— Это моя квартира, и я решаю, кто в ней будет жить! — голос Тамары Васильевны дрожал от ярости.
Наташа стояла посреди гостиной, сжимая в руках документы из нотариальной конторы. Бумаги слегка подрагивали — не от страха, а от напряжения, которое сковало всё тело. Рядом на диване сидел Антон, её муж, и старательно изучал рисунок на ковре. Его мать возвышалась над ними, грозная в своём праведном гневе.
Всё началось час назад, когда Наташа вернулась от нотариуса. Она даже не успела снять пальто, как свекровь вырвала у неё из рук папку с документами.
— Что это такое? — Тамара Васильевна размахивала бумагами, как обвинительным приговором. — Договор дарения? На твоё имя?
Наташа глубоко вдохнула. Она готовилась к этому разговору три месяца. С тех самых пор, как её бабушка, единственный по-настоящему близкий человек, решила переписать на неё свою однокомнатную квартиру на окраине города.
— Это наследство от моей бабушки, Тамара Васильевна. Она хочет, чтобы у меня была своя недвижимость.
— Своя? — свекровь расхохоталась, но в её смехе не было ни капли веселья. — Ты замужем за моим сыном! Какая может быть СВОЯ недвижимость? Всё, что есть у жены — это общее семейное имущество!
Антон поднял голову, собираясь что-то сказать, но один взгляд матери заставил его снова уткнуться в созерцание ковра. Наташа это заметила. Как всегда, в решающий момент он предпочитал молчать.
— Бабушка оформляет дарение именно на меня. Это будет моя личная собственность, — Наташа старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
— Ах, личная! — Тамара Васильевна подошла ближе, её глаза сузились. — Значит, ты уже планируешь развод? Решила обеспечить себе запасной аэродром?
— Мама, ну что ты такое говоришь… — слабо попытался вмешаться Антон.
— Молчи! — рявкнула мать. — Я с твоей женой разговариваю! Которая, видимо, считает нашу семью временным пристанищем!
Наташа почувствовала, как в груди разгорается знакомый огонь. Три года. Три года она терпела постоянные придирки, контроль, унижения. Свекровь появлялась в их квартире когда хотела — у неё были ключи. Проверяла холодильник, делала замечания по поводу уборки, давала «ценные советы» о том, как правильно готовить борщ для её сына.
— Я не планирую развод, — медленно произнесла Наташа. — Но я имею право на личную собственность. Это законно.
— Законно! — Тамара Васильевна всплеснула руками. — А то, что ты живёшь в квартире, которую Я купила сыну — это тебя не смущает? Крыша над головой у тебя благодаря МНЕ!
Вот оно. Главный козырь, который свекровь доставала при каждом удобном случае. Двухкомнатная квартира в центре города, купленная на деньги от продажи дачи покойного свёкра. Официально квартира была оформлена на Антона, но Тамара Васильевна считала её своей. И постоянно напоминала об этом.
— Я работаю, — тихо сказала Наташа. — Я вкладываю деньги в семейный бюджет, оплачиваю коммунальные услуги…
— Ха! Твоя зарплата медсестры! — презрительно фыркнула свекровь. — На неё даже продукты нормальные не купишь! Если бы не я, вы бы в общежитии ютились!
— Мама, хватит, — Антон наконец поднялся с дивана. — Наташа имеет право принять подарок от бабушки.
Тамара Васильевна обернулась к сыну. В её глазах мелькнуло что-то хищное.
— Право? А ты знаешь, что твоя драгоценная жена уже месяц ездит к нотариусу за моей спиной? Скрывала от тебя! От мужа! Это нормально?
Антон растерянно посмотрел на жену.
— Наташа, это правда? Почему ты не сказала?
— Потому что знала, что будет вот это, — Наташа обвела рукой комнату. — Скандал, обвинения, угрозы. Я хотела сначала всё оформить, а потом спокойно поговорить.
— Спокойно! — взвизгнула Тамара Васильевна. — Да ты змея подколодная! Влезла в нашу семью, а теперь гнездо себе вьёшь отдельное!
— Довольно! — Наташа впервые повысила голос. — Я не влезала в вашу семью! Я вышла замуж за Антона, которого люблю! Но это не значит, что я должна отказаться от всего своего!
— От всего своего? — свекровь саркастически улыбнулась. — А что у тебя есть своего? Отец-алкоголик, которого уже два года как нет в живых? Мать, которая сбежала с каким-то турком? Или бабка старая, которая в маразме квартиру отписывает?
