыл рот, закрыл, снова открыл. Он посмотрел на мать, потом на жену. Светлана видела эту внутреннюю борьбу, и с горечью понимала, чем она закончится. Как всегда.
— Свет, может, мама права… Может, действительно стоит переоформить на двоих? Для надёжности?
Эти слова стали последней каплей. Светлана медленно поставила половник на стол, выключила плиту и повернулась к ним лицом.
— Для чьей надёжности, Андрей? Для твоей? Или для твоей мамы, которая мечтает контролировать всё в нашей жизни?
— Как ты смеешь! — взвизгнула Галина Петровна. — Я всю жизнь положила на сына! Я его одна воспитывала! А ты…
— А я что? — Светлана сделала шаг вперёд. — Что я? Недостойная? Неправильная? Не такая, как вы хотели?
Она повернулась к Андрею:
— Три года, Андрей. Три года твоя мать приходит сюда и ведёт себя как хозяйка. Лезет в наши вещи, в наши отношения, в наши финансы. И ты молчишь. Всегда молчишь.
— Свет, ну она же мама… — начал было он.
— Да, она твоя мама. Но я твоя жена! Или ты забыл об этом?
В комнате повисла тишина. Галина Петровна тяжело дышала, её лицо было багровым от гнева. Андрей стоял между ними, растерянный и жалкий.
Светлана вдруг почувствовала невероятную усталость. Она устала бороться, устала доказывать, устала быть третьей лишней в собственной семье.
— Знаете что, — сказала она вдруг совершенно спокойным голосом. — Я больше не буду этого терпеть. Галина Петровна, вы правы. В семье не должно быть секретов. Поэтому я скажу прямо: вы больше не будете приходить сюда без приглашения. И уж тем более не будете лезть в наши дела.
Свекровь задохнулась от возмущения:
— Да как ты смеешь! Андрей, ты это слышишь?
Андрей молчал, опустив голову. Светлана посмотрела на него и поняла — он не скажет ни слова в её защиту. Как всегда.
— А ещё, — продолжила она, — я хочу, чтобы вы вернули ключи от квартиры.
— Что?! — взревела Галина Петровна. — Это мой сын дал мне эти ключи! Я его мать!
— И вы останетесь его матерью. Но без ключей от моей квартиры.
Она протянула руку ладонью вверх. Галина Петровна смотрела на неё с ненавистью.
— Андрей! Немедленно поставь свою жену на место!
Все взгляды обратились к Андрею. Он стоял, сжав кулаки, его лицо было красным. Светлана видела, как в нём борются страх перед матерью и остатки мужского достоинства.
— Свет, ты перегибаешь палку, — наконец выдавил он. — Мама просто беспокоится о нас.
— О нас? Или о твоей доле в квартире, которой у тебя нет?
— Это низко! — вмешалась Галина Петровна. — Попрекать мужа жильём! Андрюша, я же говорила тебе, что она меркантильная! Вышла замуж за тебя только чтобы не быть одной!
Светлана рассмеялась. Тихо, горько.
— Меркантильная? Я? Это я прихожу к вам домой и требую переписать на меня вашу дачу? Это я лезу в ваши документы?
— Не смей сравнивать! Дача — это наше с покойным мужем! А квартира должна принадлежать семье!
— Семье, — повторила Светлана. — Какой семье, Галина Петровна? Той, где муж не может защитить жену от нападок матери? Где свекровь считает себя вправе распоряжаться чужим имуществом?
Она снова повернулась к Андрею:
— Скажи мне честно, только честно: ты на чьей стороне?
Андрей молчал. Долго молчал. А потом тихо сказал:
— Свет, может, и правда стоит подумать о переоформлении… Для спокойствия мамы…
В этот момент в Светлане что-то сломалось окончательно. Она кивнула, словно что-то решив для себя.
— Понятно. Всё предельно понятно.
Она прошла мимо них в спальню. Галина Петровна торжествующе улыбнулась:
— Вот и умница! Пошла за документами!
Но Светлана вернулась не с документами. В руках у неё была большая спортивная сумка. Она прошла к шкафу и начала складывать вещи Андрея.
