— Подписывай, не читая! Это же для твоего же блага! — свекровь протянула мне документы прямо за праздничным столом, когда все гости уже разошлись после празднования третьей годовщины нашей свадьбы.
Я взяла папку с бумагами и почувствовала, как внутри всё сжалось от тревоги. Нина Петровна никогда просто так ничего не делала, особенно когда речь шла о документах.
— А что это за бумаги? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие.
— Обычная доверенность на управление имуществом. Ничего особенного! Просто чтобы я могла помогать вам с Максимом в решении квартирных вопросов, — ответила свекровь таким тоном, будто речь шла о списке покупок в магазине.
Максим сидел рядом и молчал, разглядывая остатки салата оливье на своей тарелке. Я посмотрела на него, ожидая хоть какой-то поддержки, но он лишь пожал плечами.
— Мам права, Кать. Это упростит многие вещи. Она же юрист, разбирается во всех этих тонкостях лучше нас, — наконец произнёс он, не поднимая на меня глаз.
Я открыла папку и начала читать. Чем дальше я углублялась в текст, тем холоднее становилось у меня на душе. Это была не просто доверенность. Это был документ, дающий Нине Петровне практически полный контроль над квартирой, которую мне оставила в наследство бабушка.
— Нина Петровна, но здесь же написано, что вы сможете продавать, сдавать в аренду и вообще распоряжаться квартирой без моего согласия, — сказала я, стараясь говорить ровным голосом.
— Ну и что? Разве я буду делать что-то во вред своему сыну и его жене? Ты что, мне не доверяешь? — свекровь театрально приложила руку к сердцу.
— Дело не в доверии. Просто это моё наследство от бабушки, и я хотела бы сама им распоряжаться.
— Вот именно что твоё! — внезапно повысила голос Нина Петровна. — А должно быть семейное! Ты же теперь часть нашей семьи, или нет? Или ты считаешь себя отдельно от нас?
Максим наконец поднял голову и посмотрел на меня с укором.
— Катя, ну что ты в самом деле? Мама же хочет как лучше. Она просто поможет нам с документами, если что. Ты же знаешь, какая сейчас бюрократия.
Я смотрела то на мужа, то на свекровь и не могла поверить в происходящее. Три года мы прожили душа в душу, а тут вдруг такое.
— Я подумаю, — сказала я, закрывая папку.
— Что тут думать? — возмутилась Нина Петровна. — Нормальная невестка сразу бы согласилась! А ты что, прячешь что-то от нас? Может, у тебя есть планы, о которых мы не знаем?
— Мам, перестань, — вяло попытался остановить её Максим.
— Нет, это ты перестань! Твоя жена явно не доверяет твоей матери! А это значит, что она не доверяет и тебе! Вот так вот, сынок!
Я встала из-за стола, чувствуя, как во мне закипает злость.
— Знаете что, Нина Петровна? Я действительно подумаю. А сейчас мне нужно отдохнуть. День был длинный.
Я ушла в спальню, оставив их вдвоём на кухне. Через тонкие стены нашей двухкомнатной квартиры было слышно, как свекровь что-то эмоционально говорит Максиму, но разобрать слова я не могла.
Примерно через полчаса в спальню зашёл муж. Он сел на край кровати и тяжело вздохнул.
— Кать, ну зачем ты так? Мама теперь обиделась.
— А почему я должна подписывать документы, не думая? Это же серьёзное решение!
— Да какое серьёзное? Обычная формальность! Мама сказала, что это упростит процесс, если мы захотим что-то делать с квартирой. Например, сдавать её подороже или продать, чтобы купить дом.
— Продать? — я села на кровати. — Макс, это квартира моей бабушки! Я там выросла! Как ты можешь говорить о продаже так легко?
— Ну не сейчас же! Когда-нибудь потом, может быть. Просто мама считает, что нам нужно думать о будущем.
— О чьём будущем? Нашем или её?
