Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Марина подписывала последний документ у нотариуса. Её рука дрогнула, и подпись получилась кривой, но действительной. Она взглянула на экран — свекровь. Конечно, кто же ещё. Словно шестое чувство подсказало Галине Петровне, что невестка делает что-то без её ведома.
— Мариночка, милая, мы тут с Костей решили к вам на ужин заехать, — прозвучал в трубке медовый голос свекрови. — Я как раз суп сварила, ваш любимый, с фрикадельками. Через полчасика будем.
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не спросила. Не предупредила заранее. Просто поставила перед фактом — мы будем через полчаса. Как всегда. Как последние три года, с тех пор как они с Андреем поженились. Свекровь врывалась в их жизнь когда хотела, приносила свои кастрюли с едой, переставляла вещи в их квартире и учила жить правильно.
— Галина Петровна, сегодня не получится, — твёрдо сказала Марина, глядя на нотариуса, который терпеливо ждал, пока она закончит разговор.
— Что значит не получится? — голос свекрови мгновенно потерял медовость. — У вас что, планы важнее семьи? Костя так редко навещает брата!
Костя — младший сын Галины Петровны, тридцатипятилетний «мальчик», который до сих пор жил с мамой и позволял ей решать всё за него. Золотой ребёнок, в отличие от Андрея, который посмел жениться без материнского благословения.
— У нас действительно планы, — Марина старалась сохранять спокойствие. — Давайте перенесём на выходные.
— Андрюша в курсе? — в голосе свекрови зазвучала угроза. — Сейчас ему позвоню, узнаю, что за планы такие срочные.
Марина знала, что будет дальше. Свекровь позвонит Андрею на работу, будет жаловаться, что невестка не пускает её в дом, что она плохая жена, что не уважает старших. А Андрей, как всегда, начнёт оправдываться, извиняться и в итоге позвонит Марине с просьбой «ну давай не будем маму обижать».
— Звоните, — устало сказала Марина и отключилась.
Нотариус, пожилая женщина с добрыми глазами, сочувственно посмотрела на неё.
— Родственники? — деликатно спросила она.
— Свекровь, — Марина попыталась улыбнуться. — Считает, что наш дом — её филиал.
— О, знакомо, — нотариус покачала головой. — У меня тоже такая была. Пока границы жёстко не обозначила, покоя не знала. Так, все документы готовы. Квартира от вашей бабушки теперь полностью оформлена на вас. Поздравляю.
Марина взяла папку с документами и прижала к груди. Это была её тайна. Её спасение. Однокомнатная квартира на окраине города, которую оставила ей бабушка. Та самая бабушка, которая всегда говорила: «Мариночка, у женщины должен быть свой угол. Всегда. Что бы ни случилось».
Выйдя из нотариальной конторы, Марина вдохнула холодный осенний воздух. В кармане завибрировал телефон. Андрей. Она не стала отвечать. Потом ещё раз. И ещё. Семь пропущенных звонков за десять минут. Потом пришло сообщение: «Мама сказала, ты её нагрубила. Что происходит? Они уже едут к нам».
Конечно, едут. Невзирая на её отказ. Потому что мнение Марины в этой семье никогда не имело значения.
Она села в машину и поехала домой. Не в бабушкину квартиру — туда было ещё рано. А в ту самую двухкомнатную квартиру в центре города, которую свекровь считала своей вотчиной. Ведь это она помогла с первоначальным взносом. Она выбирала этот район. Она даже ключи от неё имела — «на всякий случай, мало ли что».
Подъезжая к дому, Марина увидела знакомый серебристый кроссовер свекрови. Они уже здесь. Конечно, не стали ждать, пока хозяйка вернётся. Зачем? У них же есть ключи.
Марина поднялась на свой этаж и услышала голоса ещё из коридора. Галина Петровна что-то громко рассказывала, Костя смеялся, а голос Андрея звучал устало и напряжённо.
Она открыла дверь своим ключом. В прихожей стояли чужие ботинки — свекровь и Костя уже разместились. На вешалке висели их куртки, а из кухни доносился запах того самого «любимого» супа с фрикадельками. Любимого Андреем, но не Мариной. Она его тихо ненавидела — слишком жирный, слишком наваристый, с привкусом чужой заботы, которая душила, как удавка.
— А вот и хозяйка пожаловала! — свекровь появилась в дверях кухни, вытирая руки о Маринин фартук. Тот самый, с весёлыми вишенками, который подарила ей подруга. — Где ж ты пропадала? Андрюша с работы раньше пришёл, волнуется.
Марина молча прошла в комнату. За столом сидели Андрей и Костя. Перед ними уже стояли тарелки с супом. Её муж виновато посмотрел на неё, но ничего не сказал. Он никогда ничего не говорил, когда дело касалось матери.
— Марин, ну что ты сразу обижаться, — пробормотал он. — Мама старалась, готовила.
— В своём доме готовила, — тихо сказала Марина.
— Что? — свекровь замерла с половником в руке.
— Вы готовили у себя дома, Галина Петровна. А потом привезли сюда. В мой дом. Без приглашения.
