— Нотариус сказал, что документы готовы, осталось только твоя подпись, — Марина протянула папку свекрови, стараясь сохранить на лице нейтральное выражение, хотя внутри всё кипело от негодования.
Три месяца назад они с Андреем купили квартиру. Свою, долгожданную, за которую копили пять лет, откладывая с каждой зарплаты, отказывая себе в отпусках и развлечениях. И вот теперь свекровь, Галина Михайловна, требовала оформить на неё долю. Якобы для безопасности. Якобы чтобы защитить сына от возможного развода. Якобы это формальность, которая ничего не изменит.
Галина Михайловна взяла папку с таким видом, будто делала им одолжение. Она сидела в их новой гостиной на их новом диване, купленном на последние сбережения, и листала документы с выражением хозяйки, проверяющей работу прислуги.
— Тридцать процентов, — произнесла она, подняв глаза на Марину. — Маловато. Я же говорила Андрею — пятьдесят. Это справедливо.
Марина почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз. Они договаривались о тридцати процентах. Андрей клялся, что убедил мать. Обещал, что это максимум, на что она может претендовать.
— Мы же обсуждали… — начала Марина, но свекровь подняла руку, останавливая её.
— Обсуждали вы с моим сыном. А я своего мнения не меняла. Пятьдесят процентов, или я не подписываю согласие на покупку.
В этот момент в квартиру вошёл Андрей. Он увидел застывшую сцену — жену, побледневшую от ярости, и мать, восседающую на диване с папкой в руках — и сразу всё понял.
— Мам, мы же договорились, — его голос звучал устало, как у человека, который произносит эти слова уже в сотый раз.
— Андрюша, — Галина Михайловна переключилась на сына, и её тон мгновенно стал мягким, почти ласковым. — Ты же понимаешь, я думаю о твоём будущем. Мало ли что может случиться. Люди меняются, чувства проходят. А недвижимость — это навсегда. Я просто хочу, чтобы ты был защищён.
Марина смотрела на мужа. Он стоял между ними, и она видела, как мечется его взгляд. Пять лет брака, и она знала этот взгляд. Сейчас он выберет путь наименьшего сопротивления. Сейчас он скажет: «Марин, ну давай не будем ссориться».
— Андрей, — она опередила его. — Мы вложили в эту квартиру все наши сбережения. Каждую копейку. Твоя мать не дала нам ни рубля.
— Не дала? — Галина Михайловна вскочила с дивана, и маска доброжелательности слетела с её лица. — Да я всю жизнь на него работала! Всё ему отдавала! А теперь какая-то… — она осеклась, но Марина прекрасно поняла, какое слово она проглотила, — …претендует на то, чтобы указывать мне, что справедливо, а что нет!
— Мам, пожалуйста, — Андрей сделал шаг к матери, но она отвернулась от него с обиженным видом.
— Нет, я вижу, как обстоят дела. Твоя жена настроила тебя против родной матери. Ну что ж, живите как хотите. Только не приходите потом ко мне, когда она тебя бросит и заберёт всё.
Галина Михайловна направилась к выходу, но у самой двери обернулась. Её лицо было искажено злобой, которую она больше не пыталась скрывать.
— И кстати, Марина, — она выплюнула имя невестки, как что-то горькое. — Я знаю про твоего бывшего. Про Олега. И про то, почему вы расстались. Интересно, знает ли мой сын всю правду?
Дверь хлопнула. Марина и Андрей остались стоять посреди гостиной, глядя друг на друга. В наступившей тишине было слышно, как где-то за стеной плачет соседский ребёнок.
— Что она имела в виду? — спросил Андрей, и в его голосе Марина услышала нотки подозрения.
— Ничего она не имела в виду, — устало ответила Марина. — Она блефует. Пытается нас поссорить.
Но семя сомнения было посеяно. Она видела это в глазах мужа. И знала, что Галина Михайловна добьётся своего. Может, не сегодня, может, не завтра, но она будет долбить и долбить, пока не пробьёт брешь в их отношениях.