Максим нахмурился.
— Катя, это моя мать. Она плохого не посоветует.
— А почему тогда она не предлагает оформить такую же доверенность на вашу семейную дачу? Или на машину, которая записана на тебя?
— Это другое.
— Чем другое?
— Ну… Просто другое. Дача — это семейное, там все наши собираются. А машина вообще ни при чём.
Я посмотрела на мужа и впервые за три года совместной жизни увидела в нём маленького мальчика, который боится перечить маме.
— Макс, я не буду подписывать эти документы. И точка.
Он встал с кровати, и его лицо стало жёстким.
— Знаешь что? Мама права. Ты действительно не считаешь нас семьёй. Для тебя важнее твоя квартира, чем наши отношения!
С этими словами он вышел из спальни, громко хлопнув дверью.
Я осталась одна, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Но плакать я себе не позволила. Вместо этого я достала телефон и позвонила своей подруге Марине. Она работала в юридической фирме и могла дать профессиональный совет.
— Кать, ни в коем случае не подписывай! — сказала Марина, выслушав мою историю. — Это классическая схема. С такой доверенностью она сможет делать с квартирой всё, что захочет. И ты потом ничего не докажешь.
— Но зачем ей это? У них же есть своя недвижимость.
— А ты уверена, что есть? Может, там долги или ещё что-то? Проверь-ка на всякий случай.
После разговора с Мариной я не могла уснуть всю ночь. Максим так и не вернулся в спальню, устроившись на диване в гостиной.
Утром я проснулась от запаха кофе. На кухне сидела Нина Петровна. Оказывается, у неё были ключи от нашей квартиры, о чём я даже не знала.
— Доброе утро, невестка, — сказала она с ледяной улыбкой. — Максим уехал на работу пораньше. Сказал, что ты знаешь почему.
Я молча налила себе чай, стараясь игнорировать её присутствие.
— Знаешь, Катерина, я много лет живу на свете и много чего повидала. И могу тебе сказать одно: упрямство до добра не доводит.
— А манипуляции доводят? — не выдержала я.
Свекровь рассмеялась.
— Милочка, какие манипуляции? Я просто пытаюсь помочь своему сыну и его семье. Но если ты не хочешь быть частью этой семьи, так и скажи!
— Я часть семьи. Но это не значит, что я должна отдавать своё имущество под чужой контроль.
— Чужой? — Нина Петровна встала из-за стола. — Значит, я для тебя чужая? Прекрасно! Тогда и ты для меня больше не невестка. Посмотрим, как Максим отреагирует на то, что его жена считает его мать чужим человеком!
Она ушла, оставив меня одну с остывшим чаем и тяжёлыми мыслями.
Весь день Максим не отвечал на мои звонки и сообщения. Вечером он вернулся домой в компании своей матери.
— Мы тут подумали, — начал он, не глядя мне в глаза. — Может, нам стоит пожить отдельно какое-то время? Чтобы ты могла всё обдумать.
— Что обдумать? То, что твоя мать пытается завладеть моей квартирой?
— Катя, не начинай! — повысил голос Максим. — Никто ничем завладеть не пытается! Мама просто хочет помочь!
— Если она хочет помочь, пусть поможет советом, а не требует доверенность на моё имущество!
— Знаешь что? — вмешалась Нина Петровна. — Я всё поняла. Ты с самого начала не любила моего сына. Вышла за него замуж только потому, что он хороший и добрый, а теперь показываешь своё истинное лицо!
— Мам, не надо… — попытался вмешаться Максим, но она его перебила.
— Нет, надо! Пусть знает! Я всё для вас делала! Помогала с свадьбой, с ремонтом, давала деньги, когда вы просили! А в ответ что? Неблагодарность!
Я посмотрела на Максима.
— Мы просили денег? Когда? Насколько я помню, мы сами за всё платили.
Максим покраснел.
