— Завещание оставлено на твоё имя, но я считаю, что квартира должна достаться мне! — голос свекрови дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она швырнула папку с документами на стол нотариуса.
Тамара замерла, не веря своим ушам. Рядом с ней Павел побледнел, глядя то на мать, то на жену. В кабинете нотариуса повисла тяжёлая тишина.
Всё началось три недели назад, когда умерла бабушка Павла — Анна Ивановна. Милая старушка, которая всегда относилась к Тамаре как к родной дочери. Последние два года своей жизни она провела в доме престарелых — решение, которое приняла сама, не желая быть обузой для семьи.
Тамара навещала её каждые выходные. Привозила домашнюю еду, читала вслух любимые романы, просто сидела рядом и слушала истории из прошлого. Свекровь же, Вера Михайловна, появлялась раз в месяц, да и то ненадолго — минут на пятнадцать забежит, пожалуется на здоровье и уедет.
— Мама, о чём ты говоришь? — наконец обрёл дар речи Павел. — Бабушка сама решила…
— Молчи! — оборвала его Вера Михайловна. — Твоя жёнушка обработала старуху! Втёрлась в доверие, пока я работала не покладая рук!
Нотариус, пожилой мужчина в очках, откашлялся.
— Уважаемая Вера Михайловна, завещание составлено в полном соответствии с законом. Анна Ивановна была в здравом уме и твёрдой памяти. Квартира переходит к Тамаре Николаевне.
— Это мошенничество! — взвизгнула свекровь. — Я единственная дочь! По закону всё должно достаться мне!
— При наличии завещания наследство распределяется согласно воле усопшей, — терпеливо объяснил нотариус.
Тамара молчала, переваривая услышанное. Она понятия не имела о завещании. Анна Ивановна никогда не говорила об этом. Да, они были близки, но чтобы оставить ей квартиру…
После визита к нотариусу они вышли на улицу в полном молчании. Вера Михайловна шла впереди, её спина излучала ярость. У машины она резко развернулась.
— Ты думаешь, всё так просто закончится? — прошипела она, глядя на невестку. — Я оспорю это завещание! Докажу, что ты манипулировала больной старухой!
— Вера Михайловна, я даже не знала… — начала Тамара, но свекровь не дала ей договорить.
— Не прикидывайся овечкой! Знаешь, почему она это сделала? Из-за твоих визитов? Нет! Она просто хотела насолить мне напоследок! Всю жизнь мы с ней не ладили, а теперь она отомстила через тебя!
Павел наконец вмешался.
— Мама, успокойся! Давай обсудим всё дома, спокойно…
— Что тут обсуждать? — Вера Михайловна повысила голос так, что прохожие стали оборачиваться. — Твоя жена украла моё наследство! Квартира в центре города, трёхкомнатная! Знаешь, сколько она стоит?
— Дело не в деньгах! — возразила Тамара, чувствуя, как закипает внутри. — Анна Ивановна приняла такое решение, и мы должны его уважать!
— Уважать? — свекровь рассмеялась недобрым смехом. — Ты два года ходила к ней, строила из себя идеальную внучку, а теперь говоришь об уважении? Расчётливая ты тварь!
Слово ударило как пощёчина. Тамара почувствовала, как глаза наполняются слезами — не от обиды, а от злости.
— Я ходила к ней, потому что она была одинока! — выпалила она. — Потому что ей нужна была забота, которую вы, её родная дочь, не могли дать!
— Не смей учить меня! — Вера Михайловна шагнула к невестке вплотную. — Я всю жизнь положила на эту семью! А ты что? Два года походила к старухе и теперь миллионерша?
— Мама, хватит! — Павел встал между женщинами. — Поехали домой!
Дорога прошла в напряжённом молчании. Тамара смотрела в окно, переосмысливая последние годы. Она действительно полюбила Анну Ивановну. Старушка была мудрой, доброй, с прекрасным чувством юмора. Они часами разговаривали обо всём на свете — о жизни, о любви, о разочарованиях.