На следующий день Марина сидела на работе и не могла сосредоточиться. Цифры в отчёте расплывались перед глазами. Она думала о вчерашнем разговоре, о том, как легко свекровь манипулирует сыном, как умело давит на больные точки.
Телефон на столе завибрировал. Сообщение от неизвестного номера. Марина открыла его и похолодела. На экране была её фотография пятилетней давности. С Олегом. Они обнимались на фоне моря, счастливые и беззаботные. Подпись гласила: «Интересно, что скажет Андрей, когда узнает, что его жена встречалась с женатым мужчиной?»
Марина вскочила из-за стола. Руки тряслись. Да, Олег был женат. Да, она не знала об этом первые два месяца их отношений. Когда узнала — сразу ушла. Это было до знакомства с Андреем, это было давно, это было её прошлое, в котором она разобралась и которое закрыла. Но поданное определённым образом, вырванное из контекста, это могло выглядеть совсем иначе.
Она набрала Андрея. Длинные гудки. Наконец он ответил.
— Алло?
— Андрей, твоя мать прислала мне фотографию. С угрозами.
Молчание на том конце.
— Андрей?
— Марина, давай поговорим дома. Я сейчас на совещании.
Он отключился. Марина смотрела на погасший экран телефона. Он не спросил, какая фотография. Не возмутился поведением матери. Значит, она уже успела с ним поговорить. Значит, уже вложила в его голову свою версию событий.
Остаток дня прошёл как в тумане. Марина механически выполняла работу, отвечала на звонки, улыбалась коллегам. Но мысли были далеко. Она думала о том, как пять лет назад поверила, что встретила хорошего, порядочного человека. Как радовалась, что у него такая заботливая мать. Как не замечала первых звоночков — навязчивых советов, завуалированной критики, попыток контролировать каждый их шаг.
Вечером она вернулась домой первой. Села на кухне, не включая свет. За окном сгущались сумерки, город зажигал огни. Где-то внизу сигналили машины, спешили по своим делам люди. Обычная жизнь обычного города. А у неё внутри была пустота.
Ключ повернулся в замке. Андрей вошёл, включил свет в прихожей. Увидел её на кухне.
— Почему в темноте сидишь?
Она не ответила. Он прошёл на кухню, сел напротив. В руках у него была всё та же папка с документами.
— Мама согласилась на тридцать процентов, — сказал он, положив папку на стол. — Но с условием.
— Каким? — голос Марины звучал глухо.
— Она будет иметь право голоса при любых решениях, касающихся квартиры. Ремонт, перепланировка, сдача в аренду, если мы решим переехать. Всё только с её согласия.
Марина подняла на него глаза. В полумраке кухни его лицо казалось чужим.
— То есть она будет решать, как нам жить в нашей собственной квартире?
— Марин, это компромисс. Она же не будет вмешиваться в мелочи.
— Не будет вмешиваться? — Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Она уже сейчас решает, какие шторы нам вешать и какой краской красить стены! Что будет, когда у неё появится юридическое право голоса?
— Не драматизируй.
Эти два слова стали последней каплей. Марина встала, оперлась руками о стол и наклонилась к мужу.
— Твоя мать шантажирует меня фотографиями из прошлого. Она угрожает рассказать тебе какую-то грязь, которой не существует. Она пытается разрушить наш брак. И ты говоришь мне не драматизировать?
Андрей отвёл взгляд.
— Она сказала, ты встречалась с женатым.
— Я не знала, что он женат! И когда узнала — ушла! Это было пять лет назад, до нашего знакомства! Но твоей матери плевать на правду, ей важно только одно — контроль!
— Она просто переживает за меня.
Марина выпрямилась. Посмотрела на мужа долгим взглядом. И вдруг поняла — он никогда не станет на её сторону. Никогда не защитит её от матери. Он будет вечно метаться между ними, выбирая путь наименьшего сопротивления. А поскольку мать давит сильнее, выбор всегда будет в её пользу.
— Знаешь что, — сказала Марина, и её голос стал спокойным. — Подписывай что хочешь. Отдавай ей хоть всю квартиру. Но без меня.
