Нотариальная контора закрывалась через десять минут, но Наталья всё стояла у входа, сжимая в руке бумаги и не решаясь зайти внутрь.
В этих документах была правда, которая могла разрушить её семью. Или, наоборот, спасти её.
Всё началось три недели назад, когда она убирала в доме свекрови. Галина Михайловна попросила её разобрать старый письменный стол покойного свёкра.
— Там одни счета и квитанции, Наташенька. Выбрось всё, что не нужно, — сказала свекровь, махнув рукой.
Наталья послушно сортировала пожелтевшие бумаги. Коммунальные счета за прошлые годы, старые страховки, гарантии на давно сломанную технику. Рутинная работа, которую она выполняла молча, думая о своём.
О том, что им с мужем Алексеем опять нечем платить за детский сад. О том, что их двухлетняя дочка Соня до сих пор спит в их кровати, потому что на отдельную комнату денег нет. О том, как они мечтают о собственном жилье, но копят уже четвертый год, а сумма на счету всё такая же смешная.
И тут, в самой глубине ящика, под стопкой старых квитанций, её пальцы наткнулись на плотную бумагу официального вида. Она вытащила её и замерла.
Завещание.
Завещание Петра Васильевича Смирнова, её свёкра, датированное тремя годами ранее. Её глаза быстро пробежали по строчкам, и сердце начало колотиться так громко, что, казалось, его слышно во всём доме.
Квартира. Дача. Банковский счёт. Всё это завещалось внуку — её мужу Алексею. Всё это должно было перейти к ним сразу после… Наталья перечитала дату. Свёкр составил завещание за полгода до своей кончины.
Но они ничего не получили. Галина Михайловна сказала тогда, что завещания не было, что всё имущество переходит к ней как к вдове по закону.
— Наташа! Ты там не заснула? — голос свекрови донёсся из кухни, и Наталья поспешно сунула бумагу в карман.
Остаток дня прошёл как в тумане. Она механически мыла посуду, играла с Соней, готовила ужин, а завещание жгло её карман, как раскалённый уголёк.
Вечером, когда Алексей пришёл с работы усталый и измотанный, она показала ему находку.
Он долго молчал, держа бумагу в руках и перечитывая её снова и снова. Потом тихо спросил:
— Ты думаешь, мама знала?
— Алёша, это лежало в отцовском столе. Конечно, она знала.
— Но зачем ей было это скрывать? Мы же семья.
Наталья посмотрела на своего мужа — такого доброго, такого наивного — и поняла, что он искренне не понимает. Для него семья действительно была единым целым. Он не мог представить, что родная мать способна на обман.
— Алёша, давай завтра поедем к нотариусу. Узнаем, что с этим делать.
— Не знаю… — он неуверенно покрутил завещание в руках. — А вдруг мама расстроится? Вдруг она хотела нам как лучше, а мы теперь…
— Как лучше? — Наталья не выдержала. — Нам негде жить! Соня до сих пор спит с нами в одной комнате! А у твоей мамы три комнаты, дача и счёт в банке, о котором мы не знали!
— Тише, разбудишь Соню, — Алексей виновато поглядел в сторону кровати, где сопела их дочка. — Давай завтра поговорим с мамой. Спросим у неё напрямую.
И они поговорили. Точнее, попытались поговорить.
Галина Михайловна выслушала их молча, не выказав ни удивления, ни смущения. Только когда Алексей закончил свою сбивчивую речь о найденном завещании, она тяжело вздохнула и произнесла:
— Алёшенька, сыночек. Ну как же ты не понимаешь? Отец был больной человек в последние годы. Он много чего писал, много чего говорил. Это завещание недействительно. Я проверяла у юристов.
— Но мама…
— Ничего «но»! — голос свекрови стал резким. — Ты что, думаешь, я своего сына обманываю? Я что, враг вам? Всю жизнь для семьи живу, а вы мне что предъявляете? Претензии какие-то?
Наталья видела, как плечи мужа поникли, как он виновато опустил глаза. Галина Михайловна была мастером такого воздействия — одним тоном превратить сына в маленького мальчика, который просит прощения за свои «глупые» вопросы.
— Мама, мы не хотели тебя обидеть…
— А я уже обижена, — свекровь встала и направилась к выходу из кухни. — Очень обижена. Думала, мой сын мне доверяет, а оказывается, слушает всякие глупости.
Она многозначительно посмотрела на Наталью, и в этом взгляде было ясное обвинение: это всё твоих рук дело, это ты настроила моего сына против меня.
