— Это же мой дом, я имею право знать, кто тут живёт! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину квартиры, когда Марина только открыла глаза.
Часы показывали половину седьмого утра. В спальне было ещё темно, только из-под двери пробивалась полоска света из коридора. Рядом зашевелился Павел, её муж, но глаза не открыл, притворяясь спящим. Марина знала эту его манеру — избегать конфликтов, делая вид, что ничего не происходит.
Свекровь, Галина Петровна, вошла в их квартиру своим ключом. Третий раз за неделю. Без звонка, без предупреждения. Просто пришла и вошла, как к себе домой.
Марина натянула халат и вышла в коридор. Галина Петровна стояла у входной двери, разглядывая новый коврик.
— Доброе утро, Галина Петровна, — сдержанно поздоровалась невестка.
— А что это за безвкусица? — свекровь ткнула носком туфли в коврик с надписью «Welcome». — Где тот, что я подарила? Ручная работа, между прочим, из натуральной шерсти!
Тот коврик, о котором шла речь, был похож на вылинявшую половую тряпку и пах овчиной. Марина спрятала его в кладовку ещё месяц назад.
— Он на балконе проветривается, — соврала она, просто чтобы избежать утреннего скандала.
— На балконе! В такую погоду! Ты хочешь, чтобы он испортился? — возмутилась свекровь и прошла вглубь квартиры, не снимая уличной обуви.
Марина проследила взглядом грязные следы на только что вымытом полу. Вчера она до полуночи наводила порядок после работы. И вот результат — свекровь топчется по чистому паркету в тех же ботинках, в которых шла по улице.
— Галина Петровна, может, тапочки наденете? — осторожно предложила невестка.
— Я ненадолго, — отмахнулась та и направилась прямиком на кухню.
Там она открыла холодильник и начала инспекцию. Доставала контейнеры, открывала, нюхала, морщилась.
— Опять эти ваши полуфабрикаты! Где нормальная еда? Где борщ? Где котлеты? Чем ты моего сына кормишь?
Марина глубоко вздохнула. Она работала менеджером в крупной компании, уходила из дома в восемь утра и возвращалась в девять вечера. Времени на борщи и котлеты просто не было.
— Мы оба работаем, Галина Петровна. Готовим по выходным.
— По выходным! — передразнила свекровь. — А есть человек должен каждый день! Нормальную, домашнюю еду! Я вот в твои годы и работала, и готовила, и дом содержала в идеальном порядке!
Она открыла морозилку и обнаружила там пакеты с пельменями.
— Магазинные пельмени! Кошмар! В них же одна соя! Мой Павлик такое есть не должен!
«Твой Павлик», — мысленно передразнила Марина. Этому Павлику было тридцать пять лет, но для матери он навсегда остался маленьким мальчиком, которого нужно оберегать от всех невзгод, особенно от собственной жены.
В дверях кухни появился сам Павел, взъерошенный, в пижаме.
— Мам, ты чего так рано?
— А что, к родному сыну теперь и прийти нельзя? — обиженно спросила Галина Петровна. — Я вообще-то за вас переживаю! Посмотри, чем тебя кормят! Пельмени из пакета!
Павел зевнул и почесал затылок.
— Мам, ну нормальные пельмени. Мы их сами выбирали, там хороший состав.
— Да что ты понимаешь в составе! — всплеснула руками свекровь. — Тебя обманывают, а ты и рад! Вот я тебе настоящих пельменей налеплю! Как в детстве, помнишь? С говядиной и свининой, сочные такие!
Она уже планировала кулинарную интервенцию, когда Марина не выдержала.
— Галина Петровна, мы справляемся. Правда. Нам не нужна помощь с готовкой.
Свекровь обернулась к ней, и в её глазах полыхнуло негодование.
— Не нужна помощь? Это я-то вам не нужна? Я, которая вырастила и воспитала этого человека? Которая лучше всех знает, что ему нужно?
Атмосфера накалилась. Марина чувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Три года она терпела эти визиты, эти проверки, эти постоянные замечания. Три года улыбалась и кивала, надеясь, что со временем всё наладится. Но становилось только хуже.
— Знаешь что, — продолжила Галина Петровна, обращаясь уже к сыну, — я вообще думаю переехать к вам. Мне одной тяжело, да и вам помощь нужна. Видишь же, твоя жена не справляется с хозяйством.