Она пошла в спальню, достала из шкафа чемодан. Андрей пошёл за ней.
— Марин, ты что делаешь?
— Уезжаю. К родителям. Подумать.
— Не уезжай. Давай поговорим. Мы найдём решение.
Она обернулась к нему.
— Решение? Хорошо, вот тебе решение. Либо твоя мать извиняется за шантаж и отказывается от любых претензий на нашу квартиру, либо я подаю на развод. И да, в случае развода квартира делится пополам. Между нами. Твоя мать не получит ничего. Выбирай.
Она видела, как он побледнел. Как в его глазах промелькнула паника. Он понял, что она не шутит.
— Марина, это ультиматум.
— Да. Это ультиматум. У тебя есть время до завтра. Либо ты муж мне, либо сын своей матери. Третьего не дано.
Она закрыла чемодан, взяла сумочку и вышла из квартиры. Андрей не пошёл за ней.
Родители встретили её без вопросов. Мама просто обняла, отец молча взял чемодан. Они всё поняли по её лицу. За ужином говорили о чём угодно, только не о причине её приезда. О погоде, о соседях, о предстоящем ремонте на даче. Марина была благодарна им за эту деликатность.
Ночью она лежала в своей старой комнате, где всё осталось как в детстве — те же обои с мелкими цветочками, тот же письменный стол у окна, та же полка с книгами. И думала о том, как странно устроена жизнь. Вроде бы делаешь всё правильно — встречаешь человека, выходишь замуж, строишь семью. А потом оказывается, что вышла замуж не за одного человека, а за целый клан со своими правилами и иерархией.
Телефон молчал. Андрей не звонил. Не писал. И это было красноречивее любых слов.
Утром позвонила подруга, Катя.
— Марин, ты видела?
— Что?
— Твоя свекровь в соцсетях пост выложила. Про неблагодарных невесток, которые разрушают семьи.
Марина открыла страницу Галины Михайловны. Пост был длинный, слезливый, полный праведного гнева. Без имён, но всем, кто знал их семью, было понятно, о ком речь. Свекровь выставляла себя жертвой, а Марину — коварной разлучницей, которая настроила сына против матери.
Под постом уже было полсотни комментариев. В основном от таких же свекровей, которые делились своими историями о неблагодарных невестках. Но были и другие комментарии. От молодых женщин, которые писали, что узнают в этой истории свою ситуацию. Что токсичные свекрови — это бич современных семей. Что пора уже перестать лезть в жизнь взрослых детей.
Марина закрыла телефон. Ей было всё равно, что пишут в интернете незнакомые люди. Важно было только одно — что решит Андрей.
В полдень он позвонил.
— Марина, давай встретимся. Поговорим.
— Ты поговорил с матерью?
— Да.
— И?
— Приезжай домой. Обсудим.
Она поехала. Не потому что надеялась на чудо. А потому что хотела поставить точку. Чтобы потом не было недосказанности, не было «а вдруг».
Андрей встретил её на пороге. Выглядел он неважно — помятый, небритый, с красными глазами. Видно было, что ночь он тоже не спал.
— Проходи, — сказал он, и она прошла в гостиную.
На столе лежали документы. Те самые, о доле в квартире. Марина села на диван, Андрей сел напротив.
— Я поговорил с мамой, — начал он. — Объяснил ситуацию. Она… она очень расстроилась.
Марина молчала, ждала продолжения.
— Она согласна отказаться от доли. Но при одном условии.
— Каком?
— Она хочет, чтобы мы подписали договор. Что в случае нашего развода квартира остаётся мне. Полностью.
Марина смотрела на мужа. На этого человека, с которым прожила пять лет. За которого вышла замуж, с которым мечтала о детях. И видела перед собой чужого человека. Маменькиного сынка, который даже сейчас, на грани потери семьи, думает только о том, как угодить матери.
— То есть, — медленно произнесла она, — твоя мать готова отказаться от доли, только если будет уверена, что в случае развода я не получу ничего?
— Марин, это же просто бумага. Мы же не собираемся разводиться.
