— Квартира записана на меня, и точка! — свекровь швырнула документы на стол с таким грохотом, что задрожали чашки.
Марина замерла с полотенцем в руках. Она только что закончила мыть посуду после семейного ужина, на который Валентина Петровна приехала без предупреждения. Весь вечер свекровь вела себя странно — то улыбалась слишком широко, то бросала на невестку колючие взгляды. И вот теперь, когда Марина думала, что самое неприятное позади, грянул гром.
Игорь сидел между ними, как между двух огней. Его взгляд метался от матери к жене и обратно. На лице застыло выражение растерянности пополам с виной. Марина сразу поняла — он знал. Знал заранее, что мать приехала не просто так, а с этими проклятыми бумагами.
— Что значит записана на вас? — голос Марины дрогнул, но она старалась держаться. — Это наша квартира. Мы с Игорем платили ипотеку три года!
Валентина Петровна откинулась на спинку стула с видом победительницы. Ей было шестьдесят два, но выглядела она моложе — подтянутая, с аккуратной стрижкой и маникюром. Она всегда следила за собой и обожала подчёркивать, что в её возрасте выглядит лучше, чем многие молодые.
— Милочка, — начала свекровь тем самым тоном, от которого у Марины сводило зубы, — давайте вспомним факты. Первоначальный взнос на эту квартиру дала я. Два миллиона рублей, между прочим. Без моих денег вы бы до сих пор по съёмным углам скитались.
— Но мы же договаривались, что это подарок на свадьбу! — Марина повернулась к мужу, ища поддержки. — Игорь, скажи ей!
Игорь молчал, разглядывая свои руки, сложенные на столе. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Подарок? — Валентина Петровна рассмеялась, и в этом смехе было столько яда, что воздух в кухне стал ещё тяжелее. — Я сказала, что помогу вам с жильём. И помогла. Но нигде не было сказано, что я подарю вам квартиру. Это большая разница, дорогая.
Она взяла со стола один из документов и помахала им перед Мариной.
— Вот договор купли-продажи. Видишь подпись? Валентина Петровна Сергеева. Я — собственник. А вы с Игорем просто проживаете здесь. По моей доброте.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Три года. Три года она считала эту квартиру своим домом. Здесь она обустраивала каждый уголок, выбирала шторы и обои, создавала уют. Здесь они с Игорем мечтали о детях, строили планы на будущее. И всё это время…
— Вы специально! — вырвалось у неё. — Вы специально всё подстроили!
— Не драматизируй, — свекровь поморщилась, словно Марина сказала какую-то глупость. — Я просто защищаю интересы своего сына. Мало ли что может случиться. Разведётесь — и что? Половину квартиры отдать тебе? Той, которая даже борщ нормально сварить не может?
Это было несправедливо и жестоко. Марина прекрасно готовила, и свекровь это знала. Но Валентина Петровна никогда не упускала случая уколоть невестку, найти изъян даже там, где его не было.
— Мам, хватит, — наконец подал голос Игорь, но его протест прозвучал вяло, без настоящей силы.
— Что хватит? — свекровь повернулась к сыну. — Я забочусь о твоём будущем! Ты посмотри на неё — сидит дома, не работает. На что вы жить собираетесь, если с тобой что-то случится?
— Я в декрете! — возмутилась Марина. — У нас ребёнку полгода!
— Ну и что? Я после твоего мужа через два месяца вышла на работу. А ты уже полгода дома сидишь. И судя по всему, не собираешься ничего менять.
Марина задохнулась от возмущения. Она вставала к ребёнку по ночам, кормила, укачивала, при этом успевала вести хозяйство и готовить. А свекровь выставляла её бездельницей!
— Валентина Петровна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, — давайте поговорим как взрослые люди. Что вы хотите? Зачем вам это нужно?
Свекровь встала из-за стола и прошлась по кухне, её каблуки цокали по плитке.
— Я хочу порядка, — заявила она. — Хочу быть уверенной, что мой сын и внук не останутся на улице из-за чьих-то капризов. Поэтому я приняла решение. Квартира остаётся на мне. Вы можете жить здесь, но по моим правилам.
— Каким правилам? — Марина уже боялась спрашивать.
Валентина Петровна достала из сумочки ещё один листок — исписанный её аккуратным почерком.
