Рука Марины дрожала, когда она держала телефон у уха, а голос свекрови звучал сладко-приторно, как всегда, когда Раиса Петровна что-то задумывала.
— Мариночка, милая, мне срочно нужна твоя помощь. Прямо сегодня. Это вопрос жизни и смерти!
Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. За пять лет замужества она выучила этот тон наизусть. Раиса Петровна никогда не просила — она требовала, облекая свои требования в форму просьб о помощи.
— Что случилось? — спросила Марина, стараясь сохранять спокойствие.
— Приезжай, расскажу. По телефону не могу. Андрюша на работе?
— Да, он в командировке до завтра.
— Отлично! То есть, я имею в виду, хорошо, что ты свободна. Жду через час.
Гудки. Марина посмотрела на экран погасшего телефона. В груди поселилось тревожное предчувствие. Последний раз, когда свекровь так срочно вызывала её, закончилось тем, что Марина отдала ей пятьдесят тысяч на «срочную операцию подруге», которая потом чудесным образом выздоровела без всякого медицинского вмешательства.
Квартира свекрови встретила её запахом валерьянки и нафталина. Раиса Петровна восседала в своём любимом кресле у окна, обложенная бумагами. На журнальном столике стояла початая бутылка коньяка и две рюмки — плохой знак.
— Садись, — свекровь кивнула на диван напротив. — Наливай себе, разговор будет серьёзный.
Марина села, но от коньяка отказалась. Ей нужна была ясная голова.
— Мариночка, — начала Раиса Петровна, и в её голосе появились трагические нотки. — Я попала в ужасную ситуацию. Помнишь Галину Васильевну, мою подругу по санаторию?
Марина кивнула. Мифическая Галина Васильевна всплывала в разговорах свекрови с завидной регулярностью, особенно когда нужны были деньги.
— Так вот, я по глупости своей подписала за неё поручительство по кредиту. Она клялась, что это формальность, что деньги ей на неделю нужны для бизнеса. А она, представляешь, сбежала! Исчезла! И теперь банк требует с меня двести тысяч!
Раиса Петровна всхлипнула, промокнула сухие глаза платком.
— Если я не верну до конца недели, они опишут квартиру! Мариночка, родная, ты же не дашь мне остаться на улице?
Марина молчала. В голове проносились цифры их семейного бюджета. Двести тысяч — это были их сбережения на первоначальный взнос за собственную квартиру. Три года они с Андреем откладывали каждый рубль.
— У нас нет таких денег, — тихо сказала она.
— Как нет?! — возмутилась свекровь. — Андрюша мне говорил, что вы копите на квартиру! Неужели жильё важнее жизни родной матери?
— Это не просто деньги. Это наше будущее.
Лицо Раисы Петровны мгновенно изменилось. Слащавая маска упала, обнажив холодный, расчётливый взгляд.
— Твоё будущее? А кто Андрюшу растил? Кто ночами не спал, когда он болел? Я всю жизнь на него положила, а теперь, когда мне помощь нужна, вы отворачиваетесь?
— Мы не отворачиваемся, но…
— Никаких «но»! — отрезала свекровь. — Я знаю, деньги у вас есть. И знаю, что хранятся они на твоём счету. Думаешь, я не в курсе, что ты моего сына под каблук загнала? Все деньги себе забрала?
Марина вспыхнула. Деньги лежали на её счету по простой причине — у неё была более выгодная процентная ставка по вкладу.
— Это наши общие сбережения.
— Общие? — Раиса Петровна язвительно улыбнулась. — Тогда почему ты единолично решаешь, помогать мне или нет? Может, подождём Андрюшу, спросим его мнение?
Это была ловушка, и Марина это понимала. Андрей никогда не мог отказать матери. Раиса Петровна это знала и пользовалась безотказностью сына при каждом удобном случае.
— Я подумаю, — сказала Марина, поднимаясь.
— Думай быстрее. У меня три дня.
Дома Марина металась по квартире, как зверь в клетке. Она знала — стоит только рассказать Андрею, и он тут же отдаст все деньги матери. Он не станет проверять историю про Галину Васильевну, не спросит документы из банка. Мама сказала — значит, так и есть.
Телефон зазвонил. Андрей.
— Привет, милая. Как дела?
— Нормально, — соврала Марина.
— Мама звонила?
Сердце ухнуло вниз.
— Да, я заезжала к ней.
— И что она хотела?
Марина замерла. Если Раиса Петровна ещё не успела рассказать ему свою версию, у неё был шанс.
— Просила помочь с уборкой. Я помогла.
— Молодец. Слушай, я тут подумал. Может, снимем со счёта тысяч пятьдесят? Хочу маме стиральную машину новую купить, её совсем барахлит.
Марина закрыла глаза. Началось.
— Андрей, у твоей мамы нормальная машинка. Мы полгода назад мастера вызывали.
— Ну, значит, опять сломалась. Не будем же мы её без стиральной машины оставлять?
— Хорошо, обсудим, когда вернёшься.