Удар был точным и болезненным. Наташа побледнела. Её семейная история действительно была непростой, и свекровь знала, куда бить.
— Не смейте говорить о моей бабушке, — голос Наташи дрожал от сдерживаемой ярости. — Она вырастила меня, дала образование…
— Образование! — перебила Тамара Васильевна. — Медсестра — это образование? Да любая санитарка может делать то, что делаешь ты!
— Мама! — Антон шагнул вперёд. — Это уже слишком!
— Что слишком? Правда? — свекровь повернулась к сыну. — Я тебе говорила — не женись на ней! Говорила — найдём тебе девушку из приличной семьи! Но нет, ты влюбился! И вот результат — она уже имущество делит!
Наташа смотрела на мужа. Он стоял между ними, растерянный, разрываемый на части. И она поняла — он никогда не встанет на её сторону по-настоящему. Он может возразить матери, может даже повысить голос, но в глубине души он всегда будет маменькиным сынком.
— Знаете что, Тамара Васильевна, — Наташа аккуратно сложила документы обратно в папку. — Я приму дарение бабушки. И оформлю всё на своё имя. Потому что это МОЁ право.
— Вот как? — свекровь прищурилась. — Ну-ну. Посмотрим, как ты запоёшь, когда я заберу у вас эту квартиру!
— Что? — Антон побледнел. — Мама, о чём ты?
— А то! Квартира куплена на МОИ деньги! Я могу потребовать вернуть их в любой момент! Или переоформить на себя! У меня есть все документы!
— Но она оформлена на меня… — растерянно пробормотал Антон.
— На тебя! Но куплена на средства от продажи МОЕЙ дачи! Я просто доверила тебе управление! Но если твоя жена решила играть в независимость — пусть играет! Съезжайте отсюда и живите в её однушке на окраине!
Тишина, которая наступила после этих слов, была оглушающей. Наташа смотрела на свекровь, потом на мужа. Антон был белый как полотно.
— Мама, ты же не серьёзно… — начал он.
— Абсолютно серьёзно! — отрезала Тамара Васильевна. — Либо твоя жена отказывается от этой затеи с квартирой бабки, либо вы оба отправляетесь на улицу!
— Это шантаж, — тихо сказала Наташа.
— Это жизнь, дорогуша! — свекровь холодно улыбнулась. — В нашей семье всё общее. Если ты хочешь что-то своё — пожалуйста, но тогда ты не часть семьи.
Наташа медленно кивнула. Она всё поняла. Выбор был сделан за неё.
— Хорошо, — сказала она. — Я поняла ваши условия.
— Вот и умница! — обрадовалась свекровь. — Завтра же поедешь к бабке и объяснишь, что передумала!
— Нет, — Наташа покачала головой. — Я поняла, но не приняла. Антон, — она повернулась к мужу, — нам нужно поговорить. Наедине.
— Что тут говорить? — вмешалась Тамара Васильевна. — Всё предельно ясно!
— Мама, пожалуйста, — Антон наконец нашёл в себе силы. — Дай нам поговорить.
Свекровь фыркнула, но направилась к выходу.
— Хорошо! Обсуждайте! Но помните — у вас есть неделя на размышления. Потом я начну оформлять документы на возврат квартиры!
Дверь хлопнула. Наташа и Антон остались одни. Молчание длилось несколько минут.
— Она не имеет права… — начал Антон.
— Имеет, — перебила Наташа. — Я консультировалась с юристом. Если есть документы о происхождении денег, она может оспорить сделку.
— Но зачем тебе вообще эта квартира от бабушки? У нас же есть жильё!
Наташа посмотрела на мужа долгим взглядом.
— У тебя есть жильё, Антон. У тебя. Которое в любой момент может забрать твоя мать. Как она только что продемонстрировала.
— Она просто разозлилась…
— Нет. Она показала своё истинное лицо. И твоё заодно.
— Что ты имеешь в виду?
Наташа села на диван, устало потёрла виски.
— Антон, твоя мать контролирует каждый наш шаг. Она приходит без предупреждения, роется в наших вещах, указывает, как мне готовить, убирать, одеваться. Она постоянно напоминает, что я недостойна её сына. И ты… ты никогда по-настоящему не защищаешь меня.
