— Вы думаете, я не понимаю, что вы задумали? — Ирина стояла посреди гостиной, держа в руках документы, и её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Все эти визиты, все эти разговоры о наследстве… Вы хотите вычеркнуть меня из жизни Андрея!
Галина Петровна, свекровь Ирины, сидела на диване с безупречной осанкой, словно позировала для портрета. Её лицо выражало удивление, но в глазах читалась холодная насмешка.
Всё началось три недели назад, когда Андрей вернулся домой бледный и растерянный. Он молчал весь вечер, избегая взгляда жены, и только перед сном, когда Ирина уже не выдержала напряжения, он выдавил из себя:
— Мама хочет переписать завещание.
Эти слова повисли в воздухе спальни тяжёлым грузом. Ирина знала, что у свекрови есть однокомнатная квартира в центре города, купленная ещё в девяностые. Небольшая, но очень дорогая по нынешним меркам. Галина Петровна всегда намекала, что эта квартира достанется Андрею, её единственному сыну.
— И что она хочет изменить? — осторожно спросила Ирина, хотя уже чувствовала, что ответ ей не понравится.
Андрей отвернулся к стене.
— Она хочет указать в завещании, что квартира достанется мне лично. Не нам, как семье. А мне. С пометкой, что это не совместно нажитое имущество.
Ирина онемела. Они прожили в браке восемь лет. Восемь лет она терпела придирки свекрови, её постоянные визиты, её советы по каждому поводу. Восемь лет она старалась быть хорошей женой, поддерживала Андрея во всём, экономила на себе, чтобы помочь ему открыть своё дело. И теперь Галина Петровна решила юридически закрепить, что Ирина — чужая в этой семье.
— Но почему? — только и смогла спросить она.
Андрей пожал плечами, не оборачиваясь.
— Она говорит, что это её право. Что она хочет защитить моё будущее. На случай, если… ну, ты понимаешь.
— На случай развода, — закончила за него Ирина.
Тишина была ответом.
На следующий день Галина Петровна позвонила с утра. Её голос звучал необычайно бодро и деловито.
— Ириша, дорогая, мне нужна твоя помощь. Я тут документы собираю для нотариуса, совсем запуталась. Может, зайдёшь ко мне сегодня вечером? Чайку попьём, поговорим.
Ирина хотела отказаться, но Андрей бросил на неё умоляющий взгляд. Он всегда был таким — избегал конфликтов с матерью любой ценой. Ирина сжала зубы и согласилась.
Квартира свекрови встретила её привычным запахом лаванды и старых книг. Галина Петровна усадила её за стол, налила чай и выложила перед ней стопку бумаг.
— Вот, смотри. Это свидетельство о собственности. Это технический паспорт. А это новое завещание, которое я хочу оформить у нотариуса.
Ирина взяла документ и пробежала глазами по строчкам. Всё было именно так, как сказал Андрей. Квартира переходила к сыну единолично, с явным указанием, что это не совместно нажитое имущество супругов.
— Галина Петровна, зачем вам это? — тихо спросила Ирина, откладывая бумаги. — Вы действительно считаете, что я хочу отнять у Андрея что-то?
Свекровь отпила чай, не торопясь с ответом. Когда она заговорила, её голос был мягким, почти ласковым, но слова резали, как лезвие.
— Ириша, милая. Я же не против тебя лично. Просто в жизни всякое бывает. Семьи распадаются. Люди меняются. А я хочу, чтобы моё добро осталось в моей крови. Ты же понимаешь?
— Я восемь лет замужем за вашим сыном, — напомнила Ирина, стараясь сохранить спокойствие. — Восемь лет я часть этой семьи.
— Восемь лет — это не срок, — отмахнулась Галина Петровна. — Вот когда двадцать будет, тогда и поговорим. А пока… пока лучше подстраховаться. Тем более, детей у вас всё нет и нет. Уже и не будет, наверное.
Последняя фраза была сказана с такой небрежной жестокостью, что Ирина почувствовала, как внутри что-то ломается. Они с Андреем пытались завести ребёнка три года. Проходили обследования, лечение. Это была их общая боль, их общая надежда. И вот теперь свекровь использовала это как аргумент, чтобы вычеркнуть её из семьи.
— Я пошла, — Ирина поднялась, не допив чай.
— Как знаешь, — равнодушно бросила Галина Петровна. — Только Андрюше не говори, что я тебя расстроила. Он так переживает, когда мы с тобой ссоримся.
Ирина вышла из квартиры и только на улице позволила себе глубоко вдохнуть. Она не плакала. Она просто шла по вечернему городу и понимала, что больше не может притворяться, будто всё в порядке.