Положив трубку, Марина приняла решение. Если она не действует сейчас, через день их сбережения растают, как снег весной. Она открыла банковское приложение и перевела все деньги на новый депозит с условием — снять можно только при личном присутствии обоих супругов.
Следующий день прошёл в тревожном ожидании. Раиса Петровна названивала каждые два часа, но Марина не брала трубку. Вечером вернулся Андрей. Он был хмурый и молчаливый. Марина поняла — свекровь уже обработала его по телефону.
— Мама сказала, она просила у тебя помощи, а ты отказала, — начал он без предисловий.
— Она просила двести тысяч. Все наши сбережения.
— Ей грозит потеря квартиры!
— Андрей, ты веришь в эту историю? Про подругу, про кредит?
Он нахмурился ещё сильнее.
— Ты обвиняешь мою мать во лжи?
— Я прошу тебя подумать логически. Где документы? Где повестки из банка? Почему мы узнаём об этом только сейчас, когда остаётся три дня?
— Потому что она надеялась решить всё сама! Она не хотела нас беспокоить!
Марина вздохнула. Бесполезно.
— Деньги на депозите. Снять можем только вместе.
Андрей побагровел.
— Ты… ты заблокировала наши деньги?!
— Наши деньги в безопасности. Если твоей маме действительно грозит беда, мы поможем. Но сначала я хочу увидеть документы.
— Ты не доверяешь моей матери!
— Я не доверяю Галине Васильевне, которую никто никогда не видел.
Андрей молча ушёл в спальню, хлопнув дверью. Марина осталась на кухне. Война была объявлена.
Утро началось с визита свекрови. Раиса Петровна явилась без предупреждения, с трагическим лицом и пухлой папкой бумаг.
— Вот! — она бросила папку на стол перед Мариной. — Вот твои доказательства! Довольна?
Марина открыла папку. Внутри были какие-то ксерокопии, распечатки с печатями. На первый взгляд всё выглядело убедительно. Но Марина работала бухгалтером и знала, как должны выглядеть настоящие банковские документы.
— Это копии, — сказала она спокойно. — Где оригиналы?
— В банке, естественно!
— Тогда поехали в банк вместе. Поговорим с менеджером.
Раиса Петровна поджала губы.
— Некогда мне по банкам ездить! Андрюша, скажи своей жене, чтобы прекратила этот цирк!
Андрей стоял в дверях, разрываясь между матерью и женой.
— Марина, может, хватит? Отдай деньги.
— Поехали все вместе в банк. Если всё подтвердится, мы сразу снимем деньги и решим проблему.
— Я не поеду! — взвизгнула свекровь. — Это унизительно! Родной сын мне не верит!
Она театрально схватилась за сердце. Андрей кинулся к ней.
— Мама, тебе плохо?
— Таблетки… в сумочке…
Марина молча смотрела на этот спектакль. Она видела, как Раиса Петровна украдкой наблюдает за ней одним глазом, проверяя эффект своей игры.
— Я вызову скорую, — сказала Марина, доставая телефон.
Свекровь мгновенно ожила.
— Не надо! Мне уже лучше. Просто… просто я не ожидала такого отношения.
Она встала, опираясь на руку сына.
— Андрюша, я уезжаю к сестре в деревню. Когда банк заберёт квартиру, мне больше негде будет жить. По крайней мере, последние дни проведу спокойно, без унижений.
Она величественно удалилась. Андрей проводил её до двери и вернулся взбешённый.
— Доволен? Ты довела мою мать до сердечного приступа!
— У твоей матери не было никакого приступа. Это манипуляция.
— Да что ты понимаешь! Она моя мать! Она никогда не станет меня обманывать!
Марина встала и посмотрела ему прямо в глаза.
— Хорошо. Давай сделаем так. Я найду эту Галину Васильевну. Если она существует, если история подтвердится — мы отдаём все деньги. Если нет — твоя мать извиняется и больше никогда не просит у нас денег. Согласен?
Андрей колебался.
— Как ты её найдёшь?
— У меня есть знакомая в налоговой. Если человек брал кредит, следы останутся.
Два дня Марина потратила на поиски. Её подруга Лена, работавшая в налоговой инспекции, помогла пробить информацию. Результат был ожидаемый — никакой Галины Васильевны с указанными данными не существовало.
Но самое интересное обнаружилось случайно. Лена прислала скриншот из социальной сети — Раиса Петровна две недели назад хвасталась перед подругами покупкой дорогой шубы. На фото свекровь позировала в норковом манто, которое стоило как раз около двухсот тысяч.
Марина показала всё Андрею. Он долго смотрел на экран телефона, и с каждой секундой его лицо становилось всё мрачнее.
— Может, это старое фото, — попытался он найти оправдание.
— Дата публикации — две недели назад. И смотри, на заднем плане ремонт в соседнем доме. Они начали его месяц назад.
Андрей сел на диван и закрыл лицо руками.
— Она соврала. Моя мать мне соврала.
Марина села рядом, но не стала его утешать. Он должен был пройти через это сам.
