— Галина, дорогая, зачем ты взяла мою медицинскую карту? — свекровь стояла в дверях спальни с таким выражением лица, будто поймала меня на месте преступления, хотя я всего лишь поливала цветы на подоконнике.
Лариса Андреевна — так звали мою свекровь — держала в руках потрёпанную папку и смотрела на меня взглядом прокурора на допросе. Я даже растерялась от неожиданности.
— Я не брала вашу карту, — ответила я, опуская лейку. — Она вообще должна быть в поликлинике, разве нет?
— Не прикидывайся! — свекровь шагнула в комнату. — Я же вижу, ты что-то ищешь! Решила проверить, правда ли я больна?
В этот момент с работы вернулся Павел — мой муж. Услышав голоса, он заглянул к нам.
— Что случилось? — спросил он, снимая куртку.
— Твоя жена шарит по моим вещам! — заявила Лариса Андреевна. — Не верит, что у меня проблемы с сердцем!
Павел посмотрел на меня вопросительно. Я только развела руками — что тут скажешь?
Свекровь переехала к нам два месяца назад. Позвонила Павлу среди ночи, плача сказала, что у неё сердечный приступ, что врачи настаивают на постоянном наблюдении, что ей страшно оставаться одной. Конечно, мы сразу же забрали её к себе. Как можно было отказать?
Первую неделю Лариса Андреевна действительно выглядела нездоровой — бледная, уставшая, принимала какие-то капли. Но потом начались странности. Она вдруг стала очень активной — переставляла мебель, меняла шторы без спроса, выкинула мою любимую скатерть, потому что она «не подходит к интерьеру».
— Паша, я не трогала документы твоей мамы, — сказала я спокойно. — Я поливала фиалки, вот и всё.
— Фиалки! — фыркнула свекровь. — Развела тут оранжерею! Везде эти горшки, пыль от земли!
— Мам, Галя любит цветы, — мягко сказал Павел. — Что плохого в растениях?
— Плохо то, что она больше времени уделяет этим сорнякам, чем тебе! — парировала Лариса Андреевна. — Когда ты последний раз ел домашний борщ?
— Вчера, — удивился Павел. — Галя приготовила.
— Это не борщ, а бурда какая-то! Я научу её готовить по-человечески!
Я прикусила язык. За два месяца свекровь успела раскритиковать всё — мою готовку, уборку, работу, друзей и даже то, как я одеваюсь. При этом сама она палец о палец не ударила по дому, ссылаясь на больное сердце.
— Лариса Андреевна, — начала я осторожно, — может, покажете нам выписку из больницы? Просто чтобы знать, какие лекарства вам нужны, как помочь…
Свекровь прижала папку к груди.
— Ах, так ты всё-таки не веришь, что я больна! Паша, слышишь? Она думает, я симулирую!
— Галя такого не говорила, мам, — попытался вступиться муж.
— Но подумала! Я же вижу! — Лариса Андреевна всхлипнула. — Родному сыну не рада, что мать рядом!
— Мам, ну что ты…
Павел обнял мать, а я вышла из комнаты. Спорить было бесполезно — свекровь всегда выходила победительницей из любой дискуссии, потому что в критический момент хваталась за сердце.
На кухне я заварила себе чай и села у окна. Наша двухкомнатная квартира, которую мы с Павлом купили три года назад, больше не казалась уютным гнёздышком. Теперь это была территория Ларисы Андреевны, где мы с мужем были гостями.
Вошёл Павел, сел напротив.
— Галь, ты правда думаешь, что мама притворяется?
Я помолчала, подбирая слова.
— Паш, твоя мама за два месяца ни разу не была у врача. Не вызывала скорую. Не покупала лекарства, кроме валерьянки. Зато успела полностью перекроить нашу жизнь.
— Может, ей стало лучше у нас?
— Может. А может, она изначально преувеличила свои проблемы.
Павел нахмурился.
— Это серьёзное обвинение, Галя.
— Это не обвинение, а наблюдение. Посмотри сама — твоя мама встаёт в шесть утра, весь день на ногах, готовит сложные блюда, передвигает мебель. Это не похоже на человека с больным сердцем.
— Она старается для нас…
— Паша, она выкинула мои вещи! Заняла нашу спальню, а мы спим в зале на раскладном диване!
— Временно же! Пока она не поправится!
— А когда она поправится? Есть хоть какие-то сроки?