Дома она застала Андрея на кухне. Он грел ужин в микроволновке и выглядел усталым.
— Как сходила к маме? — спросил он, не поворачиваясь.
— Твоя мать оскорбила меня, — прямо сказала Ирина. — Она сказала, что восемь лет брака — это не срок. Что детей у нас всё равно не будет. И что её квартира должна достаться только тебе, потому что я не родная кровь.
Андрей застыл с тарелкой в руках. Несколько секунд он молчал, а потом тихо произнёс:
— Она же не со зла. Просто хочет как лучше.
Ирина почувствовала, как внутри вспыхивает злость.
— Как лучше для кого, Андрей? Для тебя? Или для неё?
— Это её квартира, — упрямо повторил он. — Она имеет право распоряжаться ею как хочет.
— Имеет, — согласилась Ирина. — Но ты понимаешь, что это значит для нас? Для нашего брака?
Андрей наконец повернулся к ней. На его лице было написано раздражение и усталость.
— Ира, ну зачем ты драму разводишь? Квартира будет моей, значит, будет и твоей тоже. Мы же семья.
— Но юридически я никто, — жёстко сказала Ирина. — Твоя мать хочет это зафиксировать на бумаге. И ты её поддерживаешь.
— Я её не поддерживаю! — вспылил он. — Я просто не хочу ссориться с матерью из-за квартиры, которой ещё и нет в наследстве! Она же жива-здорова, может, ещё двадцать лет проживёт!
— Дело не в квартире, — тихо сказала Ирина. — Дело в том, что твоя мать показывает мне моё место. И ты позволяешь ей это делать.
Она ушла в спальню, не дожидаясь ответа.
Следующие дни прошли в холодном молчании. Галина Петровна звонила каждый вечер, и Андрей подолгу разговаривал с ней, закрывшись в другой комнате. Ирина не спрашивала, о чём они говорят. Она уже всё поняла.
А потом случилось то, что окончательно всё изменило.
В субботу утром в дверь позвонили. Андрея не было дома — он уехал помогать матери с ремонтом на даче. Ирина открыла и увидела на пороге Галину Петровну с папкой документов в руках.
— Ириша, можно войти? — спросила свекровь с натянутой улыбкой. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Ирина молча отступила в сторону, пропуская её. Они прошли в гостиную.
Галина Петровна села на диван, положив папку рядом. Она долго молчала, разглядывая Ирину оценивающим взглядом.
— Я поняла, что ты обиделась тогда, — начала она наконец. — Поэтому решила поговорить с тобой напрямую, без Андрея. По-женски, так сказать.
— Я слушаю, — холодно сказала Ирина.
Свекровь открыла папку и достала документы.
— Смотри. Я тут посчитала. Квартира сейчас стоит около двенадцати миллионов. Если, не дай бог, со мной что-то случится, Андрей получит её по наследству. Но я понимаю, что ты тоже внесла свой вклад в нашу семью. Поэтому я предлагаю сделать так.
Она выложила перед Ириной несколько листов с цифрами.
— Я завещаю квартиру Андрею единолично. Но ты получишь денежную компенсацию. Пятьсот тысяч. Наличными. Сразу после того, как завещание вступит в силу.
Ирина смотрела на бумаги и не верила своим глазам.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно, — кивнула Галина Петровна. — Пятьсот тысяч за восемь лет — это честно, как мне кажется. И ты при деле, и Андрей получает квартиру без раздела имущества.
— Вы хотите купить моё согласие, — медленно произнесла Ирина.
— Я хочу решить вопрос цивилизованно, — поправила свекровь. — Ты же понимаешь, что без моего согласия вы с Андреем никогда не получите эту квартиру? Я могу продать её хоть завтра. Или подарить кому-нибудь другому. Я предлагаю тебе выход, который устроит всех.
Ирина встала и подошла к окну. За стеклом шёл дождь, серый и унылый. Она думала о восьми годах брака, о том, как отказывалась от собственной карьеры ради Андрея, как помогала ему деньгами, когда он открывал бизнес. Она вспомнила все семейные праздники у свекрови, на которых её словно не замечали. Все разговоры, в которых Галина Петровна советовала Андрею, как ему жить, не спрашивая мнения Ирины.
— Знаете, Галина Петровна, — сказала она, не оборачиваясь, — а ведь вы правы.
— Вот и славно! — обрадованно воскликнула свекровь. — Я так и знала, что ты умная девочка. Значит, договорились?
Ирина повернулась к ней.
