— Катя умерла три месяца назад, а ты уже новую привёл! Бессовестный!
Эти слова Нины Петровны ударили Марину как пощёчина, хотя та стояла в дверях квартиры своего жениха Дениса и впервые видела его мать. Женщина преградила им путь, расставив руки в дверном проёме, словно защищая крепость от вражеского вторжения. Её глаза горели праведным гневом, а на щеках выступили красные пятна.
Денис побледнел. Марина почувствовала, как его рука, державшая её за локоть, дрогнула.
— Мама, мы же договорились… — начал он устало.
— Ничего мы не договаривались! — перебила его Нина Петровна, не сводя враждебного взгляда с Марины. — Я думала, ты пошутил! Думала, образумишься! А ты притащил какую-то… Даже не представил заранее! Как воровка, тайком приводишь!
Марина стояла с букетом белых хризантем в руках и чувствовала себя совершенно нелепо. Денис предупреждал, что его мать тяжело переживает потерю первой невестки, погибшей в автокатастрофе. Но Марина не ожидала такой встречи. Не ожидала, что её будут сравнивать с покойницей прямо на пороге.
— Нина Петровна, — Марина попыталась говорить мягко и спокойно, — я понимаю, как вам тяжело. Денис много рассказывал о Кате. Я не претендую на её место…
— Не смей произносить её имя! — взвизгнула свекровь. — Ты её не знала! Она была ангелом! А ты… Посмотри на себя! Размалёванная, в джинсах! Катя всегда носила платья, была скромной, воспитанной! А эта, Денис, эта годится тебе только в…
— Мама! — резко оборвал её Денис. — Хватит! Мы зайдём или нет?
Нина Петровна всхлипнула, прижала руку к груди и, развернувшись, пошла вглубь квартиры. Они прошли за ней. Марина оглядывалась по сторонам и с каждым шагом чувствовала себя всё более неуютно. Вся квартира была превращена в своеобразный мемориал. На стенах висели фотографии Кати — десятки фотографий. Катя с Денисом, Катя с Ниной Петровной, просто Катя — смеющаяся, задумчивая, серьёзная. На комоде стояла её фотография в траурной рамке с чёрной лентой.
В гостиной Нина Петровна опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
— Три месяца, Денис! Всего три месяца! Люди годами траур носят, а ты…
— Мама, прошло почти год, — тихо поправил Денис.
— Для меня три месяца! — выкрикнула она, вскидывая голову. — Для меня время остановилось! А ты… ты предатель!
Марина поставила злополучные хризантемы на столик. Цветы выглядели неуместно в этом царстве скорби.
— Может, мне лучше уйти, — тихо сказала она Денису.
— Нет, — он взял её за руку. — Мама, Марина — моя невеста. Мы собираемся пожениться через два месяца. Я привёл её знакомиться, как положено. Прошу тебя, давай попробуем…
— Жениться?! — Нина Петровна вскочила с кресла. — На ней?! Да она же… Посмотри на неё внимательно! Разве она похожа на жену? Катя умела готовить, шить, вязать! У неё были золотые руки! А эта что умеет? Небось, яичницу пожарить не может!
— Я работаю программистом, — спокойно сказала Марина. — У меня своя квартира, машина. Я самостоятельный человек.
— Вот-вот! — торжествующе воскликнула свекровь. — Карьеристка! Катя мечтала о детях, о семье! А этой только деньги нужны! Она тебя использует, Денис! Неужели не видишь?
— Мама, прекрати! — Денис повысил голос. — Марина — прекрасный человек. Она помогла мне выбраться из той ямы, в которую я провалился после… после всего. Она вернула мне желание жить!
— А я? — Нина Петровна прижала руки к груди. — Я, твоя мать, не могла тебе помочь? Мне ты не доверился? К чужой женщине побежал за утешением!
Она повернулась к Марине, и в её глазах плескалась настоящая ненависть.
— Ты воспользовалась его горем! Подловила в момент слабости! Катя была его настоящей любовью, а ты — жалкая замена!
Марина почувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. Она старалась быть терпеливой, понимающей. Но это было уже слишком.
— Знаете что, Нина Петровна, — сказала она, выпрямляясь. — Я не собираюсь соревноваться с покойницей. Я не Катя и не пытаюсь ею быть. Я — Марина. И Денис любит именно меня, а не призрак прошлого. Если вы не можете это принять — это ваша проблема, а не наша.
— Как ты смеешь! — задохнулась от возмущения Нина Петровна. — В моём доме! Денис, ты слышал, что она сказала?
— Слышал, — кивнул Денис. — И она права. Мама, я люблю Марину. Я хочу жить дальше. Катя… Катя бы не хотела, чтобы я вечно оплакивал её.
— Не говори за неё! — всхлипнула его мать. — Ты не знаешь, чего бы она хотела! Она любила тебя! По-настоящему любила!
— И я любил её, — тихо сказал Денис. — Но она ушла, мама. Её больше нет. А я живой. И хочу быть счастливым.