— Ну… Я пару раз занимал у мамы. Но я же отдал!
— Отдал? — рассмеялась Нина Петровна. — Сынок, ты отдал только половину! Но я же не напоминаю, потому что вы семья! А вот твоя жена, видимо, так не считает!
В этот момент мне всё стало ясно. Это была спланированная атака. И Максим был в курсе с самого начала.
— Так вот зачем вам моя квартира, — сказала я тихо. — Вы хотите её продать, чтобы покрыть долги.
— Какие долги? О чём ты говоришь? — возмутилась свекровь, но по её глазам я поняла, что попала в точку.
— Макс, это правда? Ты знал об этом плане заранее?
Он молчал, опустив голову.
— Ответь мне! — потребовала я.
— Ну… Мама сказала, что это будет лучше для всех. Мы бы продали твою квартиру, купили дом, и все бы жили вместе…
— Все? То есть твоя мать собиралась жить с нами?
— А что в этом плохого? — огрызнулась Нина Петровна. — Нормальные семьи так и живут!
Я встала и пошла в спальню. Достала чемодан и начала складывать вещи.
— Ты что делаешь? — Максим стоял в дверях.
— Ухожу. В свою квартиру. Ту самую, которую вы хотели у меня отобрать.
— Катя, не драматизируй! Никто ничего отобрать не хотел!
— Правда? А что тогда? Просто хотели контролировать? Или сразу продать, пока я не опомнилась?
— Мы думали о нашем будущем!
— Нет, Макс. Вы думали о своём будущем. А я для вас была просто источником дохода.
Нина Петровна появилась за спиной сына.
— Вот и уходи! Найдём Максиму жену получше! Которая будет уважать семью!
Я остановилась и посмотрела на неё.
— Знаете, Нина Петровна, мне вас жаль. Вы так боитесь отпустить сына, что готовы разрушить его семью. Но рано или поздно он поймёт, что вы сделали с его жизнью.
— Да как ты смеешь! — закричала свекровь.
Но я уже не слушала. Взяла чемодан и направилась к выходу. Максим попытался меня остановить.
— Катя, подожди! Давай поговорим! Может, мы найдём компромисс?
— Компромисс? Макс, твоя мать хочет получить контроль над моим наследством, а ты её поддерживаешь. Какой тут может быть компромисс?
— Но мы же любим друг друга…
Я остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Любили. Но любовь не может существовать без доверия и уважения. А ты предал и то, и другое.
Я вышла из квартиры, оставив за спиной три года совместной жизни.
В бабушкиной квартире было тихо и спокойно. Я села на старый диван, который помнил меня ещё ребёнком, и наконец дала волю слезам. Плакала я недолго. Потом вытерла глаза и достала телефон.
Марина ответила сразу.
— Ну что, как дела?
— Я ушла от мужа.
— Серьёзно? Из-за квартиры?
— Не только. Оказалось, что они с матерью всё спланировали заранее. Хотели продать мою квартиру и купить дом, где свекровь жила бы с нами.
— Ничего себе! Хорошо, что ты вовремя поняла!
— Да, но всё равно больно. Я думала, мы любим друг друга.
— Знаешь, настоящая любовь не требует жертвовать своим имуществом. Ты правильно поступила.
После разговора с подругой мне стало легче. Я осмотрелась вокруг. Квартира требовала ремонта, но это была моя квартира. Подарок от бабушки, которая всегда говорила: «Женщина должна иметь свой угол. Чтобы было куда вернуться, если что».
Как же она была права.
На следующий день Максим начал названивать. Писал сообщения, умолял встретиться. Говорил, что поссорился с матерью и понял свою ошибку. Но я не отвечала. Было уже поздно.
Через неделю я получила официальное письмо от Нины Петровны. Она требовала компенсацию за «моральный ущерб» и деньги, которые они с Максимом потратили на нашу совместную жизнь. Сумма была астрономическая.
Я показала письмо Марине.