Марина застыла. Переехать? Жить с ними? Это был её самый страшный кошмар, который вдруг грозил стать реальностью.
— Мам, у нас только две комнаты, — неуверенно начал Павел.
— Ну и что? Мне много не надо. Поставите раскладушку в гостиной. Или вы можете перебраться в гостиную, а я займу спальню. Мне же по возрасту положена отдельная комната.
Она говорила об этом так буднично, словно вопрос был уже решён. Марина посмотрела на мужа, ожидая, что он возразит, скажет твёрдое «нет». Но Павел молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Паша, — тихо позвала его Марина.
Он поднял на неё глаза, и она прочитала в них привычную нерешительность. Он не мог сказать «нет» матери. Никогда не мог.
— Я подумаю, мам, — пробормотал он.
— Что тут думать? — возмутилась Галина Петровна. — Я твоя мать! Единственный родной человек! А ты будешь думать, пустить меня к себе или нет?
Она всхлипнула, доставая из кармана платок. Это был её коронный номер — слёзы. Марина видела это представление десятки раз. Стоило Павлу хоть в чём-то возразить матери, как она тут же становилась несчастной, брошенной старушкой.
— Я всю жизнь для тебя жила! — причитала свекровь. — Отказывала себе во всём! А теперь, когда мне нужна помощь, ты думать будешь! Вот она тебе наговорила, да? — она ткнула пальцем в сторону Марины. — Настроила тебя против родной матери!
— Никто никого не настраивал, — попыталась вмешаться невестка, но Галина Петровна её словно не слышала.
— Я же вижу, как она на меня смотрит! Как будто я враг какой-то! А я ведь только добра желаю! Хочу помочь, о вас забочусь!
Павел растерянно переводил взгляд с матери на жену. Марина видела, как он мучается, разрываясь между ними. Но больше всего её злило то, что этот выбор вообще стоял. Почему он должен выбирать? Почему не может просто поддержать свою семью?
— Галина Петровна, — Марина попыталась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Давайте обсудим это позже. Нам на работу скоро.
— На работу! Всё у вас работа! А о семье подумать? О том, что мать одна мается?
Свекровь вытерла глаза платком и направилась к выходу.
— Ладно, не нужна я вам. Понятно. Буду доживать свой век в одиночестве.
Она демонстративно медленно одевалась в прихожей, ожидая, что сын бросится её удерживать. Павел сделал шаг к ней, но Марина удержала его за руку.
— Мам, не обижайся, — пробормотал он. — Мы правда подумаем.
— Думайте, думайте, — махнула рукой Галина Петровна и вышла, громко хлопнув дверью.
В квартире повисла тишина. Марина отпустила руку мужа и пошла в спальню одеваться. Павел последовал за ней.
— Марин, ну что ты так? Она же старается, как умеет.
— Старается? — невестка резко обернулась. — Она врывается к нам в квартиру когда захочет! Критикует всё, что я делаю! А теперь ещё и жить к нам собралась!
— Ну она же одна…
— И что? Это наша проблема? У неё своя квартира есть, пенсия хорошая, здоровье нормальное. Она просто хочет контролировать тебя!
Павел сел на кровать, обхватив голову руками.
— Она моя мать, Марин. Я не могу просто взять и отказать ей.
— А я твоя жена! — голос Марины дрогнул. — Или это ничего не значит?
Она быстро оделась и схватила сумку.
— Куда ты?
— На работу. Хотя бы там меня никто не критикует за каждый шаг.
Весь день Марина не могла сосредоточиться на работе. Мысли возвращались к утреннему разговору. Она понимала, что так больше продолжаться не может. Либо Павел наконец поставит границы с матерью, либо их брак развалится.
Вечером она специально задержалась в офисе, не желая возвращаться домой. Когда наконец пришла, в квартире пахло едой. На кухне суетилась Галина Петровна, а Павел сидел за столом.
— О, невестка пришла! — свекровь даже не обернулась. — Как раз к ужину. Я тут нормальной еды наготовила, не то что ваши пельмени.
Марина молча прошла в спальню. Она слышала, как свекровь что-то говорит сыну, тот отвечает. Обычная картина — мать и сын ужинают, а жена где-то на периферии.