— Это неправда! Я только что…
— Ты сделал слабую попытку возразить. Но когда она пригрозила забрать квартиру, ты сразу начал искать компромисс. Не возмутился, не сказал, что это наш дом. Начал думать, как её успокоить.
Антон молчал. Наташа продолжила:
— Бабушка — единственный человек, который любит меня просто так. Не за то, что я хорошая жена, не за то, что терплю унижения. Просто любит. И она хочет, чтобы у меня было что-то своё. Место, где я могу быть собой.
— Но ты можешь быть собой здесь!
— Правда? — Наташа грустно улыбнулась. — Когда твоя мать в последний раз позволила мне быть собой? Когда я могла пригласить подругу, не спрашивая разрешения? Купить шторы, которые нравятся мне, а не ей? Приготовить ужин по своему рецепту?
Антон опустил голову.
— Мама просто заботится о нас…
— Нет. Она контролирует. И использует эту квартиру как рычаг давления. Сегодня она прямо это сказала — делай, как я хочу, или убирайтесь.
— Что ты предлагаешь?
Наташа встала, подошла к окну. За стеклом сгущались осенние сумерки.
— Я приму дарение бабушки. Это будет моя квартира. Маленькая, на окраине, но моя. А что будешь делать ты — решай сам.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу жить. Не выживать под постоянным прессингом, а жить. Если ты готов выбрать нашу семью, а не мамину юбку — я буду рада. Если нет… — она пожала плечами.
— Это ультиматум?
— Это констатация факта. Твоя мать поставила ультиматум. Я просто делаю выбор.
Прошла неделя. Самая длинная неделя в жизни Наташи. Тамара Васильевна названивала по три раза в день, требуя ответа. Антон метался между женой и матерью, пытаясь найти компромисс. Но компромисса не было.
В пятницу Наташа поехала к бабушке. Подписала все документы. Получила ключи от маленькой, но уютной однушки в старом, но крепком доме. Бабушка обняла её и прошептала:
— Правильно делаешь, внученька. У каждого должен быть свой угол. Особенно у женщины.
Вечером Наташа вернулась домой. Антон сидел на кухне, перед ним стояла бутылка коньяка. Он не пил, просто смотрел на неё.
— Мама звонила, — сказал он, не поднимая глаз. — Сказала, что даёт нам месяц на сборы.
— Нам?
— Мне. Нам. Не знаю. — Он поднял на неё измученный взгляд. — Наташ, может, правда откажешься? Ну что тебе стоит? Мы же хорошо живём…
— Жили, — поправила она. — До сегодняшнего дня. Антон, твоя мать показала, что в любой момент может выкинуть нас на улицу. Это не жизнь, это существование на птичьих правах.
— Но куда мы пойдём? В твою однушку?
— Я пойду в свою однушку. А ты решай — со мной или с мамой.
— Это нечестно!
— А честно — заставлять меня отказаться от наследства? Честно — унижать меня три года? Честно — шантажировать жильём?
Антон молчал. Наташа вздохнула.
— Я начну собирать вещи. У тебя есть время подумать.
Она ушла в спальню. Достала чемодан, начала складывать одежду. Руки не дрожали. На душе было спокойно. Впервые за три года — абсолютно спокойно.
Через час в дверь позвонили. Конечно, это была Тамара Васильевна. У неё были ключи, но она демонстративно звонила — показывала, кто тут хозяин.
— Ну что, голубки, решили? — она вошла в квартиру, как на захваченную территорию.
Наташа вышла из спальни с чемоданом.
— Я решила, — спокойно сказала она.
— Вот и умница! — обрадовалась свекровь. — Я знала, что ты образумишься!
— Я переезжаю в свою квартиру.
Лицо Тамары Васильевны вытянулось.
— Что?
— Вы были правы. В семье всё должно быть общее. Но я, видимо, не часть вашей семьи. Поэтому ухожу.
— Антон! — взвизгнула свекровь. — Ты это слышишь?
Антон вышел из кухни. Он был бледен, но решителен.
— Слышу, мама.
— И что ты намерен делать?
Он посмотрел на Наташу, потом на мать. Сделал глубокий вдох.
— Я еду с женой.
Тишина была оглушительной. Тамара Васильевна открыла рот, закрыла, снова открыла.
— Ты… ты не посмеешь!
— Посмею, мама. Наташа права. Это не жизнь, когда над тобой постоянно висит угроза. Когда твою семью могут разрушить в любой момент из-за каприза.
— Каприза? Я всю жизнь на вас работала!