— Во-первых, никаких гостей без моего разрешения. Во-вторых, я буду приезжать когда захочу — у меня будут свои ключи. В-третьих, все крупные покупки для дома — только после согласования со мной. В-четвёртых…
— Стоп! — Марина не выдержала. — Вы что, с ума сошли? Это наш дом!
— Нет, милочка. Это мой дом. Который я разрешаю вам занимать. Временно.
Слово «временно» повисло в воздухе как угроза. Марина посмотрела на мужа, надеясь увидеть в его глазах хоть тень возмущения, протеста. Но Игорь сидел поникший, избегая её взгляда.
— Ты знал, — это было не вопросом, а утверждением. — Ты всё знал и молчал.
— Марин, пойми… — начал он, но она резко встала.
— Что я должна понять? Что ты позволил своей матери так со мной поступить? Что промолчал, когда она готовила эту подлость?
— Не смей так разговаривать при мне о моей матери! — вдруг взорвался Игорь, и Марина вздрогнула от неожиданности. За четыре года брака она редко видела его таким. — Она помогает нам! Без неё у нас вообще ничего бы не было!
— Помогает? — Марина не могла поверить своим ушам. — Она превращает нашу жизнь в тюрьму!
— Какая же ты неблагодарная! — вступила Валентина Петровна. — Живёшь в квартире за мой счёт, сидишь дома, а ещё недовольна!
Марина почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Но не от обиды — от бессильной ярости.
— За ваш счёт? Мы платим ипотеку! Каждый месяц семьдесят тысяч! Это наши деньги, заработанные Игорем!
— Ах, так ты считаешь, что раз Игорь зарабатывает, то квартира ваша? — свекровь прищурилась. — А кто Игоря вырастил? Кто образование ему дал? Кто, когда вы поженились, помог устроиться на хорошую работу через своих знакомых? Всё, что у него есть — это благодаря мне!
Она подошла к Марине вплотную, и невестка почувствовала запах её дорогих духов.
— Запомни, девочка. Мой сын — это моя инвестиция. Я вложила в него всю жизнь, и не позволю какой-то выскочке пользоваться плодами моих трудов.
— Мам, перестань! — Игорь наконец встал, но даже сейчас его голос звучал неуверенно.
— Я твоя жена! — Марина повернулась к мужу. — Мать твоего ребёнка! Как ты можешь это слушать?
Игорь замялся, потом провёл рукой по лицу — жест, который она знала слишком хорошо. Так он делал, когда не знал, как выкрутиться из сложной ситуации.
— Марин, давай не будем сейчас… Мама просто волнуется за нас. Она хочет как лучше.
— Как лучше? Для кого?
В этот момент из детской донёсся плач. Маленький Артём проснулся, и Марина автоматически двинулась к двери, но свекровь преградила ей путь.
— Пусть поплачет. Полезно для лёгких. Ты его избаловала уже. В его возрасте дети должны спать всю ночь.
— Отойдите! — Марина попыталась обойти свекровь, но та не двигалась.
— Сначала подпиши согласие с моими правилами.
— Не подпишу!
— Тогда можешь собирать вещи.
Плач ребёнка становился всё громче, и материнское сердце Марины разрывалось. Она толкнула свекровь плечом и бросилась в детскую. Валентина Петровна пошатнулась и схватилась за стену.
— Ты видел? Она меня толкнула! — возмутилась она, обращаясь к сыну. — Твоя жена подняла на меня руку!
Марина уже была в детской. Она взяла Артёма на руки, прижала к себе, успокаивая. Малыш всхлипывал, уткнувшись личиком в её плечо. Через минуту в комнату вошёл Игорь.
— Марин, ты зачем так? Могла бы просто попросить маму отойти.
— Просить? — она повернулась к нему, качая ребёнка. — Просить разрешения пройти к собственному ребёнку в собственном доме?
— Марин…
— Нет, Игорь. Хватит. Твоя мать перешла все границы. И ты это прекрасно знаешь. Но вместо того, чтобы защитить свою семью, ты молчишь как…
Она не договорила. В дверях стояла Валентина Петровна.
— Раз ты такая гордая, можешь прямо сейчас уйти. Но ребёнка не дам. Мой внук останется здесь, в нормальных условиях, а не скитаться с матерью по съёмным квартирам.