— В твой? — свекровь театрально рассмеялась. — Деточка, это квартира моего сына. И куплена на мои деньги в том числе. Так что не надо тут права качать.
Марина посмотрела на Андрея. Он изучал содержимое своей тарелки с таким усердием, словно там была написана формула счастья.
— Андрей, — позвала она. — Посмотри на меня.
Он нехотя поднял глаза. В них была усталость человека, который устал быть между молотом и наковальней, но не готов ничего менять.
— Это наша квартира или твоей мамы? — спросила Марина.
— Марин, ну что за вопросы… Конечно, наша…
— Тогда почему она входит сюда, когда хочет? Почему привозит еду, которую я не просила? Почему решает, когда нам ужинать и с кем?
— Она же хотела как лучше, — пробормотал Андрей.
Свекровь тем временем уселась рядом с младшим сыном и демонстративно начала есть суп.
— Костенька, кушай, пока горячее. А некоторым неблагодарным людям, видимо, ресторанная еда милее домашней.
— Мам, суп отличный, — Костя с аппетитом ел, поглядывая на Марину с плохо скрытым злорадством. Он всегда недолюбливал невестку старшего брата. Считал, что она недостаточно хороша для их семьи.
Марина прошла в спальню и достала из шкафа большую сумку. Начала складывать вещи — методично, спокойно, без суеты. Первым забеспокоился Андрей. Он появился в дверях через пару минут.
— Ты что делаешь?
— Собираю вещи.
— Куда? Марин, ну не дури. Мама сейчас уедет, мы поговорим…
— Мы три года говорим, Андрей. Три года я прошу тебя поставить границы. Объяснить твоей маме, что у нас своя семья. Что она не может приходить, когда захочет. Что её младший сын не должен комментировать каждое моё действие. Что она не имеет права копаться в наших вещах и переставлять мебель, пока нас нет дома.
— Она просто заботится…
— Она контролирует. И ты ей позволяешь. Потому что тебе проще сделать виноватой меня, чем сказать «нет» маме.
Из кухни донёсся голос свекрови:
— Андрюша, иди доедай! Остынет же! И скажи своей жене, пусть не истерит. Подумаешь, суп привезла. Будто я отраву принесла!
Марина застегнула сумку и повернулась к мужу.
— У тебя есть выбор, Андрей. Или ты прямо сейчас, при мне, скажешь своей матери, что она должна вернуть ключи и приходить только по приглашению. Или я ухожу.
— Куда ты пойдёшь? — в его голосе послышалась паника.
— Есть куда.
— К маме? Марин, ну давай без ультиматумов…
— При чём тут моя мама? У меня есть своё жильё. Которое я купила. Сама. Без помощи твоей матери.
Андрей ошарашенно смотрел на жену. За три года брака она ни разу не повышала голос, не устраивала сцен, терпеливо сносила визиты свекрови и комментарии Кости. А теперь стояла с собранной сумкой и абсолютно спокойным лицом.
— Ты… у тебя есть квартира? Когда? Как?
— Бабушка оставила. Я оформила все документы. Сегодня как раз забрала их у нотариуса, когда твоя мама звонила.
— И ты молчала?
— А ты бы что сделал, если бы знал? Рассказал маме? Она бы тут же решила, что имеет право и на эту квартиру. Что это семейная собственность. Что надо сдавать её, а деньги тратить на Костю, потому что «мальчику надо помогать встать на ноги».
Андрей молчал. Они оба знали, что так бы и было.
— Так что? — Марина взяла сумку. — Твоё решение?
— Марин, ну нельзя же так… Это же мама…
— А я твоя жена. По крайней мере, пока ещё.
Она прошла мимо него в прихожую. Свекровь и Костя высыпали из кухни.
— Это что за демонстрация? — Галина Петровна встала, загораживая выход. — Куда это ты собралась?
— Домой, — спокойно ответила Марина.
— Ты и так дома.
— Нет. Я в вашем филиале. А домой я сейчас поеду. В свою квартиру, где никто не входит без приглашения.
Свекровь повернулась к сыну:
— Андрей, ты слышишь, что твоя жена несёт? Какая ещё её квартира?
Но Андрей молчал. Он стоял, прислонившись к стене, и выглядел потерянным.
— Костя, не пропусти передачу про ремонт, — неожиданно сказала Марина младшему деверю. — Там сегодня рассказывают, как правильно делать перепланировку в однокомнатной квартире. Пригодится, когда наконец съедешь от мамы. Хотя кому я это говорю — тебе же тридцать пять, а ты всё ещё живёшь с мамочкой и ешь её супчики.
Костя покраснел, но промолчал. Что он мог сказать? Это была правда.
Марина обошла ошеломлённую свекровь и направилась к двери.
— Стой! — Галина Петровна наконец пришла в себя. — Ты не имеешь права! Андрей, останови её! Это же твоя жена!
— Мама, — тихо сказал Андрей. — Отдай ключи от квартиры.
— Что? — свекровь повернулась к нему. — Ты с ума сошёл?