— Нет, мама. Ты всю жизнь нас контролировала. Использовала деньги и эту квартиру как способ управления. Но знаешь что? Мы справимся. Квартира Наташиной бабушки маленькая, но нам хватит. Я устроюсь на вторую работу, если надо. Но мы будем жить СВОЕЙ жизнью.
Наташа смотрела на мужа с изумлением. Она не ожидала этого. Не верила, что он способен на такой шаг.
— Ты пожалеешь! — прошипела Тамара Васильевна. — Вы оба пожалеете! Будете жить в нищете, в однушке вшивой! Придёте ко мне на коленях!
— Возможно, — кивнул Антон. — Но это будет НАША нищета. НАШ выбор. НАША жизнь.
Он взял второй чемодан и начал быстро закидывать в него свои вещи. Тамара Васильевна стояла посреди комнаты, не веря в происходящее.
— Антон, опомнись! Это всё она! Она настроила тебя против матери!
— Нет, мама. Ты сама это сделала. Когда поставила ультиматум. Когда решила, что можешь распоряжаться нашими жизнями.
Через час они стояли на пороге. Два чемодана, две сумки — всё их имущество. Тамара Васильевна кричала, угрожала, потом начала плакать, умолять. Но Антон был непреклонен. Впервые в жизни.
— Прости, мама, — сказал он на прощание. — Я люблю тебя. Но я должен жить своей жизнью.
Они спустились во двор. Холодный октябрьский ветер трепал волосы. Наташа остановилась, посмотрела на мужа.
— Ты уверен?
— Знаешь, — он грустно улыбнулся, — впервые в жизни абсолютно уверен. Прости, что так долго собирался с духом.
— А твоя мама?
— Переживёт. Может, даже что-то поймёт. А может, и нет. Но это уже не наша проблема.
Они сели в старенькую машину Антона. Позади остался дом, где они прожили три года. Дом, который никогда не был их домом.
— Боишься? — спросила Наташа.
— Terrified, — признался Антон. — Но знаешь что? Этот страх — он какой-то… правильный. Это страх человека, который начинает новую жизнь. Свою собственную.
Наташа взяла его за руку.
— Будет трудно.
— Знаю.
— Квартира маленькая.
— Неважно.
— Денег мало.
— Заработаем.
— Твоя мама не простит.
— Возможно. А возможно, со временем поймёт. Но даже если нет — я сделал свой выбор.
Они приехали к бабушкиной — теперь уже Наташиной — квартире. Однокомнатная, на пятом этаже без лифта, с видом на соседнюю пятиэтажку. Но когда Наташа открыла дверь своим ключом, когда они вошли в маленькую, но светлую комнату, она почувствовала то, чего не было в роскошной квартире свекрови.
Свободу.
— Добро пожаловать домой, — сказала она мужу.
Антон огляделся. Старенькая мебель, выцветшие обои, скрипучий паркет.
— Знаешь что? — сказал он. — Это лучший дом, в котором я когда-либо жил.
— Почему?
— Потому что это НАШ дом. Без условий, без шантажа, без контроля. Просто наш.
В окно заглянула луна, осветив их новое жилище мягким серебристым светом. Где-то далеко, в центре города, Тамара Васильевна сидела в своей просторной квартире и не могла поверить в случившееся. Её власть рухнула. Её контроль исчез. Её сын выбрал жену, а не мать.
А здесь, в маленькой однушке на окраине, начиналась новая жизнь. Трудная, с нехваткой денег и бытовыми проблемами. Но своя. Настоящая. Свободная.
Наташа обняла мужа.
— Спасибо, — прошептала она.
— За что?
— За то, что выбрал нас. Нашу семью.
— Это ты должна меня простить. За то, что так долго был слепым. За то, что позволял матери унижать тебя.
— Прошлое осталось в той квартире. Здесь начинается наше будущее.
Они стояли у окна, обнявшись, и смотрели на ночной город. Где-то там, среди тысяч огней, были такие же семьи, борющиеся за право жить своей жизнью. За право на личное пространство. За свободу от токсичных отношений.
Утром им предстояло начать обустраиваться. Искать вторую работу. Экономить. Выкручиваться. Но сегодня, в эту первую ночь в собственном доме, они были счастливы. По-настоящему счастливы.
Потому что у них теперь было главное — свобода быть собой.
Я отказалась наотрез платить за ремонт квартиры золовки. В ответ она при людно назвала меня нахлебницей, но я не промолчала