Анна Ивановна часто вспоминала молодость, рассказывала о муже, рано ушедшем из жизни, о том, как одна поднимала дочь. И да, она иногда сетовала, что Вера выросла слишком меркантильной, слишком зацикленной на материальном.
«Знаешь, Томочка, — говорила она как-то, — я всегда мечтала, чтобы у меня была такая дочь, как ты. Добрая, внимательная, искренняя. Вера… она другая. Не плохая, просто другая».
Дома Вера Михайловна заняла боевую позицию. Она расположилась в гостиной их двухкомнатной квартиры как полководец перед битвой.
— Я останусь здесь, пока этот вопрос не решится! — заявила она, даже не спросив разрешения.
— Мама, у тебя есть своя квартира… — начал Павел.
— Своя? — она горько рассмеялась. — Однокомнатная на окраине, в то время как эта выскочка получит трёшку в центре? Нет уж! Я буду бороться!
Тамара устало опустилась на диван.
— Вера Михайловна, может, есть компромисс? Я не претендовала на эту квартиру, может, мы найдём решение…
— Решение одно — ты отказываешься от наследства в мою пользу! — отрезала свекровь. — Иначе я сделаю вашу жизнь невыносимой!
— Мама! — Павел повысил голос. — Ты не имеешь права так разговаривать с моей женой!
Вера Михайловна посмотрела на сына с таким презрением, что он невольно отступил.
— Твоей женой? Да ты посмотри на неё! Охотница за наследством! Сначала окрутила тебя, хотя могла бы найти получше, а теперь и мою мать обработала!
— Я не окручивала Павла! — Тамара вскочила с дивана. — Мы любим друг друга!
— Любовь! — фыркнула свекровь. — Наивный мальчишка! Она с самого начала знала, что делает! Присмотрелась к семье, поняла, что есть чем поживиться!
Павел побледнел.
— Мама, прекрати! Мы женаты пять лет! Какое наследство? Никто не мог знать…
— А она знала! — Вера Михайловна ткнула пальцем в Тамару. — Такие, как она, всегда всё просчитывают наперёд!
Следующие дни превратились в настоящий кошмар. Вера Михайловна обосновалась в их квартире, заняв спальню, выгнав супругов на раскладной диван в гостиную. Она постоянно звонила родственникам, адвокатам, даже каким-то знакомым юристам, громко обсуждая «несправедливость» и «мошенничество».
Каждый вечер она устраивала скандалы. То обвиняла Тамару в том, что та подсыпала Анне Ивановне что-то в еду, чтобы та потеряла рассудок. То кричала, что невестка подделала подпись на завещании. То угрожала подать в суд за моральный ущерб.
Павел пытался урезонить мать, но безуспешно. Он разрывался между двумя самыми близкими женщинами, и это разрушало его изнутри. На работе он не мог сосредоточиться, дома не находил покоя.
— Может, правда откажемся? — спросил он однажды вечером, когда они остались вдвоем на кухне. — Ради спокойствия?
Тамара посмотрела на мужа с болью.
— Дело не в квартире, Паша. Дело в памяти Анны Ивановны. Она хотела, чтобы квартира досталась мне. У неё были на это причины.
— Какие причины? — он устало потёр виски.
— Она знала, что твоя мать продаст квартиру сразу же. А Анна Ивановна хотела, чтобы там жила семья, дети… Она мечтала о внуках, которых так и не дождалась.
Павел молчал. Они действительно планировали детей, но откладывали — сначала хотели встать на ноги, накопить денег. А теперь…
На пятый день пребывания Веры Михайловны в их доме случилось непоправимое. Тамара вернулась с работы раньше обычного — отпустили после сдачи важного проекта. Открыв дверь своим ключом, она услышала голос свекрови из гостиной. Та говорила по телефону.
