— Я больше не могу жить с твоей матерью под одной крышей! — выдохнула Алина, швыряя сумку на диван их маленькой спальни.
Дмитрий замер посреди комнаты. В руках он держал планшет с незаконченным проектом, над которым работал последние три часа. За стеной раздавался знакомый стук — его мать, Валентина Петровна, готовила ужин на их общей кухне.
Три месяца назад свекровь переехала к ним «временно». После продажи своей квартиры в другом городе она приехала в Москву, обещая снять жильё через пару недель. Недели превратились в месяцы.
— Алин, давай не будем… — начал было Дмитрий, но жена подняла руку, останавливая его.
— Нет, Дима. Хватит. Сегодня она заявила, что я неправильно глажу твои рубашки. Вчера — что борщ у меня невкусный. Позавчера критиковала, как я мою полы. Я в собственном доме чувствую себя гостьей!
Алина села на край кровати. На её лице читалась усталость — не физическая, а душевная, от постоянного напряжения и необходимости оправдываться за каждый свой шаг.
— Она просто хочет помочь, — слабо возразил Дмитрий, хотя сам понимал, насколько неубедительно это звучит.
— Помочь? — Алина посмотрела на него так, будто видела впервые. — Твоя мать вчера при соседке сказала, что я плохая хозяйка. При чужом человеке! А когда я попросила её не трогать мои вещи в шкафу, она обиделась и целый день со мной не разговаривала. В моём же доме!
За дверью послышались шаги. Валентина Петровна шла по коридору своей уверенной походкой хозяйки. Алина instinctively напряглась.
— Димочка! — раздался голос свекрови. — Ужин готов. Я приготовила твои любимые котлеты. Как в детстве любил.
Дмитрий бросил виноватый взгляд на жену и вышел из комнаты. Алина осталась сидеть на кровати, сжимая в руках край покрывала.
На кухне Валентина Петровна уже накрывала на стол. Она двигалась уверенно, доставая тарелки из шкафчиков, точно зная, где что лежит. За три месяца она изучила эту кухню лучше, чем Алина за два года совместной жизни с Дмитрием.
— Садись, сынок, — свекровь поставила перед ним тарелку с дымящимися котлетами. — А где Алина? Опять дуется?
— Мам, не надо так, — попытался вступиться Дмитрий.
— А как надо? Я же вижу, как она на меня смотрит. Будто я ей мешаю. А я что, на улице должна жить? Родная мать тебе в тягость стала?
Валентина Петровна села напротив сына. В её глазах блеснули слёзы — она прекрасно владела этим оружием.
— Я всю жизнь для тебя жила. Одна тебя растила после того, как отец ушёл. Всё тебе отдавала. А теперь… теперь я лишняя.
— Мам, ну что ты… — Дмитрий чувствовал себя разрываемым на части. — Никто не говорит, что ты лишняя.
— Не говорит, но думает. Я же не слепая. Вижу, как твоя жена морщится, когда я что-то делаю. Ей не нравится, как я готовлю, как убираю, как вообще дышу.
В дверях появилась Алина. Она стояла, прислонившись к косяку, и смотрела на эту сцену усталым взглядом человека, который видел её уже десятки раз.
— Валентина Петровна, никто не говорит, что вы лишняя. Но вы обещали, что это временно. Прошло три месяца.
Свекровь резко повернулась к невестке.
— А что, я вас стесняю? У вас двухкомнатная квартира, места хватает. Или вы хотите, чтобы я снимала какой-нибудь угол за бешеные деньги, пока вы тут… — она многозначительно замолчала.
— Пока мы тут что? — спокойно спросила Алина, хотя внутри у неё всё кипело.
— Да ничего. Просто я думала, что семья — это когда помогают друг другу. А не выгоняют родственников.
Алина глубоко вздохнула. Она прошла к столу и села рядом с мужем.
— Валентина Петровна, давайте говорить прямо. Вы продали свою квартиру три месяца назад. Деньги у вас есть. Что мешает вам снять или купить жильё?
Свекровь поджала губы.
— Деньги… Деньги я отложила. На будущее. Мало ли что. Здоровье уже не то. А если заболею? Кто поможет? У меня кроме Димы никого нет.
— Но вы же здоровы сейчас, — заметила Алина.
— Сейчас здорова, а завтра? Нет, я эти деньги трогать не буду. Это мой страховой фонд.
Алина посмотрела на Дмитрия, ожидая, что он что-то скажет. Но он молчал, ковыряя вилкой котлету.
— То есть вы планируете жить с нами постоянно? — прямо спросила она.
— А что в этом плохого? Я помогаю по хозяйству, готовлю. Димочке полезно домашнюю еду есть, а не твои макароны с сосисками.
Это был удар ниже пояса. Алина работала менеджером в крупной компании, приходила домой поздно и действительно не всегда успевала готовить сложные блюда. Но она никогда не кормила мужа одними макаронами.
