— Мам, ты серьёзно? Прямо сейчас? — Лена замерла на пороге с пакетами продуктов в руках.
Свекровь стояла посреди её гостиной и методично складывала детские вещи в большую дорожную сумку. Маленькие штанишки, кофточки, любимого плюшевого зайца Даши — всё летело в сумку с деловитой быстротой.
— А что такого? — Нина Петровна даже не подняла головы. — Внучка у меня неделю погостит. Свежий воздух, нормальная еда, режим. Тебе же легче будет.
Лена поставила пакеты на пол. Руки задрожали. Не от тяжести — от злости, которую она сдерживала уже третий месяц подряд.
— Лёгче? Мне будет лёгче, если ты заберёшь мою дочь без моего согласия?
— Глеб разрешил, — свекровь наконец посмотрела на неё. Спокойно, даже с лёгким укором. — Он понимает, что ребёнку нужна забота. Не то что некоторые, кто пропадает на работе.
Вот оно. Это предложение Лена слышала каждую неделю с тех пор, как вышла из декрета. «Пропадаешь на работе». «Ребёнок без матери». «Кто так воспитывает детей». Каждый раз, когда Нина Петровна приходила в гости, она обязательно находила повод намекнуть, что Лена — плохая мать.
— Где Глеб? — тихо спросила Лена.
— На кухне. Чай пьёт.
Лена прошла на кухню, чувствуя, как внутри всё кипит. Муж сидел за столом и листал ленту в телефоне. Услышав её шаги, он поднял голову и улыбнулся виноватой улыбкой человека, который уже знает, что его сейчас будут ругать.
— Лен, ну не надо сразу скандал, — начал он, даже не дожидаясь вопроса. — Мама хочет помочь. Ты же сама жаловалась, что устаёшь.
— Я жаловалась тебе. Не твоей матери. И уж точно не просила её забирать Дашу без моего ведома.
— Ну что ты прямо… Она не забирает. Она берёт на несколько дней. Даша обожает у бабушки. Там сад, качели, свежий воздух. А ты отдохнёшь, выспишься нормально.
Лена медленно выдохнула. Он действительно не понимал. Или не хотел понимать.
— Глеб, это моё решение. Когда я хочу отправить дочь к бабушке, я сама это решаю. А не узнаю постфактум, что вы с твоей мамой уже всё обсудили за моей спиной.
Он поморщился. В его глазах мелькнуло раздражение.
— Лена, не начинай опять. Мама старается для нас. Почему ты всегда ищешь какой-то подвох?
Подвох. Лена усмехнулась. Она искала подвох, потому что он всегда находился. Как в прошлом месяце, когда свекровь «случайно» записала Дашу на платные развивающие занятия, а потом три недели намекала, что «было бы неплохо компенсировать расходы». Или как полгода назад, когда Нина Петровна купила внучке дорогую коляску, а потом при каждой встрече напоминала: «Я ведь столько для вас делаю, а вы даже спасибо не можете сказать».
— Твоя мама ничего не делает просто так, — сказала Лена жёстко. — У неё всегда есть условия. И цена.
Глеб резко встал.
— Хватит! Это моя мать! Ты не имеешь права так о ней говорить!
— А ты не имел права решать за меня! — голос Лены сорвался на крик. — Это моя дочь! Моё материнство! И если я не хочу, чтобы её увозили без моего согласия, то так и будет!
В дверях появилась Нина Петровна. Она стояла с сумкой в руках и смотрела на Лену с таким выражением лица, словно та была капризным ребёнком.
— Леночка, милая, зачем ты так кричишь? — голос свекрови был мягким, даже жалостливым. — Я просто хотела помочь. Разве это плохо? Я же вижу, как ты устаёшь. Давай я заберу Дашеньку, ты отдохнёшь, а в выходные мы вернёмся. Правда же, Глебушка?
Она посмотрела на сына. И Лена видела, как его лицо меняется. Как он тает под этим взглядом, превращаясь из взрослого мужчины в послушного мальчика.
— Мам права, — пробормотал он. — Тебе правда нужен отдых.
Лена смотрела на них обоих. На свекровь с её притворной заботой. На мужа с его покорным выражением лица. И вдруг с кристальной ясностью поняла: она проиграла. Они уже всё решили. За неё.
— Хорошо, — сказала она тихо. Так тихо, что они оба вздрогнули. — Забирайте Дашу. На неделю. Отдыхайте.
Нина Петровна расплылась в улыбке.
— Вот и умница! Я же говорила, что мы договоримся.
