— Лида, хватит уже разыгрывать из себя несчастную, давай спокойно поговорим и все обсудим.
Что бы ты там себе не напридумывала, уверяю тебя, ничего страшного не случилось. И мы же не пятилетние дети, чтобы…
Голос муженька за дверью детской заставил Лиду и десятилетнего сына Сашу переглянуться и одновременно покачать головами.
— Знаешь, я его ненавижу за то, что он постоянно выворачивает все так, что получается, будто бы мы зря переживаем.
И просто так обижаемся, — сам того не подозревая, мальчик озвучил мысли Лиды.
Поэтому она согласно кивнула сыну, устраиваясь на диване поудобней и воткнула в уши наушники, чтобы не слышать ласкового, укоряющего и увещевающего тона под дверью.
А ведь когда-то именно за этот тон она и полюбила Владимира. Казалось ей, что мужчина может решить любой конфликт дипломатичным путем.
Да только кто же знал, что в его понимании «дипломатия» — это «прогнуть под себя и свои интересы, выставив собеседника истеричкой (глупышкой, незрелой – нужное подчеркнуть).
И если эти фокусы с собой Лида еще согласна была терпеть ради общего ребенка, то обходиться так с сыном она Владимиру точно не позволит.
А прошедший день рождения показал, что Володя точно так же и собственного ребенка в грош не ставит.
Ладно еще Лидой пренебрегал в пользу матери и сестры, там можно было как-то обосновать все «кр.овью-не-водицей» и «жен-много-мама-одна».
Но вот подобное отношение к собственному сыну было непростительным и недопустимым даже для такой терпеливой и ведомой натуры, как Лида.
О праздновании дня рождения Саши они договорились еще за месяц до праздника.
Заранее забронировали столик в любимом ресторанчике с замечательной игровой комнатой, пригласили трех лучших друзей сына с семьями, договорились насчет меню и торта под заказ…
Что могло пойти не так? В самом крайнем случае – мог заболеть и не прийти кто-то из друзей, что было бы, конечно, неприятным событием, но все мы люди, все понимаем и точно никаких претензий никто бы ни к кому не предъявлял.
В самом худшем случае мог заболеть именинник и тогда бы пропала часть денег за бронирование, да и торт, скорей всего, просто отдали бы тем самым друзьям, чтобы не пропал…
Но Саша отличался крепким здоровьем, поэтому такой подставы в собственный же день рождения от родного организма ему не прилетело, да и все друзья с утра отзвонились и сообщили о том, что будут к назначенному времени, как штык.
И только Владимир, когда вся семья уже наряжалась в подходящую случаю одежду, ответил на звонок сестры и тут же принялся переодеваться в «непарадные» вещи.
— И куда это ты намылился? – претензию в голосе Лиды можно было понять, если знать всю историю их семейных взаимоотношений.
Суть их заключалась в том, что у Владимира в жизни были три женщины – мама, сестра и Лида, именно в таком порядке по убыванию значимости.
И не впервой уже было наблюдать Лиде за тем, как муж тратит свой выходной для помощи матери на огороде, поход с ней по магазинам.
Если же вдруг у матери для сына не находилось никаких дел, то активизировалась сестра, которой при живом муже и свекре-строителе вдруг требовался именно брат для помощи по дому с какой-либо мужской работой.
Когда Лида только познакомилась с Володей, она считала его трепетное отношение к семье и выполнение любых просьб родственниц хорошим знаком.
Ведь как мужчина относится к матери, так и с женой будет себя вести, верно?
Как оказалось, в ее случае это было ни черта не верно. Пока муженек мотался по всему городу, обслуживая родственниц, в его собственном доме капали краны, скрипели дверные петли и накапливалась другая «мужская» работа, для выполнения которой Лида в итоге, плюнув на вечные обещания «сделать все завтра» стала нанимать мастеров.
Владимир, кажется, только выдохнул свободней, когда понял, что просьбами его больше не донимают.
Привыкла Лида и к тому, что мужа постоянно нет рядом. Даже начала находить удовольствие в одиночестве.
Правда, в последнее время Владимир все чаще жалуется на то, что жена стала к нему холодней и будто бы равнодушна к присутствию или отсутствию мужа в своей жизни.
А Лида уже привыкла, что его рядом нет, так зачем активизироваться, когда объект рядом появляется, если это все равно ненадолго? Вот сейчас зазвонит телефон и он, провякав:
— Да, мамочка, уже бегу, — скроется с глаз долой.
Она лучше, чем пытаться с ним общаться, шарфик довяжет или серию любимого ситкома досмотрит: всяко полезней для души и настроения будет, чем «супружеское» общение.
Но вот когда супруг в день рождения сына стал собираться к сестре – этого Лидина душа вынести не смогла.