— Знаете что, — Алина встала из-за стола. — Я пойду прогуляюсь. Подышу воздухом.
Она вышла из кухни, взяла куртку и покинула квартиру. Дмитрий остался сидеть между матерью и пустым стулом жены.
— Вот видишь? — Валентина Петровна покачала головой. — Обиделась. А я что такого сказала? Правду? Так правда глаза колет.
Дмитрий молчал. Он любил мать, но понимал, что Алина права. Ситуация становилась невыносимой. Но как сказать матери, что ей нужно съехать? Как предать человека, который всю жизнь жил ради него?
Алина вернулась через два часа. Дмитрий сидел в спальне с ноутбуком, пытаясь работать, но мысли разбегались. Она прошла мимо него в ванную, приняла душ и легла спать, не сказав ни слова.
Утром Алина проснулась раньше обычного. Она тихо оделась и вышла на кухню, надеясь выпить кофе в одиночестве. Но Валентина Петровна уже была там.
— Доброе утро, — сухо поздоровалась Алина.
— Утро доброе, — ответила свекровь, не поднимая глаз от сковородки, где шипела яичница. — Димочке готовлю завтрак. Он любит с помидорами.
Алина молча достала кружку и налила себе кофе из кофеварки.
— Знаешь, Алина, — вдруг заговорила Валентина Петровна. — Я понимаю, что тебе со мной тяжело. Но пойми и ты меня. Мне шестьдесят лет. Я всю жизнь работала, сына растила. А теперь осталась одна. Квартиру продала, потому что в том городе делать нечего. Думала, буду поближе к Диме. К внукам будущим.
При слове «внуки» Алина напряглась.
— Кстати, о внуках. Вам уже по тридцать. Не пора ли? Или вы не планируете?
— Валентина Петровна, это наше с Димой дело.
— Наше, наше… А время идёт. Мне бы внуков понянчить, пока силы есть.
Алина поставила кружку на стол с такой силой, что кофе расплескался.
— Хватит! Просто хватит! Вы живёте в нашем доме, критикуете меня на каждом шагу, а теперь ещё и указываете, когда нам детей заводить?
— Я не указываю, я просто…
— Вы указываете! Постоянно! Как готовить, как убирать, как жить! Это наш дом, наша семья!
— Ах, ваша семья? А я, значит, чужая?
В дверях появился заспанный Дмитрий.
— Что за крики с утра?
— Твоя жена мне тут объясняет, что я в вашей семье чужая, — всхлипнула Валентина Петровна.
— Я этого не говорила! — возмутилась Алина. — Я сказала, что это наш дом и…
— Всё, хватит! — неожиданно громко сказал Дмитрий.
Обе женщины замолчали, удивлённые его тоном. Обычно тихий и покладистый, сейчас он выглядел решительным.
— Мам, Алина права. Это наш дом. И ты действительно обещала, что это временно.
Валентина Петровна открыла рот, но сын продолжил:
— Я понимаю, что тебе одиноко. Понимаю, что ты хочешь быть рядом. Но так больше продолжаться не может. Мы все друг друга изводим.
— Димочка, ты что… ты меня выгоняешь?
— Я предлагаю найти решение, которое устроит всех. Мам, у тебя есть деньги от продажи квартиры. Давай вместе поищем тебе жильё поблизости. Будешь приходить в гости, мы будем к тебе. Но жить вместе… это разрушает нашу семью.
Валентина Петровна села на стул. По её щекам текли слёзы — на этот раз настоящие.
— Я всё для тебя делала… Всю жизнь…
— Знаю, мам. И я благодарен. Но я уже взрослый. У меня своя семья. И Алина — моя жена. Я должен думать в первую очередь о ней.
Эти слова дались ему нелегко. Алина смотрела на мужа с удивлением и… гордостью. Впервые за три месяца он встал на её сторону.
— Понятно, — Валентина Петровна вытерла слёзы. — Всё понятно. Нашёл замену матери, теперь старая не нужна.
— Мам, не надо так. Никто тебя не заменяет. Но у каждого должно быть своё пространство.
Следующие две недели прошли в напряжённом молчании. Валентина Петровна демонстративно не разговаривала с невесткой, а с сыном общалась подчёркнуто холодно. Но Дмитрий держался. Каждый вечер он показывал матери объявления о сдающихся квартирах, возил её на просмотры.
Наконец, подходящий вариант был найден — уютная однокомнатная квартира в пятнадцати минутах ходьбы. Валентина Петровна согласилась неохотно, всем своим видом показывая, какую жертву приносит.
В день переезда Алина специально ушла на работу пораньше, чтобы не накалять обстановку. Дмитрий помог матери перевезти вещи, расставить мебель, подключить технику.
— Ну вот, — сказал он, оглядывая обставленную квартиру. — Теперь у тебя есть свой дом. Красиво получилось.