— Но с одним условием, — продолжила Лена, глядя прямо на свекровь. — С этого момента я не хочу видеть тебя в этой квартире.
Улыбка застыла на лице Нины Петровны.
— Что?
— Ты слышала. Хочешь помогать с внучкой? Забирай её к себе. Хочешь видеть её? Договаривайся заранее, и мы привезём. Но в мой дом ты больше не входишь. Ключи, которые Глеб тебе дал, положи на стол.
Свекровь медленно покраснела. Глеб схватил Лену за руку.
— Ты что творишь?! Это моя мать!
— И это моя квартира, — Лена высвободила руку. — Которую я купила на свои деньги до нашей свадьбы. Ты здесь живёшь, потому что я разрешила. А твоя мама здесь была гостем. Но когда гость начинает распоряжаться, как будто это его дом, он перестаёт быть гостем.
Нина Петровна наконец нашлась что сказать.
— Как ты смеешь?! Я для вас всё делаю! Я помогаю с ребёнком, я…
— Ты помогаешь, когда тебя не просят, — перебила её Лена. — И потом требуешь за это благодарность. Это не помощь. Это инвестиция, которую ты пытаешься окупить за счёт моего чувства вины. Но знаешь что? Я больше не чувствую себя виноватой.
Она подошла к ключнице возле двери и сняла с крючка связку ключей Нины Петровны.
— Вот твои ключи. Забирай Дашу, раз так хотела. Неделя — это неделя. Я даже за ней не приеду. Ты сама привезёшь её в воскресенье к семи вечера. К порогу. И оставишь здесь. Без попыток войти внутрь.
Свекровь схватила ключи. Её руки тряслись.
— Глеб! Ты слышишь, что твоя жена мне говорит?! Ты позволишь ей так со мной разговаривать?!
Глеб растерянно переводил взгляд с матери на жену. Лена видела, как он мечется, как не может выбрать сторону.
— Лена, может, не надо так резко? — пробормотал он наконец. — Мама же не специально…
— Специально, — отрезала Лена. — Всё, что она делает — специально. Каждый её визит — это попытка доказать, что я плохая мать и плохая жена. Что без неё мы не справимся. Что она здесь главная. Но знаешь что, Глеб? Я справлюсь. С ребёнком, с работой, с домом. Справлюсь без её «помощи», без её постоянных намёков и без твоей вечной попытки угодить маме.
Она открыла дверь квартиры.
— Уходите. Обе. И подумайте хорошо, прежде чем возвращаться.
Нина Петровна вышла первой, гордо задрав подбородок. Глеб замешкался на пороге.
— Ты это серьёзно? — спросил он тихо.
— Более чем, — ответила Лена.
Он посмотрел на неё долгим взглядом, потом вздохнул и вышел вслед за матерью. Дверь закрылась с глухим щелчком.
Лена прислонилась к стене и закрыла глаза. Внутри всё дрожало. Но это была не слабость. Это было облегчение.
Она наконец сказала «нет».
Следующие пять дней прошли в странной, непривычной тишине. Лена ходила на работу, приходила домой и наслаждалась отсутствием внезапных визитов свекрови. Никто не врывался с пакетами «полезной еды», которая всегда оказывалась тем, что любила Нина Петровна, а не Лена. Никто не делал замечаний по поводу порядка в квартире. Никто не вздыхал многозначительно, глядя на немытую посуду в раковине.
Глеб звонил дважды. Оба раза разговор был коротким и натянутым. Он жил у матери, помогал ей с Дашей и явно ждал, что Лена одумается и позвонит первой. Но Лена не звонила.
В субботу вечером, когда она лежала на диване с книгой, раздался звонок в дверь. Лена открыла и увидела на пороге Глеба. Одного. Без матери и без дочери.
— Можно войти? — спросил он тихо.
Она молча отступила в сторону. Он прошёл в гостиную, сел на край дивана и уставился в пол.
— Мама сказала, что не привезёт Дашу, пока ты не извинишься, — выдохнул он наконец.
Лена почувствовала, как внутри всё похолодело.
— Что?
— Она сказала… — Глеб поднял на неё глаза, и Лена увидела в них растерянность. — Она сказала, что ты оскорбила её. Что она не отдаст внучку, пока ты не признаешь, что была неправа.
Лена медленно опустилась на стул напротив.
— Твоя мать шантажирует меня моим ребёнком.
— Она не шантажирует! Она просто… обижена.
