Мама лишняя

— То есть как это, «выгнал»?

— Да вот так, сыночек. Взял – и выгнал. Десять лет его обихаживала, кормила-поила, штаны ему стирала и рубашки наглаживала, а он взял – и после десяти лет в браке сказал, что больше со мной семьи и любви не хочет.

— И… что дальше?

— А ничего, сынок. Квартира его добрачная, сам знаешь, в свою я Веру пустила, ей с двумя-то детьми съемную квартиру точно не потянуть.

Вот что за мужики пошли, сплошные … Муж взял ее и бросил с маленькими на руках, что меня, благо еще, что детей не нажили, а то бы с ними скитаться по съемным углам пришлось.

Я-то к тебе сразу приехала, сам понимаешь – у Веры там и места нет даже для раскладушки, и так в однушке втроем, куда уж там я. А у тебя как раз комната свободная…

Или тоже скажешь, что мать тебе лишняя?

— Нет, конечно, что ты? Проходи, давай покажу, куда вещи сложить можно…

Только, мам, сразу говорю, у меня тут холостяцкая берлога, приятели приходят, бывает, что и девушки, так что, сама понимаешь, обстановка будет не тихая да уединенная.

Я, конечно, постараюсь потише, если вдруг что, но…

— Ой, ну не учи ученую. В коммуналках я по молодости не жила, что ли?

Да и мне ненадолго, уж за пару месяцев найду подходящее жилье. Лет пять назад вообще ипотеку взяла бы, да только сейчас ставки такие, что можно и не мечтать с моей зарплатой.

Да и зачем, если у меня квартира-то, по факту, есть.

Михаил кивнул. Да, с этими квартирами у них нарисовалась забавная ситуация.

Сестру три года назад выгнал из дома муж. Наигрался в семью, ну и осталась молодая женщина с двумя детьми на руках и с копейками алиментов.

Благо, что мозги у Веры были и она додумалась еще по тем, адекватным процентным ставкам, взять в ипотеку однушку в строящемся доме.

Ипотека была от застройщика, в роли первого взноса пошел материнский капитал и вполне хватало Вере гасить в срок все взносы, но только при условии, что ей будет, где жить.

Платить за съем и строящуюся квартиру она одновременно не потянула бы. Как и не смогла бы взять в ипотеку уже готовое жилье.

Можно было бы, конечно, брать квартиру в старом фонде, но там не все продавцы согласны были ждать, пока банк согласует ипотеку – на самые дешевые варианты очень быстро находились покупатели за наличные и «вот прямо сейчас», так что у Веры со вторичным рынком дела тоже не задались.

Вот и решила тогда их мать, Елизавета Вячеславовна, что Вера те пять лет, что будет строиться ее квартира, поживет вместе с детьми на ее территории.

Ведь женщина после того, как вышла замуж, перебралась к супругу, а свою квартиру сдавала, так как все равно там никто не жил: Вера вроде бы как была достаточно благополучно замужем.

Кто же знал, что муж такой фортель выкинет, а Миша еще до вступления матери во второй брак покинул родительский дом и обзавелся своим собственным.

Елизавета Вячеславовна, помнится, даже перепугалась тогда, что сын чем-то незаконным занимается.

Успокоилась только, когда зарплатную ведомость увидела и убедилась, что айтишникам действительно очень хорошо платят при условии, что человек найдет подходящее место и действительно разбирается в своей сфере деятельности.

И кто же знал, что ее собственный муж так решит с ней поступить!

Ведь десять лет в браке, да и не молодые уже, чтобы туда-сюда бегать, уж раз познакомились в зрелом возрасте и десять лет прожили, так уже и до конца вместе быть должны…

Мише идея жить с кем-то не нравилась совершенно. Он был убежденным одиночкой и даже для отношений себе нашел такую же любительницу «гостевого брака»: чтобы пару раз в неделю встретиться у кого-нибудь провести вместе время, а потом разбежаться каждый по своим углам.

И никто рядом не храпит, не стягивает одеяло, не заставляет своими баночками ванную и даже не ворчит по поводу того, что партнер опять разбросал свои носки.

В своей же квартире разбрасывай все, как хочешь: все равно самому потом собирать и стирать, никому никакого дискомфорта не доставишь…

Но и маму выгнать Миша тоже не мог. Это ведь мать. Родила, воспитала, дала хорошее образование, благодаря которому Миша и смог в достаточно молодом возрасте обзавестись собственным жильем.

Тем более, что потерпеть предстояло всего пару месяцев, а то и меньше, ведь у матери была хорошая зарплата, а рынок съемного жилья в их городе достаточно обширен, чтобы даже самый привередливый человек мог найти себе квартиру по вкусу.

Так что родительницу он разместил в большей комнате со всеми удобствами, тем же вечером докупил недостающие мыльно-рыльные принадлежности, ну и приготовился слегка поумерить свои холостяцкие замашки, так как, понятное дело, загонять в условия дискомфорта человека, попавшего в трудную жизненную ситуацию – последнее дело.

Не ожидал он, что в условия дискомфорта начнут загонять его.