— Знаешь, что самое ужасное? — глухо сказал он. — Если бы ты не заблокировала деньги, я бы их отдал. Без вопросов. И мы бы остались ни с чем.
— Она твоя мать. Ты любишь её.
— Любил. Теперь не знаю. Как можно любить человека, который готов разрушить жизнь собственного сына ради шубы?
Вечером позвонила Раиса Петровна. Голос её был бодрый и совершенно не похожий на голос человека, теряющего квартиру.
— Андрюша, сыночек! Как вы там?
— Нормально, мама. Как твоя проблема с банком?
— Ой, представляешь, всё решилось! Галина нашлась, деньги вернула. Я же говорила, что она не могла меня подставить!
Андрей включил громкую связь и посмотрел на Марину.
— Мама, а откуда у тебя новая шуба?
Молчание.
— Какая шуба, сынок?
— Норковая. Ты две недели назад фотографию выкладывала.
— Это… это подарок. От поклонника.
— Мама, прекрати. Марина всё выяснила. Никакой Галины Васильевны не существует.
Тишина была долгой. Потом Раиса Петровна заговорила, и в её голосе уже не было ни сладости, ни трагизма. Только холодная злость.
— Это всё твоя жёнушка! Настраивает тебя против родной матери! Она тебя не любит, ей только твои деньги нужны!
— Мама, это ты только что пыталась забрать наши деньги обманом.
— Я твоя мать! Я имею право! Я тебя вырастила!
— И это даёт тебе право врать мне?
Раиса Петровна бросила трубку.
Следующие недели прошли в тишине. Свекровь не звонила, Андрей не решался позвонить сам. Марина не вмешивалась — это были его отношения с матерью, он должен был разобраться сам.
Потом Раиса Петровна появилась снова. Пришла без предупреждения, с покрасневшими глазами и дрожащими руками. Но на этот раз это была не игра.
— Андрюша, — она говорила тихо, не глядя на Марину. — Прости меня. Я… я не знаю, что на меня нашло. Наверное, старость. Увидела эту шубу и… потеряла голову.
Она достала из сумки конверт.
— Вот. Я продала её. Тут сто пятьдесят тысяч. Остальное потеряла на перепродаже.
Андрей взял конверт, но тут же положил его на стол.
— Мама, дело не в деньгах. Дело в том, что ты мне соврала. Использовала мою любовь.
— Я знаю, — Раиса Петровна подняла глаза, полные слёз. Настоящих на этот раз. — Я думала, что имею право. Что раз я тебя родила, ты мне должен. Но Марина… — она повернулась к невестке, — Марина оказалась умнее. И честнее. Прости меня, девочка. Ты защищала свою семью, а я пыталась её разрушить.
Марина молчала. Извинения были неожиданными, и она не знала, как реагировать.
— Я не прошу вернуть прежние отношения, — продолжала свекровь. — Я знаю, что разрушила доверие. Но может быть… может быть, когда-нибудь вы сможете меня простить.
Она встала и пошла к двери. У порога обернулась.
— И знаешь, Марина. Андрею повезло с женой. Я бы на твоём месте просто отдала деньги, чтобы избежать скандала. А ты боролась. За него, за вашу семью. Спасибо тебе за это.
Дверь закрылась. Андрей и Марина остались вдвоём. На столе лежал конверт с деньгами — не все их сбережения, но знак того, что люди могут меняться.
— Что будем делать? — спросил Андрей.
— Жить дальше, — ответила Марина. — И копить на квартиру. Только теперь на депозите для двоих.
Андрей обнял её.
— Прости меня. За то, что не верил. За то, что всегда становился на сторону матери.
— Она твоя мама. Это естественно.
— Но ты моя жена. Моя семья. И я должен был защищать тебя, а не её.
Они сидели обнявшись, а за окном темнело. Конверт с деньгами так и остался на столе — напоминание о том, что даже самые крепкие семейные узы можно разрушить ложью и восстановить правдой.
Через месяц Раиса Петровна снова позвонила. Голос был неуверенный.
— Андрюша, я тут подумала… Может, вы на ужин придёте? Я пирог испекла, твой любимый, с капустой.
Андрей посмотрел на Марину. Она кивнула.
— Хорошо, мам. Придём.
— И Мариночку возьми. Обязательно.
После ужина, когда они возвращались домой, Марина спросила:
— Думаешь, она изменилась?
— Не знаю. Но она пытается. И это уже что-то.
Они шли по вечерней улице, и впервые за долгое время Марина чувствовала, что их семья стала крепче. Испытание ложью и манипуляциями они прошли. И вышли из него не сломленными, а закалёнными.
Деньги на новую квартиру они накопили через год. Раиса Петровна больше никогда не просила денег. Она приходила в гости, нянчилась с внуком, когда он родился, и старательно не вмешивалась в их семейную жизнь.
А тот конверт с частью возвращённых денег они так и не потратили. Он лежал в сейфе — напоминание о том, что правда всегда дороже денег, а доверие, однажды потерянное, возвращается очень медленно и не полностью. Но возвращается, если люди действительно хотят измениться.
Знать свое место