— С этой? — Нина Петровна указала на Марину дрожащим пальцем. — Да она через месяц тебя бросит! Такие, как она, не способны на настоящие чувства! Карьеристки, феминистки! Им семья не нужна!
— Хватит! — Денис встал между матерью и Мариной. — Мы уходим. Когда будешь готова нормально поговорить — позвони.
Он взял Марину за руку и повёл к выходу. Нина Петровна бросилась за ними.
— Если ты уйдёшь сейчас с ней — можешь не возвращаться! — крикнула она. — Я тебе не мать больше!
Денис остановился на пороге, обернулся.
— Мама, не говори того, о чём пожалеешь.
— Это ты пожалеешь! — всхлипывала она. — Когда эта змея покажет своё настоящее лицо! Когда бросит тебя! Вот тогда вспомнишь мои слова! Но будет поздно!
Они вышли. Дверь за ними захлопнулась с таким грохотом, что задрожали стёкла в подъезде.
На улице Денис остановился, тяжело дыша. Марина молчала, давая ему время прийти в себя.
— Прости, — наконец сказал он. — Я не думал, что будет так… жёстко.
— Она просто не может отпустить, — тихо ответила Марина. — Это её способ справляться с горем.
— Не оправдывай её, — покачал головой Денис. — То, что она сказала тебе… Это непростительно.
— Время лечит, — пожала плечами Марина, хотя внутри у неё всё ещё кипело от обиды.
На следующий день Нина Петровна начала настоящую войну. Она звонила Денису по десять раз на дню, плакала, угрожала, умоляла. Когда он перестал брать трубку, начала писать сообщения — длинные, полные упрёков и воспоминаний о Кате. Она присылала фотографии покойницы, видео с их свадьбы, голосовые сообщения, где рыдая, рассказывала, какой замечательной была его первая жена.
Марина видела, как это изматывает Дениса. Он становился всё более раздражительным, плохо спал, срывался по мелочам.
— Может, тебе стоит поговорить с ней? — предложила она однажды вечером, когда телефон Дениса в очередной раз разрывался от звонков.
— О чём говорить? — устало спросил он. — Она не слышит. Она живёт в своём мире, где Катя жива, где я вечно должен её оплакивать.
— Но она твоя мать…
— Которая не уважает мой выбор, — отрезал Денис. — Которая оскорбляет женщину, которую я люблю.
Через неделю Нина Петровна изменила тактику. Она начала писать Марине. Сначала угрожающие сообщения, потом слёзные мольбы «отпустить» её сына, затем попытки подкупа — она предлагала деньги за то, чтобы Марина исчезла из жизни Дениса.
Марина не отвечала, просто показывала сообщения Денису. С каждым днём он становился всё мрачнее.
Апогей наступил через две недели. Нина Петровна пришла к Марине на работу. Ворвалась в офис, начала кричать при всех, что Марина — разлучница, что она разрушила семью, что из-за неё сын отвернулся от родной матери.
Охрана вывела её, но было поздно. Весь офис гудел. Начальство вызвало Марину для «беседы». Хотя формально её ни в чём не обвинили, было ясно — такие скандалы компании не нужны.
Вечером Марина рассказала обо всём Денису. Он побелел, потом покраснел, схватил куртку и выбежал из квартиры. Марина попыталась его остановить, но он уже мчался к матери.
Он вернулся через три часа. Молча сел на диван, закрыл лицо руками.
— Что случилось? — тихо спросила Марина, садясь рядом.
— Я поставил ультиматум, — глухо ответил он. — Либо она прекращает это безумие, принимает тебя и извиняется. Либо я прерываю с ней все отношения.
— И что она сказала?
Денис горько усмехнулся.
— Что я предатель. Что недостоин памяти Кати. Что она проклинает день, когда родила меня.
Марина обняла его. Он дрожал от сдерживаемых эмоций.
— Она выбрала мёртвую невестку вместо живого сына, — прошептал он.
Следующие недели были тяжёлыми. Нина Петровна не сдавалась. Она приходила к дому, где жила Марина, стояла под окнами, держала плакат «Верни мне сына». Соседи начали косо смотреть. Кто-то даже спросил Марину, правда ли она разлучница.
Денис подал заявление на судебный запрет. Это был тяжёлый шаг, но другого выхода он не видел. Нина Петровна восприняла это как последнее предательство. Она прислала ему сообщение: «Ты для меня умер. Как и Катя.»
После этого наступила тишина. Гнетущая, тревожная тишина. Марина и Денис пытались жить дальше, готовились к свадьбе, но тень прошлого висела над ними.
За месяц до свадьбы раздался звонок. Звонила Лариса, сестра Нины Петровны.
— Денис, твоя мать в больнице, — сказала она без предисловий. — Сердце. Просит тебя.
Денис поехал один. Марина не настаивала на своём присутствии. Она понимала — это должен быть их разговор, матери и сына.
Он вернулся через несколько часов. Молча обнял Марину.
— Как она?
— Врачи говорят, поправится. Это был приступ на нервной почве.