Валентина Петровна села на диван и заплакала.
— Мам, ну что ты…
— Я боюсь, Дима. Боюсь оставаться одна. А если мне плохо станет? Если упаду? Кто поможет?
Дмитрий сел рядом и обнял мать.
— Мам, я же рядом. Пятнадцать минут пешком. Буду приходить, ты будешь к нам. Просто… у каждого будет своё пространство. Это нормально.
— Она меня не любит. Твоя Алина.
— Любит. Просто вы обе сильные женщины. Вам тяжело ужиться вместе. Но это не значит, что вы враги.
Вечером, вернувшись домой, Дмитрий застал Алину на кухне. Она готовила ужин — те самые котлеты, которые так хорошо получались у его матери.
— Переехала? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да. Устроилась хорошо.
Алина повернулась к мужу.
— Дим, я не хотела, чтобы так получилось. Я не против твоей мамы. Просто…
— Знаю. И она не против тебя. Просто вам обеим нужно пространство.
Они поужинали в непривычной тишине. Без комментариев о том, что котлеты суховаты, без рассказов о том, как правильно их готовить. Просто вдвоём.
— Завтра к ней схожу, — вдруг сказала Алина. — Помогу шторы повесить. Она же говорила, что хочет новые.
Дмитрий удивлённо посмотрел на жену.
— Правда?
— Конечно. Она же твоя мама. И… она не плохой человек. Просто мы слишком разные, чтобы жить под одной крышей.
На следующий день Алина действительно пришла к свекрови. Валентина Петровна открыла дверь и застыла на пороге.
— Я принесла шторы, — сказала Алина, показывая свёрток. — Думала, вам понравятся. Светлые, как вы любите.
Валентина Петровна молча отступила, пропуская невестку в квартиру.
Они вместе повесили шторы, переставили пару ваз, обсудили, куда лучше поставить телевизор. Разговаривали осторожно, будто заново знакомились.
— Спасибо, — наконец сказала свекровь. — Шторы красивые.
— Валентина Петровна, — Алина села на диван. — Давайте начнём сначала. Без обид. Я правда хочу, чтобы у нас были хорошие отношения. Просто… на расстоянии.
Свекровь усмехнулась.
— На расстоянии… Знаешь, может, ты и права. Я привыкла, что Дима всегда был мой. Только мой. А тут появилась ты. Трудно было принять.
— Я понимаю. И я не хочу его забирать. Он ваш сын, всегда им будет. Но он и мой муж. И нам нужно научиться это… делить.
Валентина Петровна кивнула.
— Наверное. Хотя это странно звучит — делить человека.
— Не делить. Просто… любить по-разному. Вы — как мать. Я — как жена.
Они помолчали. Потом Валентина Петровна встала.
— Чай будешь? У меня есть пирог. Сама пекла.
— Буду, — улыбнулась Алина.
Прошёл месяц. Валентина Петровна обустроилась в новой квартире, завела знакомства с соседками, записалась в клуб скандинавской ходьбы. Два раза в неделю она приходила к сыну на ужин, а по воскресеньям они навещали её.
Отношения с Алиной постепенно налаживались. Они научились соблюдать дистанцию, не вмешиваться в дела друг друга, но при этом оставаться семьёй.
Однажды вечером, когда Валентина Петровна пришла на ужин, Алина встретила её необычно радостная.
— Что-то случилось? — спросила свекровь.
Алина переглянулась с Дмитрием.
— Валентина Петровна, мы хотели вам сказать… Вы станете бабушкой.
Свекровь замерла с пакетом в руках.
— Правда? Вы не шутите?
— Не шутим, мам, — подтвердил Дмитрий. — Второй месяц уже.
Валентина Петровна поставила пакет на пол и обняла невестку. Впервые за всё время их знакомства — искренне, тепло.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, доченька.
Алина обняла её в ответ. Может, они никогда не станут лучшими подругами. Может, всегда будут моменты напряжения и недопонимания. Но они семья. И они научились уважать границы друг друга.
— Только чур, — сказала Алина, отстраняясь. — Вы не переезжаете обратно, когда родится малыш.
Валентина Петровна рассмеялась.
— Не волнуйся. Я буду приходящей бабушкой. Но уж готовить для внука буду я. Никаких баночек из магазина!
— Договорились, — улыбнулась Алина.
Они сели ужинать. Обычный семейный ужин, где каждый знал своё место и уважал место другого. Дмитрий смотрел на мать и жену, мирно обсуждающих будущего малыша, и думал, что иногда для счастья нужно просто правильно расставить границы.
А за окном шёл снег, укрывая город белым покрывалом, и в этой квартире, наконец, воцарился мир. Не идеальный, не без шероховатостей, но настоящий. Потому что семья — это не только любовь, но и уважение. И умение дать друг другу пространство для этой любви.
Брат, я у тебя поживу, — заявила золовка