— Глеб, — Лена наклонилась вперёд, глядя ему прямо в глаза. — Твоя мать удерживает мою дочь и требует извинений. Это называется шантаж. И если ты сейчас на её стороне, то у нас большие проблемы.
Он сжал кулаки.
— Я не на её стороне! Я просто… Я не знаю, что делать. Она моя мать. Она старается. А ты так жёстко с ней…
— Жёстко? — Лена усмехнулась. — Я поставила границы. Впервые за три года нашего брака я сказала «хватит». И твоя мама не может этого принять, потому что привыкла, что все ей потакают. В первую очередь ты.
Глеб вскочил.
— Я не потакаю! Просто пытаюсь сохранить мир в семье!
— Какой ценой, Глеб? Ценой моего комфорта? Моих границ? Моего права решать, как воспитывать собственную дочь?
Он открыл рот, чтобы возразить, но Лена не дала ему слова.
— Знаешь, что самое страшное? Не то, что твоя мама постоянно лезет в нашу жизнь. А то, что ты ей позволяешь. Каждый раз, когда она принимает решение за меня, ты киваешь. Каждый раз, когда она критикует меня, ты молчишь. Ты выбираешь её. Снова и снова.
Глеб стоял посреди комнаты, бледный и растерянный. Лена видела, как он борется сам с собой. Как не хочет признавать правду. Но правда уже висела в воздухе между ними, тяжёлая и неизбежная.
— Я люблю тебя, — сказал он наконец хрипло. — Но это моя мать. Я не могу просто отвернуться от неё.
— Я не прошу тебя отворачиваться, — Лена встала. — Я прошу тебя защитить меня. Защитить нас — меня и Дашу. Поставить свою семью на первое место. Но ты не можешь. Потому что для тебя семья — это всё ещё твоя мама.
Она подошла к нему вплотную.
— Вот что ты сделаешь. Поедешь к матери и заберёшь Дашу. Прямо сейчас. Не завтра в семь вечера, а сейчас. И если твоя мама попытается возразить, ты скажешь ей очень простую вещь: Даша — моя дочь, и я решаю, где она будет. Если ты справишься с этим, мы поговорим. Если нет…
Она не договорила. Не было нужды. Он и так всё понял.
Глеб кивнул. Молча надел куртку и вышел за дверь.
Лена села на диван и стала ждать. Час. Два. Телефон молчал. Она уже начала думать, что он не справился, что его мать снова переубедила его, когда наконец раздался звонок в дверь.
Она распахнула дверь — и увидела Глеба с заспанной Дашей на руках. Девочка прижималась к отцу, обняв его за шею.
— Мама! — обрадовалась Даша и потянула к ней руки.
Лена взяла дочку, прижала к себе. Тёплая, родная, живая.
— Спасибо, — сказала она, глядя на Глеба.
Он выглядел уставшим. На его лице читалось напряжение.
— Мама кричала, — сказал он тихо. — Говорила, что я предатель. Что выбрал жену вместо неё. Что пожалею.
Лена переложила Дашу на руки и взяла мужа за ладонь.
— Ты не предатель. Ты отец. И муж. Это твоя настоящая семья. И ты наконец это понял.
Он посмотрел на неё, и в его глазах появилось что-то новое. Решимость.
— Я сказал ей, что мы с тобой установим новые правила. Визиты — только по договорённости. Решения о Даше — только мы вдвоём. Никаких ключей от нашей квартиры. И никакого вмешательства в нашу жизнь.
Лена чувствовала, как внутри тает лёд, который копился последние годы.
— Она согласилась?
— Пока нет, — Глеб усмехнулся. — Но согласится. Потому что иначе она не увидит внучку. И я ей это очень чётко объяснил.
Даша заворочалась у Лены на руках, сонно бормоча что-то про зайца. Лена отнесла её в комнату, уложила в кроватку, укрыла одеялом. Когда она вернулась в гостиную, Глеб всё ещё стоял у двери.
— Прости, — сказал он. — За то, что не видел. За то, что не защищал. За то, что ставил её желания выше твоих.
Лена подошла к нему и обняла.
— Не извиняйся. Просто больше так не делай.
Он крепко прижал её к себе.
— Не буду. Обещаю.
И впервые за долгое время Лена поверила этому обещанию. Потому что он не просто говорил. Он действовал. Он сделал выбор. Их выбор.
А в детской спала их дочка, укрытая одеялом с зайцами. В своей кроватке, в своём доме, рядом со своими родителями. Там, где ей и положено быть.
«А правильно ли мы поступили»?- спрашивал себя Олег