— Мы уже разводимся, Андрей. Прямо сейчас.
Она встала. Он вскочил следом.
— Марина, подожди! Давай обсудим! Может, есть другой вариант!
— Другой вариант был. Твоя мать извиняется и оставляет нас в покое. Но ты даже не попытался. Ты сразу пришёл с новым ультиматумом от неё.
— Она моя мать! Я не могу просто взять и выкинуть её из своей жизни!
— А я твоя жена. Или уже бывшая жена. И ты только что выкинул меня из своей жизни. Сам. Своими руками.
Она пошла к двери. На пороге обернулась.
— Знаешь, что самое грустное? Я любила тебя. По-настоящему. И готова была бороться за наши отношения. Но невозможно бороться, когда твой муж воюет на стороне противника. Живи с мамой, Андрей. Вы друг друга стоите.
Она вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Развод прошёл быстро и без скандалов. Галина Михайловна пыталась было поднять шум, грозилась судами, но адвокат Марины быстро объяснил, что квартира куплена в браке на общие деньги, и по закону делится пополам. Никакие происки свекрови тут не помогут.
В день, когда Марина забирала последние вещи, Галина Михайловна пришла в квартиру. Стояла в дверях гостиной и смотрела, как бывшая невестка складывает книги в коробку.
— Довольна? — спросила она. — Разрушила семью?
Марина выпрямилась, посмотрела на неё.
— Знаете, Галина Михайловна, я вам даже благодарна. Вы открыли мне глаза. Показали, что я была замужем не за мужчиной, а за маменькиным сынком. Лучше узнать это сейчас, чем через десять лет и с тремя детьми.
— Ты пожалеешь! Ты ещё приползёшь на коленях!
— Возможно. Но не к вам. И не к вашему сыну.
Марина взяла коробку и пошла к выходу. У двери обернулась.
— И знаете что? Я действительно встречалась с женатым мужчиной. Два месяца, пока не узнала правду. Это была ошибка, которую я признала и исправила. Но знаете, в чём разница между мной и вами? Я ушла, как только поняла, что разрушаю чужую семью. А вы осознанно и целенаправленно разрушили семью собственного сына. И будете теперь жить с этим. Одна. Потому что ни одна нормальная женщина не останется с Андреем, пока вы рядом. Поздравляю, вы победили.
Год спустя Марина сидела в кафе с подругой. Жизнь потихоньку наладилась. Свою долю от продажи квартиры она вложила в небольшую студию в новом районе. Работа шла хорошо, даже повышение предложили. Боль от развода притупилась, оставив только лёгкую грусть и важный урок — никогда не выходить замуж за человека, который не готов быть самостоятельным.
— Слушай, а я вчера Андрея видела, — сказала Катя, размешивая кофе.
— Да? И как он?
— Плохо выглядит. Похудел, осунулся. Говорят, с работы ушёл. Мама его совсем достала. Теперь, когда ты ушла, она вообще с катушек слетела. Каждый день к нему приезжает, контролирует каждый шаг. Он даже на свидания ходить не может — она всех его девушек распугивает.
Марина покачала головой. Ей не было жалко бывшего мужа. Он сделал свой выбор. Но было грустно от мысли, что человек так и не смог вырасти. Так и остался мальчиком, за которого все решения принимает мама.
— Знаешь, — сказала она, — я иногда думаю, что это судьба. Что мне надо было пройти через это, чтобы понять — никогда нельзя терять себя в отношениях. Никогда нельзя позволять кому-то решать, как тебе жить. Даже если это мать твоего мужа. Особенно если это мать твоего мужа.
Катя кивнула.
— Золотые слова. Жаль, что многие понимают это слишком поздно.
— Или не понимают вообще. Как Андрей.
За окном кафе шёл снег. Первый снег этой зимы, лёгкий и чистый. Марина смотрела, как снежинки кружатся в свете фонарей, и думала о том, что всё в жизни происходит вовремя. И уходы тоже. Особенно уходы.
Брат, я у тебя поживу, — заявила золовка