— Да, дорогая, представляешь? Пять лет морочит голову моему сыну! А я всё думала — почему детей нет? А она, оказывается, предохраняется втайне от него! Я нашла таблетки в её сумочке!
Тамара застыла. Она действительно принимала противозачаточные, но не втайне — они с Павлом вместе приняли решение подождать с детьми.
— И знаешь что самое ужасное? — продолжала Вера Михайловна. — Мой дурак сын даже не подозревает, что она ему изменяет! Да-да! Я видела, как она переписывается с каким-то мужчиной! Ласковые сообщения, встречи… Всё ясно как день!
Это была ложь. Грязная, подлая ложь. Тамара переписывалась с коллегой по поводу проекта, и Вера Михайловна прекрасно это знала — она же сама подсмотрела эти сообщения в телефоне невестки.
Не выдержав, Тамара ворвалась в комнату.
— Как вы смеете! — голос её дрожал от ярости. — Как вы смеете распространять обо мне ложь!
Вера Михайловна даже не смутилась. Она спокойно попрощалась с собеседницей и положила трубку.
— Подслушиваешь? — усмехнулась она. — Впрочем, чего ещё ждать от такой, как ты?
— Я требую, чтобы вы немедленно покинули нашу квартиру! — Тамара старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
— Твою квартиру? — свекровь встала с дивана. — Это квартира моего сына! И я имею полное право здесь находиться!
— Нет, не имеете! Это наш дом! И вы отравляете нашу жизнь своей злобой и ложью!
— Ложью? — Вера Михайловна подошла вплотную. — А что, разве неправда, что ты предохраняешься? Разве неправда, что постоянно переписываешься с мужчинами?
— Я переписываюсь с коллегами по работе! И предохраняюсь с ведома мужа! Мы вместе решили подождать с детьми!
— Вместе? — свекровь рассмеялась. — Ты решила! А мой слабохарактерный сын согласился! Как и всегда!
В этот момент дверь открылась, и вошёл Павел. Он сразу почувствовал напряжение.
— Что происходит?
— Твоя мать рассказывает всем, что я тебе изменяю! — выпалила Тамара.
Павел повернулся к матери.
— Мама, это правда?
— Я просто делюсь своими подозрениями с близкими людьми! — Вера Михайловна нисколько не смутилась. — Имею право!
— Нет! — Павел впервые по-настоящему разозлился. — Не имеешь! Тамара моя жена, и я не позволю её оскорблять!
— Ах, не позволишь? — свекровь прищурилась. — И что ты сделаешь? Выгонишь родную мать?
— Если потребуется — да!
Повисла тишина. Вера Михайловна смотрела на сына так, словно видела его впервые.
— Значит, так… — медленно произнесла она. — Выбираешь её, а не мать. Понятно. Что ж, посмотрим, что ты запоёшь, когда я докажу, что завещание поддельное!
На следующий день Вера Михайловна ушла рано утром, не попрощавшись. Но облегчение было недолгим. Уже через несколько часов им позвонил адвокат свекрови и сообщил, что она подаёт в суд для оспаривания завещания.
Начались судебные тяжбы. Вера Михайловна наняла дорогого адвоката, который пытался доказать, что Анна Ивановна была невменяема, когда составляла завещание. Приводились свидетели — соседи по дому престарелых, которые говорили, что старушка иногда путалась в датах и именах.
Тамара тоже наняла адвоката. На суде она принесла письма Анны Ивановны — десятки писем, написанных чётким почерком, с ясными мыслями и точными датами. Врач из дома престарелых подтвердил, что Анна Ивановна до последних дней сохраняла ясность ума.
Но самым тяжёлым ударом для Веры Михайловны стало письмо, которое Анна Ивановна оставила специально для суда. Нотариус огласил его на последнем заседании.
«Если вы читаете это письмо, значит, моя дочь Вера оспаривает моё завещание. Я предвидела это и хочу объяснить свои решение.