Павел молчал. Мы оба знали ответ — сроков не было. Лариса Андреевна поселилась у нас всерьёз и надолго.
Вечером, когда мы ложились спать на неудобном диване в гостиной, я не выдержала.
— Паш, давай честно. Твоя мама не собирается съезжать, правда?
— С чего ты взяла?
— Она привезла все свои вещи. Все! Даже старые альбомы и посуду. Это не похоже на временный переезд.
Павел вздохнул.
— Она сдала свою квартиру.
— Что?! — я села на диване. — Когда?
— Месяц назад. Сказала, что деньги нужны на лечение.
— И ты молчал?
— Я хотел сказать, но… мама просила подождать подходящего момента.
— Подходящего для чего? Паша, твоя мама сдала квартиру и планирует жить с нами постоянно!
— Ну и что? Она же моя мать! Неужели жалко?
— Дело не в жалко или не жалко! Дело в том, что она обманула нас! Манипулировала своей мнимой болезнью!
— Не мнимой! — вспылил Павел. — У неё действительно проблемы с давлением!
— У половины людей её возраста проблемы с давлением! Это не повод вламываться в чужую жизнь!
— Чужую? Я ей чужой?
— Нет, но наша семья — это мы с тобой! А твоя мама должна жить своей жизнью!
— Бросить родную мать? Это ты предлагаешь?
Мы спорили полночи, но так ни к чему и не пришли. Павел был убеждён, что должен заботиться о матери, а я чувствовала, что теряю мужа и свой дом.
На следующее утро случилось то, что переполнило чашу моего терпения. Я вернулась с работы пораньше — хотела приготовить ужин, помириться с Павлом. Но дома услышала голоса из кухни.
— Не волнуйся, сынок, — говорила Лариса Андреевна. — Адвокат сказал, что всё получится. Галина не сможет претендовать на квартиру.
— Мам, зачем ты это затеяла? — голос Павла звучал устало.
— Как зачем? Для твоего же блага! Эта квартира должна принадлежать только тебе! А то разведётесь — и она заберёт половину!
— Мы не собираемся разводиться!
— Пока не собираетесь. А потом? Сынок, я же вижу — она тебя не любит!
— С чего ты взяла?
— Женщина, которая любит, не будет выгонять мать мужа! Она эгоистка, думает только о себе!
Я стояла в прихожей, не в силах пошевелиться. Свекровь планировала как-то лишить меня прав на квартиру? Но как? Квартира оформлена на нас обоих!
Вошла в кухню. Павел и его мать замолчали, увидев меня.
— Продолжайте, — сказала я холодно. — Очень интересно узнать, как именно вы собираетесь лишить меня жилья.
— Галя, это не то, что ты думаешь… — начал Павел.
— А что я должна думать? Твоя мать консультируется с адвокатом, как отнять у меня квартиру, а ты молчишь!
— Я не молчу! Я против этого!
— Но не настолько против, чтобы остановить её!
Лариса Андреевна встала из-за стола.
— Милочка, это чисто юридический вопрос. Просто хочу защитить интересы сына.
— От кого? От меня? Я его жена!
— Пока жена. А что будет завтра?
— А что будет завтра, если вы настроите его против меня? — парировала я.
— Никто никого не настраивает! Просто есть статистика — каждый второй брак распадается!
— И вы решили помочь статистике?
— Галя, успокойся, — вмешался Павел.
— Не буду я успокаиваться! Твоя мать живёт в нашей квартире, спит в нашей спальне, планирует отсудить моё жильё, а ты просишь меня успокоиться?
— Не твоё жильё, а семейное! — поправила свекровь.
— Которое вы хотите сделать единоличной собственностью вашего сына!
— Для его же блага!
— Нет, для вашего! Чтобы спокойно тут жить, командовать, а меня можно будет выгнать в любой момент!
— Никто тебя не выгонит! — воскликнул Павел.
— Пока не выгонит. А когда твоя мама настроит тебя окончательно?
— Да что вы оба ко мне пристали? — вдруг взорвался Павел. — Мама, Галя — моя жена, и я люблю её! Галя, мама больна и нуждается в заботе! Почему вы не можете просто жить мирно?
— Потому что твоя мама хочет разрушить наш брак! — выпалила я.
— Неправда! — возмутилась Лариса Андреевна. — Я хочу счастья сыну!
— Счастья без меня!
— Если ты делаешь его несчастным — то да, без тебя!