После ухода свекрови Алексей долго молчал, а потом сказал:
— Наташ, а может, она права? Может, это завещание действительно недействительно?
— Тогда почему она его прятала?
— Может, не хотела расстраивать меня? Знала, что я буду переживать из-за отца?
Наталья смотрела на мужа и понимала, что он готов поверить любому объяснению, лишь бы не думать плохо о матери. Но она не могла просто забыть эту находку.
И вот теперь она стояла у нотариальной конторы, держа в руках копии всех документов, которые смогла найти.
Нотариус, пожилая женщина с внимательными глазами, внимательно изучила бумаги.
— Завещание составлено правильно, заверено должным образом, — сказала она наконец. — Оно должно было вступить в силу после кончины завещателя. Были ли предприняты действия по его исполнению?
— Нет. Мы до недавнего времени о нём не знали.
— Понятно. А кто принимал наследство?
— Вдова покойного. Она сказала, что завещания не было.
Нотариус нахмурилась и полистала какие-то документы в своём компьютере.
— Странно. В нашей базе данных записано, что наследство по закону было принято вдовой, но при этом у нас есть информация о том, что завещание было зарегистрировано. Это серьёзное нарушение.
Сердце Натальи забилось ещё сильнее.
— Что это значит?
— Это значит, что завещание было умышленно скрыто от наследников. Вы имеете право подать иск о признании права на наследство и о возмещении ущерба.
Дома Наталья долго ходила по комнате, прижимая к груди справку от нотариуса. Алексей работал допоздна, Соня спала, и у неё было время подумать.
Её свекровь не просто скрыла завещание. Она совершила преступление. Украла у них будущее, возможность жить достойно, возможность дать дочери отдельную комнату и хорошее образование.
А самое страшное — она заставила своего сына чувствовать себя виноватым за то, что он посмел усомниться в её словах.
Когда Алексей пришёл домой, Наталья показала ему справку.
— Твоя мама совершила мошенничество, — сказала она прямо. — Она знала о завещании и умышленно его скрыла.
Алексей сел на диван и закрыл лицо руками.
— Я не могу в это поверить.
— Тогда поверь документам. Поверь нотариусу. Поверь фактам.
— Но она же мама…
— А мы что? Мы не семья? Соня не её внучка? Почему она решила, что имеет право лишить нас того, что по праву принадлежит тебе?
Он молчал долго. Потом тихо спросил:
— Что ты хочешь делать?
— Я хочу поехать к ней завтра и всё выяснить. Окончательно. Пусть объяснит, почему солгала нам.
— А если она опять будет отрицать?
— Тогда мы подадим в суд.
На следующий день они поехали к свекрови вместе. Наталья настояла на том, чтобы взять с собой Соню. Пусть Галина Михайловна видит, ради кого они это делают.
Свекровь встретила их с привычной улыбкой, но Наталья заметила напряжение в её глазах.
— Какие гости дорогие! Проходите, проходите. Сейчас чаю поставлю.
— Галина Михайловна, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала Наталья, не садясь.
— О чём ещё? — в голосе свекрови появились холодные нотки.
— О завещании. Мы были у нотариуса.
Лицо Галины Михайловны не изменилось, но Наталья видела, как напряглись её плечи.
— И что вам там сказали?
— Что завещание действительно. Что вы знали о нём и умышленно его скрыли.
— Глупости какие-то!
— Мама, — тихо сказал Алексей, — пожалуйста, скажи правду. Почему ты нам не сказала?
Галина Михайловна посмотрела на сына, потом на Наталью, потом на Соню, которая играла на полу с игрушками.
— Потому что я знаю, что лучше для этой семьи, — сказала она наконец. — Потому что я знаю, как вы распорядитесь деньгами.
— Как это?
— А как вы всегда распоряжаетесь? Спустите на ерунду, на мелкие радости, а потом опять будете жаловаться, что денег нет. А я копила, я экономила, я сохраняла это наследство.
— Для кого? — спросила Наталья, и её голос дрожал от возмущения.
— Для Сони. Для внучки. Чтобы у неё было образование, чтобы у неё было приданое. А не то что вы — живёте одним днём, тратите на всякую ерунду.
— Всякую ерунду? — Наталья не выдержала. — Еда для ребёнка — это ерунда? Детский сад — это ерунда? Отдельная комната для дочери — это ерунда?
— Соня прекрасно живёт и без отдельной комнаты. А детский сад… Лучше бы ты сама с ней сидела, а не отдавала чужим тётям на воспитание.