— Мишенька, это ты что такое ешь? – возмутилась мама одним летним вечером, когда уставший после работы, как собака, Михаил, сел отужинать пельменями.

— Пельмени, — пояснил он. Как будто это и так было неясно.

— Сынок, там же химия одна!

Михаил вздохнул и с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Да, мама, самое время взрослого мужика, которому под сорок лет, учить секретам правильного и здорового питания.

— Мам, я вообще-то домашние покупаю.

— Они же стоят, как крыло от боинга, — изумилась женщина.

— Могу себе позволить, — пожал он плечами.

— Нет, сынок, это никуда не годится. Ладно, допустим, домашние пельмени – это еще куда ни шло. Но ведь их надо делать самому. Иначе это вот твое питание – подкормка твоей собственной лени, получается.

— Да, мама, отпахав в офисе четырнадцать часов с переработками, срочными дедлайнами и всякими внезапными авралами, я имею право немного полениться.

А теперь, с твоего позволения, я поем спокойно свои пельмени на своей кухне. Если можно, без комментариев. Кстати, как там дела с квартирой обстоят?

— А ты что, уже мать выгнать хочешь? Вот, значит, как я сына воспитала, — Михаил вздохнул и все-таки закатил глаза. Потому что прошло уже почти два месяца из оговоренного срока, а воз был и ныне там.

И в голову закрадывались подозрения, что мама, как лиса из старой сказки, хочет обосноваться у сына на постоянной основе.

Ну а чего бы и нет, учитывая, что Михаил демонстрировал соблюдение всех законов гостеприимства: забивал холодильник продуктами с учетом не только своих, но и маминых предпочтений, не брал с нее ни копейки за эти самые продукты и коммуналку.

А еще – разрешил сделать ей перестановку по ее вкусу в той комнате, что выделил на время проживания. Мол, сынок, мне удобней будет, если шкаф туда, крсело туда, телевизор на ту стену, ну а ты потом, когда я съеду, все обратно поменяешь, если захочешь.

Пожалуй, именно последнее привело к тому, что мама почувствовала себя хозяйкой. И в начале третьего месяца ее жизни с Мишей мужчина, вернувшись домой с работы, с удивлением и раздражением обнаружил, что часть его вещей из квартиры буквально испарилась.

Несколько любимых футболок, домашние штаны, прикольная пижама с не совсем приличной картинкой (подарок девушки, кстати)… Также не хватало нескольких старых зарядок от прошлых телефонов, которые Миша обычно раздавал друзьям, у которых их зарядные устройства терялись или приходили в негодность…

Перемены затронули и кухню: привычная посуда, которую мужчина сам выбирал еще при заселении, была заменена на новую, причем подобранную по маминому вкусу.

Если Миша предпочитал полупрозрачные черные тарелки и миски, то мама затарилась типичными «цветочками» и «росписью под хохлому», которая не подходила ни Михаилу, ни его кухне.

— Мама, что все это значит? Какого черта ты решила наводить порядки в моей жизни и совать нос туда, куда не следует?

— Сынок, ну не кипятись ты! Поймешь скоро, что я все сделала, как лучше. Да и решила я, что раз тоже тут живу, пора навести в твоей берлоге немного уюта. Кстати, я видела в продаже очень красивый ковер и…

— Ты. Здесь. Не… Живешь, — рублено, выделяя каждое слово, произнес Михаил. – У нас был уговор, что ты съедешь через два месяца.

— Ну, сынок, что я могу поделать, если хорошей квартиры мне пока что не попалось? Да и если я останусь у тебя, то смогу помочь Вере быстрей погасить ипотеку, ей с детьми, сам знаешь, несладко приходится. Учитывая, что…

— Учитывая, что помогать собираешься ты Вере, не стоит этого делать за мой счет. Собирай манатки и ва.ли хоть на съемную, хоть к Вере, я больше видеть тебя здесь не хочу!

Остаток вечера у Михаила прошел продуктивно – он заказывал новые вещи взамен выброшенных матерью, а заодно – проводил ревизию с целью выяснить, что еще мать сочла «старым», «ненужным» или «не подходящим для обстановки».

Общая сумма ущерба превысила пятьдесят тысяч. Конечно, требовать эти деньги у матери Михаил не стал, но выставил ее восвояси на следующее же утро.

Только переночевать и позволил, потому что вечером ни гостиницу, ни хоть какую-нибудь квартиру уже не найти.

А уже неделю спустя ему о бесчувственности и эгоизме высказалась сестра. Мол, у тебя есть, братец, свободная комната, мог бы и поселить у себя маму, так как мама у нас одна.

Сестра была послана следом за матушкой, поскольку одно дело – разрешить человеку у себя пожить и совершенно другое – позволять ему командовать собой в своем же доме, как маленьким ребенком.

Нет уж, спасибо, Миша не для того всю молодость горбатился, чтобы жить отдельно.

И, кстати говоря, жизнь два месяца с мамой заставила вспомнить, почему именно и он, и сестра так торопились побыстрей сбежать из родительского дома.

Мама у них, как выяснилось, с возрастом не изменилась, так что лучше пусть держится как можно дальше от сына и его жилья.