— А я делаю его несчастным?
— Делаешь! Закатываешь скандалы, не уважаешь мать!
— Это вы не уважаете наш брак!
— Хватит! — крикнул Павел. — Обе, хватит! Я ухожу!
Он действительно ушёл, хлопнув дверью. Мы со свекровью остались стоять друг напротив друга.
— Довольна? — спросила Лариса Андреевна. — Довела сына до нервного срыва!
— Это вы довели! Своей ложью и манипуляциями!
— Какой ложью? Я действительно больна!
— Покажите медицинские документы!
— Не покажу! Не хочу, чтобы ты совалась в мои дела!
— Зато в наши дела вы суётесь постоянно!
Лариса Андреевна усмехнулась.
— Знаешь что, милочка. Давай начистоту. Да, я сдала квартиру. Да, планирую жить здесь. И да, считаю, что ты не пара моему сыну. Что ты сделаешь?
Её цинизм ошеломил меня.
— Вы… вы признаётесь, что обманули нас?
— Я ничего не обманывала. У меня правда повышенное давление. Просто… немного преувеличила серьёзность ситуации.
— Немного? Вы сказали, что при смерти!
— Иначе бы вы не забрали меня!
— Конечно, не забрали! Потому что вы здоровый человек, который может жить самостоятельно!
— В моём возрасте все не совсем здоровы. Но разве сын не должен заботиться о матери?
— Должен. Но не в ущерб своей семье!
— Какая же ты эгоистка! — покачала головой свекровь. — Не можешь потесниться ради пожилого человека!
— Потесниться? Вы заняли нашу спальню!
— Мне нужен покой!
— А нам не нужен?
— Вы молодые, справитесь!
Я поняла, что спорить бесполезно. Лариса Андреевна жила в своей реальности, где она — жертва, а все вокруг обязаны её обслуживать.
Павел вернулся через два часа. Сел на диван, обхватил голову руками.
— Я устал, — сказал он тихо. — Устал от этой войны.
— Паша, нужно что-то решать, — села я рядом.
— Что решать? Выгнать родную мать?
— Найти компромисс. Например, снять ей отдельную квартиру рядом.
— На какие деньги? Она свою сдала!
— Пусть на эти деньги и снимает другую!
— Она говорит, деньги уходят на лекарства.
— Паша, она врёт! Никаких дорогих лекарств она не покупает!
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я видела её таблетки — обычная валерьянка и витамины!
Павел помолчал.
— Даже если ты права… что я могу сделать? Это моя мать.
— А я твоя жена. Кто для тебя важнее?
— Не заставляй меня выбирать!
— Я не заставляю. Но жить так дальше невозможно. Твоя мать настраивает тебя против меня, консультируется с адвокатами…
— Она отменила встречу с адвокатом.
— Правда? Или просто говорит тебе это?
Павел вздохнул.
— Я не знаю, кому верить.
— Верь фактам. Факт — твоя мать обманула нас насчёт болезни. Факт — она сдала квартиру без предупреждения. Факт — она хочет лишить меня прав на жильё.
— Галя…
— Паша, я люблю тебя. Но я не могу жить в атмосфере лжи и манипуляций. Либо твоя мать съезжает, либо уйду я.
— Это ультиматум?
— Это констатация факта. Я больше не могу так жить.
На следующий день я начала искать съёмную квартиру для себя. Павел видел это, но молчал. Лариса Андреевна, наоборот, воспряла духом.
— Наконец-то! — сказала она, когда я просматривала объявления. — Правильное решение!
— Да, — согласилась я. — Надо было сразу понять, что в этом доме мне не место.
— Вот именно! Паша найдёт себе нормальную жену, которая будет уважать свекровь!
— И которая будет терпеть ваше враньё?
— Какое враньё? — возмутилась Лариса Андреевна.
В этот момент раздался звонок в дверь. Павел пошёл открывать и вернулся с незнакомой женщиной лет сорока.
— Мам, это Елена Викторовна, — сказал он. — Женщина, которой ты сдала квартиру.
Лариса Андреевна побледнела.
— Зачем ты её привёл?
— Затем, что она рассказала мне интересные вещи. Елена Викторовна, повторите, пожалуйста, при всех.
Женщина замялась.
— Ну… Лариса Андреевна сдала мне квартиру два месяца назад. Сказала, что переезжает к сыну насовсем. Даже показывала какую-то справку, что невестка согласна…
— Какую справку? — опешила я.