Я оставляю квартиру Тамаре не из-за обиды на дочь и не из-за старческого слабоумия. Я принимаю это решение в здравом уме и по нескольким причинам.
Первое: Тамара последние два года была мне настоящей дочерью. Она навещала меня не из корысти — она даже не знала о моём решении. Она приходила, потому что я была ей небезразлична.
Второе: Вера, моя дочь, получила от меня достаточно. Я оплатила её образование, помогла купить квартиру, давала деньги, когда она просила. Она обеспечена.
Третье и главное: я хочу, чтобы в моей квартире жила настоящая семья. Тамара и Павел создадут эту семью. У них будут дети, которые наполнят дом смехом. А Вера… Вера продаст квартиру сразу же, как получит. Я знаю свою дочь.
Прошу суд уважить волю старой женщины, которая просто хочет, чтобы её дом жил и после неё».
После оглашения письма в зале суда повисла тишина. Вера Михайловна сидела бледная, сжимая в руках платок. Павел смотрел в пол. Тамара тихо плакала.
Суд оставил завещание в силе.
После заседания они вышли втроём. Вера Михайловна молчала, что было для неё несвойственно. У здания суда она остановилась.
— Она была права, — тихо сказала она. — Мама была права. Я бы продала квартиру.
Тамара и Павел переглянулись.
— Вера Михайловна… — начала Тамара, но свекровь подняла руку, останавливая её.
— Нет, дай мне договорить. Я вела себя ужасно. Говорила ужасные вещи. И знаешь почему? Потому что в глубине души понимала — мама оставила квартиру тебе заслуженно. Ты была с ней рядом, когда я… когда я находила тысячи причин не приезжать.
Она посмотрела на сына.
— Прости меня, Паша. Я чуть не разрушила твою семью из-за своей жадности и гордыни.
— Мам… — Павел обнял мать.
— И ты прости, — Вера Михайловна повернулась к Тамаре. — Я знаю, ты хорошая жена моему сыну. И была хорошей дочерью моей матери. Лучшей, чем я.
Тамара кивнула, не находя слов.
— Я поеду домой, — Вера Михайловна выпрямилась. — И больше не буду вмешиваться в вашу жизнь. Разве что вы сами позовёте.
Она развернулась и пошла к остановке такси. Павел хотел её догнать, но Тамара удержала его.
— Дай ей время. Ей нужно это пережить.
Через месяц они въехали в квартиру Анны Ивановны. Большая, светлая, с высокими потолками и старой мебелью, которую они решили оставить. В первый же вечер Тамара нашла в секретере фотоальбом. На снимках была молодая Анна Ивановна с мужем, маленькая Вера, семейные праздники.
На последней странице лежала записка: «Томочка, береги этот дом и создай в нём настоящую семью. Твоя бабушка Аня».
Тамара прижала записку к груди и заплакала. Павел обнял её.
— Мы создадим, — прошептал он. — Обязательно создадим.
Через неделю им позвонила Вера Михайловна. Голос её был спокойным и даже тёплым.
— Я тут подумала… Может, приедете в воскресенье на обед? Я пирог испеку, мама меня научила когда-то. Её любимый, с яблоками.
Тамара и Павел переглянулись и улыбнулись.
— Конечно, приедем, — ответила Тамара. — С удовольствием.
Возможно, из этой истории ещё вырастет настоящая семья. Не только у Тамары с Павлом, но и с Верой Михайловной. Ведь Анна Ивановна была мудрой женщиной — она не просто оставила квартиру, она дала всем им урок. Урок о том, что семья — это не наследство и не имущество. Семья — это люди, которые готовы прощать, понимать и любить друг друга, несмотря ни на что.
В квартире Анны Ивановны теперь снова звучат голоса, смех, даже споры — но уже другие, не злые, а живые. И старая женщина, наверное, улыбается откуда-то сверху, видя, что её план сработал. Она не просто передала квартиру — она исцелила семью.
Незваные гости