Через полчаса в спальню заглянул Павел.
— Ты есть будешь? Мама борщ сварила, котлеты сделала.
— Не хочу.
— Марин, ну не дуйся. Она правда старается.
Марина села на кровати и посмотрела на мужа.
— Паш, нам нужно серьёзно поговорить. Либо твоя мать перестаёт вмешиваться в нашу жизнь, либо я уезжаю к родителям.
Павел побледнел.
— Ты о чём? Какие родители?
— Я больше так не могу. Три года я терплю её выходки. Она критикует всё — как я готовлю, как убираю, как одеваюсь, даже как дышу! А ты всегда на её стороне!
— Я не на её стороне…
— Нет? А почему тогда ни разу не заступился за меня? Почему позволяешь ей говорить обо мне как о прислуге?
Из кухни донёсся голос Галины Петровны:
— Павлик, иди доедай! Остынет же!
— Иди, — устало сказала Марина. — Мамочка зовёт.
Павел постоял в дверях, потом вышел. Марина слышала, как он ест, как мать рассказывает ему что-то про соседей. Обычный семейный ужин. Только семья тут была не та.
На следующее утро Марина проснулась с твёрдым решением. Она дождалась, пока Павел уйдёт на работу, и начала собирать вещи. Не все, только самое необходимое. Платья, косметику, документы.
Она как раз закрывала чемодан, когда услышала, как в замке повернулся ключ. Конечно, Галина Петровна. Кто же ещё.
Свекровь вошла в спальню и замерла, увидев чемодан.
— Это что такое?
— Уезжаю к родителям, — спокойно ответила Марина.
— Как это уезжаешь? А Павел?
— Павел сделал свой выбор. Он выбрал вас.
Галина Петровна опустилась на стул. Впервые Марина видела её растерянной.
— Но… но ты не можешь просто взять и уехать!
— Могу и уеду. Я устала быть третьей лишней в собственной семье.
— Третьей лишней? — возмутилась свекровь. — Да я же помогаю!
— Нет, — Марина покачала головой. — Вы разрушаете наш брак. Вы относитесь к Павлу как к маленькому ребёнку, а ко мне как к прислуге. Вы врываетесь в нашу жизнь, когда захотите, критикуете всё подряд. И самое главное — вы не даёте нам жить своей жизнью.
Галина Петровна молчала. Марина подняла чемодан и направилась к двери.
— Подожди! — свекровь вскочила. — Я… я поговорю с Павлом. Скажу, чтобы он тебя удержал.
— Не надо. Если он сам не понимает, что теряет жену, то ваши слова ничего не изменят.
Марина вышла из квартиры, оставив ключи на тумбочке в прихожей. На улице она достала телефон и отправила мужу сообщение: «Я у родителей. Когда будешь готов выбрать семью, а не маму, позвони».
Потом выключила телефон и села в такси.
Родители встретили её без лишних вопросов. Мама обняла, отец занёс чемодан в её старую комнату. Они знали о проблемах дочери со свекровью, не раз советовали поговорить с Павлом. Но Марина всё надеялась, что он сам поймёт.
Первый день прошёл спокойно. Марина отдыхала, помогала маме по дому, вечером они все вместе ужинали. Никто не критиковал еду, не проверял холодильник, не давал непрошеных советов.
На второй день вечером раздался звонок в дверь. Отец открыл. На пороге стоял Павел — бледный, с красными глазами.
— Можно мне поговорить с Мариной?
Отец посмотрел на дочь. Та кивнула.
Они вышли во двор, сели на лавочку. Павел молчал, не зная, с чего начать.
— Мама уехала к сестре в другой город, — наконец сказал он.
— И что?
— Она… она сказала, что не хочет разрушать мой брак. Что если я потеряю тебя из-за неё, то никогда её не прощу.
Марина удивлённо посмотрела на мужа. Она не ожидала такого от Галины Петровны.
— Она ключи оставила. Сказала, что больше не будет приходить без приглашения. И вообще… будет приходить редко.
— Почему она передумала?
Павел усмехнулся.
— Знаешь, что она мне сказала? Что когда ты ушла, она поняла — я выгляжу несчастным. По-настоящему несчастным. И что если она действительно любит меня, то должна дать мне жить своей жизнью.