— То есть вы считаете, что имеете право решать за нас, как нам жить? — Наталья подошла ближе к свекрови. — Имеете право красть у нас наследство и диктовать, как мы должны тратить деньги?
— Я ничего не крала! — взвилась Галина Михайловна. — Это моё имущество, я имею право им распоряжаться!
— Не ваше! — закричала Наталья. — По завещанию оно принадлежит Алексею! Вы совершили преступление!
— Мама, — голос Алексея был тихим, но твёрдым. — Это правда? Ты действительно знала о завещании?
Галина Михайловна посмотрела на сына, и её маска заботливой матери окончательно спала.
— Да, знала. И что с того? Я лучше знаю, что нужно этой семье. Я видела, как вы живёте. Видела, на что тратите деньги. Видела, что из тебя за жена сделала.
Она указала на Наталью обвиняющим пальцем.
— Она изменила тебя, Алёша. Раньше ты был послушным, разумным сыном. А теперь? Теперь ты на мать с обвинениями лезешь. Она тебя настроила против меня. Она разрушает нашу семью.
— Разрушаю? — Наталья рассмеялась, но смех её был горьким. — Это я разрушаю семью? Я, которая три года живу в однушке с мужем и ребёнком? Я, которая экономлю на всём, чтобы свести концы с концами? Это вы разрушили семью своей ложью. Вы заставили нас жить в нищете, пока сами купались в роскоши.
— Какой роскоши? — фыркнула свекровь. — Я живу скромно.
— Скромно? А новая шуба? А поездка в Европу прошлым летом? А ремонт, который вы делали в прошлом году? На что это всё? На деньги, которые по праву принадлежат нашей дочери!
Галина Михайловна побледнела.
— Это мои деньги. Я имею право…
— У вас нет никаких прав на эти деньги! — Наталья повысила голос. — Вы украли их. Украли будущее у своей внучки. Украли возможность жить достойно у своего сына.
— Я хотела как лучше…
— Лучше для кого? Для себя? Вы просто боялись потерять контроль над сыном. Боялись, что если у нас будет своё жильё, свои деньги, мы не будем от вас зависеть. Не будем танцевать под вашу дудочку.
— Это неправда!
— Правда! — Наталья подошла к свекрови вплотную. — Вы эгоистичная, лживая женщина, которая прикрывается заботой о семье, чтобы оправдать своё желание всем управлять. Но знаете что? Игра окончена.
Она развернулась к мужу.
— Алексей, мы подаём в суд. Завтра же. И требуем не только возврата наследства, но и компенсации за все эти годы.
Алексей медленно кивнул. На его лице было написано болезненное решение.
— Мама, — сказал он, глядя на Галину Михайловну. — Я тебя люблю. Но то, что ты сделала, непростительно. Ты лгала нам. Ты украла у нас три года нормальной жизни. Украла у Сони детство в отдельной комнате.
— Алёша, сыночек, я…
— Нет, мама. Ты больше не можешь решать за нас, как нам жить. Мы взрослые люди. У нас есть своя семья. И я выбираю свою семью.
Через месяц суд вынес решение в их пользу. Галина Михайловна была обязана вернуть все незаконно полученное имущество и выплатить компенсацию.
Квартиру они продали и купили трёхкомнатную в новом районе. У Сони появилась своя комната, розовая и светлая, с большим окном и мягким ковром.
Дачу оставили себе. Теперь по выходным они всей семьей ездили туда, сажали цветы и овощи, жарили шашлыки.
А деньги со счёта отложили в банк — на образование Сони.
Галина Михайловна первое время не разговаривала с ними, но потом позвонила и попросила прощения.
— Я поняла, что была неправа, — сказала она Алексею. — Я хотела удержать тебя рядом любой ценой. Но так нельзя. Семья строится на доверии, а не на лжи.
Теперь они встречаются по воскресеньям. Не у неё дома, а на нейтральной территории — в кафе или в парке. Галина Михайловна больше не пытается диктовать им, как жить. Она научилась быть просто бабушкой, а не главой семьи.
А Наталья научилась не бояться конфликтов, когда дело касается благополучия её семьи. Она поняла, что иногда надо уметь постоять за себя, даже если это больно.
В их новой квартире на стене висит фотография деда Сони — того самого свёкра, который позаботился о будущем своего внука. Соня иногда подходит к портрету и говорит:
— Спасибо, дедушка, за мою комнату.
И Наталья каждый раз думает о том, что справедливость иногда приходит не сразу, но она всегда приходит.
Захотел вернуться к бывшей жене