— Отдай ключи. И приходи только когда мы пригласим.
— Андрюша, да она тебе мозги запудрила! Я же мать! Я имею право…
— Не имеешь, — твёрдо сказал Андрей. Казалось, он сам удивился своей твёрдости. — Это наш дом. Мой и Марины. Если она уйдёт… я не знаю, что я буду делать.
Он посмотрел на жену. В его глазах была мольба и что-то похожее на прозрение.
— Марин, останься. Пожалуйста. Мама сейчас уйдёт. Правда, мам?
Галина Петровна смотрела на сына, как на предателя. Её любимый старший сын, её гордость, выбрал жену. Эту выскочку, которая посмела иметь собственную квартиру и собственное мнение.
— Я уйду, — процедила она сквозь зубы. — Но ты пожалеешь, Андрей. Когда она тебя бросит, не приходи ко мне плакаться.
Она сняла с брелока ключ и швырнула его на тумбочку в прихожей. Костя поспешно стал одеваться, стараясь не смотреть ни на брата, ни на невестку.
— Мам, пойдём, — пробормотал он. — Тут делать нечего.
Свекровь величественно накинула пальто и вышла, громко хлопнув дверью. Костя семенил за ней, как побитый щенок.
В квартире повисла тишина. Марина всё ещё стояла с сумкой в руках. Андрей медленно подошёл к ней.
— Прости меня, — сказал он. — Я был трусом. Думал, что если буду молчать, то всем будет хорошо. А получилось, что плохо всем. И больше всего — тебе.
Марина поставила сумку на пол.
— У тебя правда есть квартира?
— Да. Маленькая, однокомнатная, на окраине. Но моя. Где никто не будет решать, что мне готовить и когда принимать гостей.
— А я… я могу там бывать? Если буду звонить заранее?
Марина в первый раз за вечер улыбнулась.
— Посмотрим. Если будешь хорошо себя вести.
Андрей обнял её, уткнувшись лицом в плечо.
— Я правда думал, что она просто заботится. Не понимал, что это… что она душит нас. Тебя особенно.
— Твоя мама не плохой человек, Андрей. Она просто не умеет отпускать. Боится остаться одна. Поэтому и держит Костю при себе, и нас контролирует. Но это не наша проблема. Мы не обязаны быть заложниками её страхов.
— Она теперь не будет с нами разговаривать.
— Будет. Через неделю позвонит, будет жаловаться на здоровье. Потом предложит встретиться на нейтральной территории. Потом начнёт проверять границы — придёт без предупреждения с пирогами. И вот тут важно не дать слабину. Иначе всё вернётся.
— Откуда ты знаешь?
— Почитала про токсичных родственников. Оказывается, есть целая теория. И методы защиты. Главное — последовательность и поддержка партнёра.
Они стояли в прихожей, обнявшись, и молчали. В кухне остывал недоеденный суп с фрикадельками. Символ материнской любви, которая превратилась в удушающий контроль.
— Знаешь, что самое обидное? — тихо сказала Марина. — Я ведь её любила поначалу. Думала, будет как вторая мама. А она с первого дня дала понять, что я недостаточно хороша для её сына. Недостаточно хозяйственная. Недостаточно покорная. Недостаточно… своя.
— Ты идеальная, — Андрей крепче прижал её к себе. — Для меня — идеальная. И я больше не позволю никому, даже маме, говорить обратное.
— Посмотрим, — Марина высвободилась из объятий. — Слова — это хорошо. Но важны действия. Когда она в следующий раз позвонит и начнёт давить на жалость, ты выдержишь?
— Выдержу. Потому что теперь я знаю — если не выдержу, потеряю тебя. А это страшнее маминых обид.
Марина пошла в кухню и начала убирать со стола тарелки с остывшим супом. Андрей молча помогал. Вдвоём они вымыли посуду, вытерли стол, проветрили кухню, избавляясь от тяжёлого запаха наваристого бульона.
— А покажешь свою квартиру? — спросил Андрей, когда они закончили уборку.
— Завтра. Если хочешь, поедем, посмотрим. Там ремонт нужен, мебели почти нет. Но место хорошее, тихое. И соседи приятные — молодая пара с ребёнком, пенсионерка-художница, семья с тремя кошками.
— А мы… мы останемся здесь жить?
— Это уже тебе решать. Я готова остаться, если границы будут соблюдаться. Но теперь у меня всегда есть запасной вариант. Место, куда я могу уйти, если снова начнётся этот кошмар с контролем и манипуляциями.
Телефон Андрея зазвонил. На экране высветилось «Мама». Он посмотрел на жену, потом на телефон. И сбросил вызов.
— Пока не готов, — объяснил он. — Дай мне пару дней, чтобы собраться с мыслями. Потом поговорю с ней. Спокойно, без эмоций. Объясню правила.
Марина кивнула. Это был первый шаг. Маленький, неуверенный, но шаг в правильном направлении. Может быть, у них всё получится. А может, и нет. Но теперь у неё был выбор. Своя квартира. Своё пространство. Свобода.
И это меняло всё.
Родительское требование 1