— Что ты делаешь? — растерянно спросил он.
— Собираю твои вещи. Поживёшь пока у мамы. Раз её спокойствие для тебя важнее нашей семьи.
— Ты с ума сошла! — взвизгнула Галина Петровна. — Ты не можешь выгнать мужа из дома!
— Из чьего дома? — Светлана обернулась. — Из моего дома, который вы так хотите у меня отобрать? Могу. И выгоняю.
Она продолжила складывать вещи. Рубашки, брюки, носки. Методично, спокойно, словно собирала его в командировку.
Андрей стоял как громом поражённый:
— Свет, ты что, серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. Ты сделал свой выбор. Мамино спокойствие важнее. Что ж, живи с мамой. Там тебе будет спокойнее.
— Но… но мы же женаты!
— Были женаты. Но я не выходила замуж за твою маму. А получается, что живу с ней, а не с тобой.
Галина Петровна бросилась к сыну:
— Не позволяй ей так с тобой обращаться! Покажи, кто в доме хозяин!
— Хозяйка в этом доме я, — отрезала Светлана, застёгивая сумку. — И я решила, что в моём доме вам больше нет места. Обоим.
Она протянула сумку Андрею. Тот не взял её, отступив на шаг.
— Свет, давай поговорим спокойно…
— Мы три года говорили. Вернее, я говорила, а ты молчал. Или соглашался с мамой. Хватит.
Она поставила сумку на пол и пошла к входной двери. Открыла её настежь.
— Прошу.
Галина Петровна побагровела:
— Да она издевается! Андрей, сделай что-нибудь!
Но Андрей стоял, словно парализованный. Он смотрел на жену, которую, казалось, видел впервые. Это была не та тихая, покладистая Светлана, которая три года терпела все выходки его матери. Перед ним стояла решительная женщина, которая больше не намерена терпеть.
— У вас пять минут, — сказала Светлана. — Потом я вызываю полицию. И объясню им, что посторонние люди отказываются покинуть мою квартиру.
— Посторонние?! — Галина Петровна чуть не задохнулась. — Мы твоя семья!
— Нет. Семья — это те, кто поддерживает и защищает друг друга. А вы… вы просто родственники моего будущего бывшего мужа.
Эти слова подействовали на Андрея как ушат холодной воды:
— Будущего бывшего? Свет, ты хочешь развестись?
— А ты дал мне другой выбор? Жить с человеком, который всегда выберет маму, а не жену? Терпеть постоянные унижения от свекрови? Нет, спасибо.
Галина Петровна схватила сына за руку:
— Пойдём, Андрюша! Пусть одумается! Приползёт ещё на коленях, будет прощения просить!
Но Андрей вырвал руку:
— Мама, помолчи! Хоть раз в жизни помолчи!
Обе женщины удивлённо посмотрели на него. Он подошёл к Светлане:
— Свет, послушай… Я понимаю, ты устала. Мама действительно перегибает палку. Но давай попробуем всё исправить?
— Исправить? — Светлана покачала головой. — Андрей, ты только что, буквально десять минут назад, предложил мне отдать половину моей квартиры для спокойствия твоей мамы. Что тут исправлять?
— Я был неправ! Я признаю! Квартира твоя, и останется твоей!
— Андрюша! — возмутилась Галина Петровна. — Ты что несёшь?
— Мама, хватит! — он повысил голос. — Хватит лезть в мою жизнь! В нашу жизнь!
Галина Петровна отшатнулась, словно он её ударил:
— Как ты можешь так говорить с матерью? Я всю жизнь тебе посвятила!
— И теперь считаешь, что имеешь право решать за меня? Мне тридцать два года, мама! Я взрослый человек!
Светлана наблюдала за этой сценой с грустной усмешкой. Слишком поздно он это понял. Слишком поздно.
— Андрей, — сказала она тихо. — Иди. Тебе нужно время, чтобы разобраться в себе. Понять, чего ты хочешь. С кем ты хочешь быть — с женой или с мамой.