— Что она сказала?
Денис помолчал.
— Попросила прощения. Сказала, что была ослеплена горем. Что понимает — не может вернуть Катю, но боится потерять и меня. Сказала, что примет любой мой выбор, лишь бы я был счастлив.
— Ты веришь ей?
— Не знаю, — честно ответил Денис. — Но хочу дать ей шанс. Она моя мать, Марина. Единственная.
Марина кивнула. Она понимала.
Встреча состоялась через неделю, когда Нину Петровну выписали из больницы. Она сама позвонила Марине, попросила приехать. Голос её был тихим, совсем не похожим на тот воинственный крик, который Марина помнила с первой встречи.
Квартира изменилась. Фотографии Кати остались, но их стало меньше. Траурная рамка исчезла.
Нина Петровна встретила их в прихожей. Она похудела, осунулась, в глазах больше не было прежнего огня.
— Марина, — сказала она, с трудом подбирая слова. — Я… я должна извиниться. То, что я говорила, делала… Это было неправильно. Жестоко. Я позволила своему горю превратиться в ненависть. Простите меня, если сможете.
Марина смотрела на эту сломленную женщину и чувствовала не торжество, а жалость.
— Я понимаю вашу боль, Нина Петровна. Потерять человека, которого считала дочерью… Это страшно.
— Но я чуть не потеряла сына, — всхлипнула Нина Петровна. — Живого сына из-за мёртвой невестки. Катя была хорошим человеком, но она ушла. А Денис здесь. И вы… вы делаете его счастливым. Я вижу это. Даже сквозь свою боль вижу.
Она подошла к комоду, взяла что-то, вернулась.
— Это… это Катя хотела передать своей дочери, если бы она у них родилась. Но дочери не будет. А вы… может быть, вы…
Она протянула Марине небольшую бархатную коробочку. Внутри был старинный серебряный медальон.
— Это семейная реликвия. Моя бабушка носила, потом мама, потом я. Я отдала его Кате, когда Денис сделал ей предложение. Теперь… теперь он ваш. Если хотите.
Марина взяла медальон. Он был тёплым, словно хранил тепло всех женщин, которые его носили.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Я буду беречь его.
Нина Петровна кивнула, утирая слёзы.
— Я не прошу, чтобы вы сразу стали мне как дочь. Я понимаю, после всего, что было… Но, может быть, со временем… может быть, мы сможем стать семьёй?
— Сможем, — сказала Марина. — Обязательно сможем.
Свадьба состоялась через месяц. Небольшая, скромная, только самые близкие. Нина Петровна пришла. Она не плакала, когда Денис надевал кольцо на палец Марины. Не делала сцен, не вспоминала Катю. Она просто тихо улыбалась, глядя на счастливое лицо сына.
После церемонии она подошла к молодожёнам.
— Будьте счастливы, — сказала она просто. — Оба. Вы заслужили это.
И впервые обняла Марину. Осторожно, неуверенно, но искренне.
Прошёл год. Марина сидела в гостиной у свекрови, держа на руках трёхмесячную дочку. Девочку назвали Софьей — новое имя для новой жизни, не отягощённой призраками прошлого.
Нина Петровна суетилась вокруг, готовила обед, время от времени заглядывая на внучку с нескрываемым обожанием.
— Она улыбается! — воскликнула она. — Денис, смотри, твоя дочь улыбается!
Денис подошёл, обнял жену и дочь.
— Конечно, улыбается. У неё лучшая мама на свете.
— И бабушка, — добавила Марина, глядя на Нину Петровну.
Та расплакалась. Но это были уже другие слёзы. Слёзы счастья, а не горя. Слёзы женщины, которая научилась отпускать прошлое ради будущего.
На стене всё ещё висели фотографии Кати. Но теперь рядом с ними были и другие — Дениса с Мариной, их свадьба, первые снимки Софьи. Жизнь продолжалась, вмещая в себя и память о прошлом, и радость настоящего.
— Знаете, — сказала Нина Петровна, накрывая на стол, — Катя была бы рада за вас. Она любила Дениса и хотела, чтобы он был счастлив.
Это были искренние слова. Слова женщины, которая прошла через ад собственного горя и вышла с другой стороны, научившись снова любить и принимать любовь.
Марина взяла свекровь за руку.
— Спасибо, мама.
Это слово — «мама» — далось ей нелегко. Но оно было важным. Для них обеих.
Нина Петровна сжала её руку в ответ.
— Спасибо тебе, доченька. За терпение. За то, что не сдалась. За то, что вернула мне сына. И подарила внучку.
Маленькая Софья агукнула, словно соглашаясь. И в этот момент все трое взрослых рассмеялись. Легко, искренне, без тени прошлой боли. Семья, которая чуть не разрушилась из-за призраков прошлого, возродилась, став ещё крепче.
Потому что иногда нужно пройти через боль, чтобы научиться снова любить. И иногда нужно отпустить тех, кто ушёл, чтобы обнять тех, кто рядом.
К морю с любовницей