Особенно когда Владимир с самым честным лицом принялся ей внушать, что у сестры проблемы с переездом и ему надо срочно ехать носить коробки, а вот день рождения сына можно отметить и в любой другой день.
Ну а что, действительно, разве важен этот праздник для десятилетнего ребенка?
Лида впервые повысила на мужа голос. Наорала от души и сказала, что сроку ему неделя осознать свои ошибки и придумать, как загладить свою вину.
Честно говоря – эту неделю она давала больше себе на раздумья и финальную моральную подготовку перед тем, как броситься в омут с головой.
Все-таки развод для нее был чем-то тяжелым и сложным, на каком-то уровне подсознания даже неприемлемым.
Будь она чуть более раскованной в таких вопросах – пошла бы аннулировать брак еще после первой брачной ночи, когда все утро Владимир просидел с мамой на телефоне, потому что ей было скучно и так одиноко…
Лиде, сидящей рядом с ним на вокзале, одиноко и скучно, видимо, не должно было быть при фактическом отсутствии мужа рядом.
Но обиду сына Лида мужу не простила. А так как он всю неделю потратил на то, чтобы попытаться объяснить Лиде и Саше, как они неправы, обижаясь на него, то по истечении этого срока женщина с чистой совестью пошла подавать документы на развод. И выставила Владимира из своей добрачной квартиры к его горячо любимой маме.
Следующие восемь лет они практически не видели бывшего мужа и «любящего» отца. Тот платил алименты, но появлялся буквально раз в год на Сашин день рождения и не всегда в тот самый день (видимо, все еще считал нормальным поздравлять «как-нибудь потом, через пару недель»).
Естественно, что мальчик очень быстро от него отвык, перестал ждать и желанием общаться не горел. А вот у любящего отца это желание внезапно проснулось по достижении сыном восемнадцатилетия. И тут же у Владимира нашлась целая куча претензий к бывшей жене.
— Ты могла бы сгладить шероховатости между нами. Объяснить ему, что для человека важны оба родителя, и что, каким бы ни был отец, а его надо любить, а не цедить слова через губу при редких встречах, — попытался разразиться пространной тирадой Владимир при личной встрече возле дома Лиды. Никак подкарауливал ее специально, чтобы высказать все наболевшее…
— Иди ты знаешь, куда? У тебя было восемь лет, чтобы наладить отношения и сгладить шероховатости, да только ты делал все возможное, чтобы только увеличивать пропасть между вами.
Какого черта я должна выполнять твою работу по налаживанию отношений с собственным ребенком? – да, Лида уже была далеко не такой послушной, не уступчивой и заимела за восемь лет дурную привычку отвечать, а то и вовсе посылать собеседника куда подальше. Адаптировалась к реальной жизни, так сказать…
— У меня были другие дела помимо воспитания ребенка и ты это знаешь. У меня еще есть мама и сестра…
— Вот к ним и иди, пусть они тебе и помогают с Сашей отношения налаживать. А меня в покое оставь, — прошмыгнув мимо бывшего мужа в подъезд, Лида демонстративно захлопнула дверь перед его носом. Да, теперь она была способна и на такое.
Пришедший вечером Саша довольно сообщил матери:
— Поздравь, я закрыл гештальт.
— Это какой же?
— Ну, отец меня на день рождения к себе пригласил через неделю. Я и сказал, что у меня уже поход на концерт с Юлькой запланирован. Ну, ты знаешь Юльку, такая, с синими стрелками постоянно ходит у нас в компании.
— А он что?
— Обиделся, что я какую-то Юльку выше родного отца ставлю. Я и сказал, мол, тебя же можно в другой день поздравить, да и отпраздновать это все через две недели, а лучше вообще через месяц, когда я сессию закрою. Оказалось, что в обратную сторону это не работает почему-то, — криво усмехнулся Саша.
— Злопамятный вы однако, молодой человек.
— Ничуть. Просто память хорошая. И злой немного. Там, где надо. Мам, у меня только один вопрос: какого черта ты его до моих десяти лет терпела? Можно же было сразу развестись, уж не пропали бы.
— Д…а была потому что, — отмахнулась Лида. Сейчас все причины, по которым она сохранить брак пыталась, казались глупыми и надуманными.
Но тогда она была не столь здравомыслящей, как сейчас, годы спустя. И повезло, что пренебрежение мужа по отношению к родному сыну заставило ее взяться за ум и пересмотреть свое отношение к их браку.
А то ведь могла до сих пор с Владимиром жить. И с его мамочкой да сестрой, в качестве четвертой лишней в этих замечательных отношениях. Бррр, так себе перспектива. Хорошо, что она все-таки тогда подала на развод.
Предки рекомендовали не плевать в колодец