Они сидели молча. Вокруг темнело, зажигались фонари.
— Марин, прости меня, — тихо сказал Павел. — Я был трусом. Боялся обидеть мать, а в итоге обижал тебя. Ты права — я должен был давно поставить границы.
— И что теперь?
— Теперь я понимаю, что моя семья — это ты. И если мне придётся выбирать, я выбираю тебя. Всегда буду выбирать тебя.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Не от обиды, а от облегчения.
— Мама сказала ещё кое-что, — добавил Павел. — Что я счастливчик. Что не каждому мужчине везёт найти женщину, которая готова бороться за семью. И что если я тебя потеряю, то второй такой не найду.
— Твоя мама это сказала? — не поверила Марина.
— Представь себе. Видимо, твой уход стал для неё холодным душем. Она поняла, что перегнула палку.
Павел взял её руку.
— Вернёшься домой?
Марина подумала. Дом. Их дом. Без непрошеных утренних визитов, без критики, без контроля.
— Вернусь. Но у нас будут правила. Никаких ключей у твоей мамы. Визиты только по приглашению. И если она начнёт опять критиковать, ты встанешь на мою сторону.
— Обещаю, — кивнул Павел. — Я понял главное — мы с тобой одна команда. И никто, даже мама, не должен вставать между нами.
Они обнялись. Где-то вдалеке послышался гудок поезда, напоминая, что жизнь продолжается, движется вперёд.
Через неделю Галина Петровна позвонила. Голос у неё был непривычно тихий, даже робкий.
— Марина? Это я. Можно мне приехать в гости? В воскресенье, к обеду?
— Конечно, Галина Петровна. Приезжайте.
— Что-нибудь принести?
— Ничего не нужно. Просто приезжайте.
В воскресенье свекровь пришла с небольшим тортом. Позвонила в дверь, дождалась, пока откроют. Сняла обувь, надела принесённые с собой тапочки.
За обедом она ни разу не критиковала еду, хотя Марина специально сделала те самые магазинные пельмени. Наоборот, похвалила, что вкусно.
После обеда, когда пили чай, Галина Петровна вдруг сказала:
— Знаешь, Марина, я многое поняла за эту неделю. Я думала, что забочусь о Павле, а на самом деле душила его своей заботой. И тебя обижала. Прости меня.
Это было так неожиданно, что Марина не сразу нашлась с ответом.
— Я не идеальная невестка, — наконец сказала она. — Я правда не умею готовить так, как вы. И порядок навожу не всегда.
— Зато ты любишь моего сына, — улыбнулась Галина Петровна. — И он счастлив с тобой. А это главное.
Они выпили чай, поговорили о всякой ерунде — о погоде, о новом сериале, о соседях. Обычный разговор родственников, без подтекста и упрёков.
Когда свекровь уходила, она обняла невестку.
— Спасибо, что вернулась. Я бы себе не простила, если бы из-за меня Павел остался один.
Марина проводила её до двери. Когда за Галиной Петровной закрылась дверь, Павел обнял жену.
— Видишь, всё наладилось.
— Да, — согласилась Марина. — Но знаешь, что самое важное? Что ты наконец встал на мою сторону. Что выбрал нашу семью.
— Я всегда буду выбирать нашу семью, — пообещал Павел. — Тебя и наших будущих детей.
— Детей? — переспросила Марина с улыбкой.
— Конечно. Мама права в одном — квартира у нас маленькая. Надо думать о расширении. Но это уже наше с тобой решение. Только наше.
Они стояли в прихожей своей квартиры, в своём доме, где теперь были только они — муж и жена, семья. Настоящая семья, где есть границы, уважение и любовь.
А Галина Петровна шла по улице и думала о том, что, возможно, отпустить — это тоже проявление любви. Отпустить сына в его взрослую жизнь, дать ему возможность быть счастливым по-своему. И, как ни странно, от этой мысли на душе стало легче. Будто тяжёлый груз ответственности за чужую жизнь наконец свалился с плеч.
Она достала телефон и позвонила подруге.
— Алло, Вера? Это я. Слушай, а та дача, про которую ты говорила, ещё продаётся? Я тут подумала, может, и правда пора заняться собой, а не контролировать детей…
Только один вопрос всегда стоит ребром — квартирный