Марина прижала Артёма крепче.
— Вы не имеете права!
— Имею. Это мой дом. И если ты попытаешься вынести отсюда ребёнка без моего разрешения, я вызову полицию. Скажу, что ты неадекватная, толкаешься, кричишь. Игорь подтвердит. Правда, сынок?
Марина с ужасом посмотрела на мужа. Неужели он способен на такое?
— Мам, ну что ты такое говоришь… — пробормотал Игорь, но в его голосе не было настоящего протеста.
— Я говорю правду. Либо Марина принимает мои условия и живёт здесь как примерная жена и мать, либо уходит. Одна. Выбор за ней.
Марина смотрела на них — на свекровь с её торжествующей улыбкой, на мужа с его виноватым, но покорным видом — и понимала, что попала в ловушку. Западня захлопнулась три года назад, когда она согласилась принять «помощь» Валентины Петровны. Только тогда она этого не знала.
— У меня есть права! — выпалила она. — Я мать! Суд будет на моей стороне!
Свекровь рассмеялась.
— Суд? Милочка, у тебя нет ни работы, ни жилья, ни денег на адвоката. А у меня есть всё. Плюс свидетельство о праве собственности на квартиру. Как ты думаешь, кому суд доверит ребёнка? Матери без средств к существованию или обеспеченной семье с жильём?
Логика была убийственной. Марина понимала, что свекровь права — без работы, без денег, без жилья она мало что может противопоставить.
— Это шантаж, — прошептала она.
— Это жизнь, — парировала Валентина Петровна. — Так что решай. Принимаешь мои условия или уходишь?
Марина посмотрела на спящего у неё на руках Артёма. Его маленькое личико было спокойным и доверчивым. Он не знал, что вокруг него разворачивается битва за его будущее. За их общее будущее.
— Дайте мне время подумать, — тихо сказала она.
— До утра, — милостиво согласилась свекровь. — Завтра в девять жду ответ. А сейчас я пойду. Игорь, проводи меня.
Сын послушно пошёл за матерью. Марина слышала, как они о чём-то тихо говорят в прихожей, как щёлкнул замок. Через несколько минут Игорь вернулся в детскую.
— Марин, давай поговорим спокойно…
— Уйди, — она не повернулась к нему. — Просто уйди.
— Но…
— Уйди!
Он вышел, тихо прикрыв дверь. Марина села в кресло-качалку с ребёнком на руках и заплакала. Тихо, чтобы не разбудить Артёма, но слёзы текли и текли, не останавливаясь.
Всю ночь она не спала. Сидела в темноте, качала сына и думала. О том, как они с Игорем познакомились — он казался таким самостоятельным, решительным. О свадьбе, где Валентина Петровна улыбалась и говорила, что рада новой дочери. О том, как радовались, узнав о беременности. Теперь всё это казалось ложью. Спектаклем, в котором она играла роль наивной дурочки.
Под утро Марина приняла решение. Она дождалась, когда Игорь уйдёт в душ, быстро собрала самое необходимое для себя и Артёма в большую сумку. Документы, деньги с карточки — накопленные на чёрный день двадцать тысяч, детские вещи, смесь, подгузники. Всё уместилось в одну сумку — оказалось, что по-настоящему важных вещей не так много.
Она написала записку: «Я не буду жить в тюрьме. Не ищите нас. Мы справимся».
Когда Игорь вышел из ванной, квартира была пуста. Он бросился в детскую — кроватка пустая. В спальне на подушке лежала записка. Он схватил телефон, набрал номер жены — отключён.
Через полчаса примчалась Валентина Петровна. Она кричала, обвиняла сына в том, что он упустил жену, грозилась найти и вернуть внука через полицию. Игорь сидел на кухне и молча смотрел в окно.
— Ты понимаешь, что она натворила? — свекровь тыкала в него пальцем. — Украла ребёнка! Мы должны заявить в полицию!
— Она его мать, — тихо сказал Игорь.
— И что? Это не даёт ей права…
— Мам, хватит! — вдруг взорвался он. — Хватит! Ты добилась своего? Довольна? Моя жена ушла, забрав моего сына! Из-за тебя!
— Из-за меня? — Валентина Петровна попятилась от неожиданности. — Я хотела как лучше!