— Да она совсем с ума сошла! — возмутилась подруга. — Это же вымогательство! Давай напишем встречное заявление!
— Не надо. Пусть остаётся при своих иллюзиях.
— Но она же может подать в суд!
— Вряд ли. У неё нет никаких доказательств. А вот у меня есть все чеки и документы, подтверждающие, что мы с Максимом всё оплачивали пополам.
Марина оказалась права. Нина Петровна так и не подала в суд. Зато через месяц я узнала от общих знакомых интересную новость. Оказывается, у свекрови были серьёзные долги по кредитам. Она набрала их, чтобы обеспечить «достойную жизнь» своей младшей дочери, сестры Максима, которая жила за границей и постоянно просила деньги.
Теперь стало окончательно ясно, зачем ей нужна была моя квартира. Продать, погасить долги и ещё, возможно, что-то отправить любимой дочке.
Максим пытался встретиться со мной ещё несколько раз. Приходил к квартире, ждал у подъезда. Но я была непреклонна. Он сделал свой выбор, когда поддержал мать против меня.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. Я посмотрела в глазок и увидела Максима. Он выглядел уставшим и постаревшим.
— Катя, открой, пожалуйста. Мне нужно поговорить.
— Говори через дверь. Я слушаю.
— Мама уезжает к сестре. Навсегда. Продаёт свою квартиру, чтобы погасить долги.
— И что?
— Я понял, что был неправ. Она использовала меня. А я позволил ей разрушить нашу семью.
— Ты сам разрушил нашу семью, Макс. Когда выбрал её сторону.
— Я знаю. И я готов всё исправить. Мы можем начать сначала, без неё.
Я помолчала, а потом ответила:
— Нет, Макс. Некоторые вещи нельзя исправить. Ты предал моё доверие. А без доверия нет семьи.
— Но я люблю тебя!
— Любовь — это не только слова. Это поступки. И твои поступки показали, что для тебя важнее мнение матери, чем чувства жены. Прощай, Макс.
Я отошла от двери, не слушая его дальнейших уговоров. Через какое-то время он ушёл.
Прошло полгода. Я сделала ремонт в бабушкиной квартире, нашла новую работу поближе к дому. Жизнь постепенно наладилась. Иногда я думала о Максиме, но без сожаления. Он сделал свой выбор, а я — свой.
Однажды я встретила Нину Петровну в магазине. Она выглядела постаревшей и какой-то потерянной. Увидев меня, сначала хотела пройти мимо, но потом остановилась.
— Катерина…
— Здравствуйте, Нина Петровна.
— Я… Я хотела извиниться. Я была неправа.
Я удивилась. От неё я этого не ожидала.
— Что изменилось?
— Всё. Я потеряла сына. Он не разговаривает со мной после того, как узнал всю правду про долги и мои планы. Сказал, что я разрушила его жизнь.
— Вы действительно это сделали.
— Я знаю. Я думала, что делаю как лучше. Хотела обеспечить будущее детей. Но в итоге потеряла всё.
— Нина Петровна, вы хотели контролировать жизнь взрослого сына. Это неправильно.
— Я понимаю это теперь. Слишком поздно понимаю.
Она ушла, оставив меня с грустными мыслями. Жаль, что такое понимание пришло к ней только после того, как она разрушила семью сына.
А я? Я была благодарна судьбе за этот урок. Да, было больно. Да, я потеряла человека, которого любила. Но я сохранила себя, своё достоинство и свою независимость.
И ещё я поняла главное: никогда нельзя жертвовать своей свободой и правами ради того, чтобы угодить другим. Даже если эти другие — твоя семья. Потому что настоящая семья никогда не потребует таких жертв.
Бабушка была права: у женщины должен быть свой угол. И я была рада, что сохранила его. Это было не просто жильё. Это была моя крепость, моя независимость и моё право выбирать свою судьбу.
Мама привыкла быть хозяйкой