— Но я хочу быть с тобой!
— Нет. Ты хочешь, чтобы всё было как раньше. Чтобы я молчала и терпела. Но как раньше больше не будет.
Галина Петровна фыркнула:
— Ну и правильно! Андрюша, пойдём отсюда! Найдём тебе нормальную жену, которая будет уважать свекровь!
— Мама, заткнись! — рявкнул Андрей.
В коридоре повисла звенящая тишина. Галина Петровна смотрела на сына круглыми глазами, не веря своим ушам. Он никогда, ни разу в жизни не разговаривал с ней таким тоном.
— Что ты сказал? — прошептала она.
— Я сказал — заткнись. Из-за тебя я теряю жену. Из-за твоего вечного вмешательства, твоих советов, твоего контроля!
— Я просто хотела как лучше…
— Для кого лучше? Для меня? Или для себя? Ты просто не можешь отпустить меня, признать, что я вырос!
Светлана устало прислонилась к стене. Эта сцена должна была произойти три года назад. Или пять. Или десять. Но не сейчас, когда уже слишком поздно.
— Андрей, — позвала она. — Уходи. И забери с собой маму.
— Свет, дай мне шанс! Я всё исправлю!
— Нет. Ты не исправишь за один день то, что разрушал три года. Уходи.
Галина Петровна поднялась с пола — она даже не заметила, как опустилась на колени от потрясения.
— Это всё из-за тебя! — прошипела она, глядя на Светлану. — Ты настроила его против матери!
— Нет, Галина Петровна. Это вы настроили его против жены. И он сделал свой выбор.
— Я ухожу, — сказал Андрей, поднимая сумку. — Но я вернусь, Свет. Я докажу тебе, что изменился.
— Посмотрим, — только и ответила она.
Андрей вышел за дверь. Галина Петровна задержалась на пороге:
— Ты ещё пожалеешь об этом, девка. Вот увидишь, пожалеешь!
— Возможно. Но это будет моё решение и моё сожаление. А не ваше.
Свекровь фыркнула и вышла, громко топая по лестнице. Светлана закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В квартире стало тихо. Впервые за три года по-настоящему тихо и спокойно.
Она прошла на кухню. Суп на плите остыл, но она всё равно налила себе тарелку и села за стол. Ела медленно, прислушиваясь к тишине. Никто не критиковал её кулинарные способности. Никто не лез с советами. Никто не требовал переписать квартиру.
Телефон зазвонил через час. Андрей. Она сбросила вызов. Потом ещё один. И ещё. На десятый раз она выключила телефон совсем.
Вечером она приняла ванну, заварила себе чай — тот самый, с бергамотом, который так не любила свекровь — и села у окна. На улице шёл снег, редкий для марта. Фонари освещали кружащиеся снежинки, превращая их в золотые искры.
Завтра она пойдёт к юристу. Начнёт бракоразводный процесс. Будет больно, тяжело, неприятно. Но она справится. Потому что впервые за долгое время она чувствовала себя свободной. Свободной от чужих ожиданий, требований, манипуляций.
А Андрей… Может быть, это станет для него уроком. Может быть, он действительно изменится. Но даже если нет — она больше не будет терпеть. Не будет молчать. Не будет жертвовать собой ради чужого спокойствия.
Она допила чай и пошла спать. В своей квартире. В своей постели. В своей жизни, где больше не было места для токсичных людей, даже если они называли себя семьёй.
А утром она проснулась от звонка в дверь. Открывать не стала — посмотрела в глазок. За дверью стоял Андрей с огромным букетом цветов. Один. Без мамы. Светлана усмехнулась и пошла на кухню готовить завтрак. Пусть стоит. Пусть думает. Пусть учится ждать и уважать чужие границы.
Может быть, когда-нибудь она откроет эту дверь. Но не сегодня. И не завтра. А когда будет готова. Когда поверит, что он действительно изменился. Если поверит.
А пока — у неё есть её квартира, её жизнь и её свобода. И этого более чем достаточно.
Сына я сюда подселила, и себя — тоже, — спокойно сказала свекровь