— Для кого лучше? Для себя! Ты всегда хотела контролировать мою жизнь! С детства! Какую школу выбрать, в какой институт поступить, на ком жениться! А когда я наконец сам выбрал жену, ты решила и её контролировать!
— Игорь, ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь! У меня была семья! Нормальная семья! Жена, которая меня любила, сын… А теперь что? Пустая квартира и мать, которая считает, что имеет право решать за меня!
Он встал и пошёл к выходу.
— Куда ты? — испугалась Валентина Петровна.
— Искать свою семью. И если найду, если Марина согласится меня простить, мы уедем. Далеко от тебя. И квартиру эту можешь забрать себе — мне она больше не нужна.
Прошло три месяца. Игорь нашёл Марину — она жила у своей двоюродной сестры в другом городе, устроилась на работу удалённо. Первая встреча была тяжёлой. Марина не хотела его видеть, но он приезжал снова и снова. Привозил вещи для Артёма, просил прощения, обещал, что всё изменится.
— Я снял квартиру, — сказал он на пятую встречу. — Небольшую, однокомнатную, но наши. И работу нашёл здесь. Мама больше не будет вмешиваться в нашу жизнь. Я поставил границы.
Марина молчала, качая Артёма.
— Марин, дай нам шанс. Не мне — нам. Нашей семье. Я понимаю, что был тряпкой, что не защитил тебя. Но я изменился. Правда изменился.
— А твоя мать?
— Она… сначала угрожала лишить наследства, потом плакала, потом опять угрожала. Но я сказал, что это мой выбор. Либо она принимает тебя и соблюдает границы, либо теряет сына и внука.
— И она согласилась?
— Нет. Сказала, что я пожалею, что ты меня бросишь, что останусь ни с чем. Но знаешь что? Мне всё равно. Потому что без тебя и Артёма я и так ни с чем.
Марина подняла на него глаза. В них всё ещё была боль, но уже появилась надежда.
— Если она хоть раз, хоть одним словом…
— Не будет. Обещаю. У неё даже нашего адреса не будет. Только телефон для экстренной связи.
Ещё месяц ушёл на то, чтобы Марина поверила. Но постепенно лёд начал таять. Игорь действительно изменился — стал решительнее, увереннее. В их маленькой съёмной квартире было тесно, но уютно. Это был их дом — настоящий, без условий и правил Валентины Петровны.
А свекровь осталась в своей большой квартире. Одна. С документами о праве собственности и своими правилами, которые теперь некому было навязывать. Иногда она звонила сыну, но разговоры были короткими и формальными. На предложение приехать в гости Игорь отвечал, что подумает. И думал уже полгода.
Марина же поняла главное — никакая квартира, никакие деньги не стоят свободы и достоинства. Их семья прошла через испытание и стала крепче. А Валентина Петровна получила то, что хотела — полный контроль над квартирой. Пустой квартирой, где теперь не звучал детский смех.
История закончилась неожиданно. Через год Валентина Петровна сама позвонила невестке. Голос её дрожал, совсем не похожий на прежний властный тон.
— Марина? Это я… Можно мне приехать? Посмотреть на внука?
Марина помолчала, потом ответила:
— Можно. Но по нашим правилам. Приезжайте в воскресенье, на два часа. И никаких разговоров о прошлом.
— Хорошо. Спасибо.
Валентина Петровна приехала с игрушками и тортом. Села тихо, не делала замечаний, не давала советов. Просто смотрела, как подрос Артём, как он смеётся, тянется к отцу. В какой-то момент Марина поймала её взгляд — в нём были слёзы.
С тех пор свекровь приезжала раз в месяц. Всегда звонила заранее, всегда спрашивала разрешения. Постепенно отношения наладились — не стали тёплыми, но стали человеческими. Валентина Петровна поняла главное — семью нельзя купить или контролировать. Её можно только потерять.
А Марина и Игорь через два года купили свою квартиру. Небольшую двушку в спальном районе, но свою. Без условий, без манипуляций, без чужого контроля. Когда они подписывали документы, Марина особенно внимательно проверила графу «собственники» — там стояли две фамилии: её и мужа. Пополам. Как и должно быть в настоящей семь
– Разреши Вите пожить летом в твоей квартире, – попросила Зоя