— Она сказала, что вы написали согласие на её проживание…
— Я ничего не писала!
— Это недоразумение! — быстро сказала Лариса Андреевна. — Елена Викторовна, вы что-то путаете!
— Нет, не путаю. У меня даже копия есть, — женщина достала телефон. — Вот, вы мне фото скидывали.
На экране была бумага с моей поддельной подписью. Текст гласил, что я, Галина Петрова, согласна на постоянное проживание свекрови в нашей квартире.
— Вы подделали мою подпись? — не поверила я.
— Это… это просто формальность была! — забормотала свекровь. — Для квартирантов, чтобы не волновались!
— Мам, — голос Павла был ледяным, — ты подделала документ?
— Паша, сынок, это не то, что ты думаешь!
— А что это? Объясни!
— Я… я хотела как лучше! Чтобы квартиранты были спокойны, что я не вернусь через месяц!
— То есть ты изначально планировала остаться у нас навсегда? И вся эта история с болезнью — ложь?
— Не ложь! У меня правда давление!
— Мам! — крикнул Павел. — Хватит врать! Ты обманула нас, подделала документы! Ты понимаешь, что это уголовная статья?
Лариса Андреевна села на стул, схватилась за сердце.
— Ой, плохо мне…
— Не надо спектаклей! — отрезал Павел. — Я вызову тебе такси. Поезжай к тёте Наде, поживёшь у неё.
— Паша! Ты гонишь родную мать?
— Ты сама себя выгнала своим враньём. Елена Викторовна, вы освободите квартиру?
— Договор на год, — развела руками женщина. — Я заплатила вперёд.
— Мам, возвращай деньги и забирай квартиру!
— Но… но я часть потратила!
— На что? На лекарства, которых не существует?
Лариса Андреевна молчала. Потом встала, гордо вскинув голову.
— Не ждала такого предательства от родного сына! Променял мать на эту…
— На мою жену! — перебил Павел. — На женщину, которую ты пыталась выжить из собственного дома!
— Я желала тебе добра!
— Нет, мам. Ты желала добра только себе. Собирай вещи.
Свекровь ушла в спальню. Елена Викторовна неловко попрощалась и ушла. Мы с Павлом остались вдвоём.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Я должен был раньше увидеть правду.
— Она твоя мать. Ты хотел верить ей.
— Но не должен был позволять ей разрушать нашу семью. Галь, ты правда хотела съехать?
— Я не видела другого выхода.
— А теперь?
— Теперь… давай попробуем всё восстановить. Но больше никакого вранья, договорились?
— Договорились.
Лариса Андреевна уехала к сестре, прокляв нас обоих. Сказала, что мы пожалеем, что бросили больную пожилую женщину. Но мы не жалели. Потому что поняли главное — никакие родственные связи не дают права манипулировать, обманывать и разрушать чужую жизнь.
Через месяц свекровь всё же забрала свою квартиру, вернув деньги квартирантам. Павлу она не звонила — обиделась. Я не настаивала на примирении. Некоторые мосты лучше сжечь, чем позволить по ним прийти тем, кто несёт разрушение.
Мы с Павлом slowly восстанавливали наш брак, нашу близость, наше доверие. Учились снова быть семьёй — без вмешательства извне, без лжи, без манипуляций.
Однажды Павел сказал:
— Знаешь, мама всю жизнь учила меня, что семья — это святое. Но сама же и пыталась разрушить мою семью.
— Она считала семьёй только себя и тебя. А я была чужой.
— Но ты моя жена. Моя семья. И я больше никогда не позволю никому, даже родной матери, вставать между нами.
И я поверила ему. Потому что он доказал это делом — выбрал нашу семью, нашу любовь, наше будущее. А свекровь… что ж, каждый делает свой выбор. Она выбрала гордость и обиду вместо честности и уважения. И получила то, что заслужила — одиночество.
Жизнь продолжается. В нашей квартире снова уютно и спокойно. Мы снова спим в своей спальне. На подоконниках цветут мои фиалки. И никто не говорит, что я готовлю неправильный борщ или неправильно живу.
Потому что это наша жизнь. Наша семья. И мы имеем право защищать её от любых посягательств. Даже если они исходят от самых близких родственников. Особенно если эти родственники используют ложь и манипуляции вместо любви и уважения.
Достался в наследство дом