— Нет. Вы правы в том, что я не часть вашей семьи. Никогда ею не была. Для вас я всегда была чужой. И Андрей тоже так считает, раз позволяет вам делать то, что вы делаете.
Галина Петровна нахмурилась.
— Ира, не начинай опять эту драму. Я же предлагаю честное решение!
— Вы предлагаете мне пятьсот тысяч за восемь лет жизни, — спокойно сказала Ирина. — За то, что я была хорошей женой вашему сыну. За то, что терпела ваши упрёки и советы. За то, что отказалась от карьеры, чтобы помочь ему. Это не решение. Это унижение.
— Ты слишком много о себе думаешь! — голос свекрови стал резким. — Что ты вообще сделала для Андрея? Готовить нормально не умеешь, дом запущен, детей родить не можешь! А теперь ещё и на наследство претендуешь!
— Я не претендую на ваше наследство, — ровно сказала Ирина. — Оно вам не нужно. Как и ваш сын.
Галина Петровна вскочила с дивана.
— Что?! Как ты смеешь! Это ты его не достойна! Пустое место! Я всегда знала, что Андрей ошибся, когда на тебе женился!
— Возможно, — согласилась Ирина. — Но теперь он исправит эту ошибку. Потому что я ухожу.
Свекровь застыла, не веря услышанному.
— Ты… что? Ты бросаешь Андрея из-за квартиры?!
— Я ухожу от человека, который не смог защитить меня от собственной матери, — спокойно объяснила Ирина. — Который согласился со всеми вашими планами. Который молчал, когда вы унижали меня. А квартира тут вообще ни при чём.
Она взяла со стола телефон.
— Уходите, Галина Петровна. Я хочу собрать вещи до приезда Андрея.
— Ты пожалеешь! — выкрикнула свекровь, хватая свою папку. — Куда ты пойдёшь? У тебя ничего нет! Без Андрея ты никто!
— Может быть, — спокойно сказала Ирина, открывая дверь. — Но это будет моя жизнь. Не ваша. И не вашего сына.
Галина Петровна выскочила из квартиры, бросив на прощание:
— Я всё Андрею расскажу! Он тебя никогда не простит!
Ирина закрыла за ней дверь и прислонилась к ней спиной. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Но впервые за много лет она чувствовала себя свободной.
Она прошла в спальню и достала из шкафа чемодан. Начала складывать вещи, методично, не торопясь. Украшения, которые дарил Андрей, оставила на комоде. Взяла только то, что купила сама.
Андрей вернулся через три часа. Он вошёл в квартиру и сразу увидел в прихожей чемодан.
— Ира? Что происходит?
Она вышла из спальни с сумкой в руках.
— Я ухожу, Андрей.
Он побледнел.
— Ты о чём? Куда ты уходишь?
— От тебя, — просто сказала она. — Твоя мать была здесь. Предложила мне пятьсот тысяч в обмен на моё согласие с её завещанием. Она оценила восемь лет нашего брака в пятьсот тысяч.
Андрей провёл рукой по лицу.
— Ира, я не знал, что она к тебе придёт… Это всё недоразумение…
— Недоразумение? — усмехнулась Ирина. — Андрей, ты согласился, чтобы твоя мать написала завещание, которое делает меня чужим человеком в этой семье. Ты молчал, когда она говорила, что детей у нас не будет. Ты позволял ей унижать меня восемь лет. Это не недоразумение. Это твой выбор.
— Я не хотел тебя обидеть! — его голос сорвался. — Я просто… я не знал, как поступить. Это же моя мать!
— Я твоя жена, — тихо сказала Ирина. — Была твоей женой. И ты выбрал не меня.
Она подняла чемодан.
— Я сниму квартиру. Адвокат свяжется с тобой по поводу развода.
— Ира, постой! — он шагнул к ней, но она отступила.
— Не надо, Андрей. Я устала. Устала быть лишней в твоей семье. Устала доказывать, что я достойна уважения. Устала от твоей матери, которая считает меня пустым местом. И устала от тебя, потому что ты с ней согласен.
— Я не согласен! — закричал он. — Я люблю тебя!
Ирина посмотрела на него долгим, грустным взглядом.
— Но недостаточно, чтобы защитить меня. И это всё, что мне нужно было знать.
Она вышла за дверь, не оглядываясь. Андрей стоял посреди прихожей, слушая, как её шаги удаляются по лестнице. Он хотел побежать за ней, остановить, но ноги не слушались. Он понимал, что опоздал. Что всё то время, пока пытался угодить и жене, и матери, он терял самое важное. И теперь терять было уже нечего.
Через неделю Галина Петровна позвонила ему с вопросом, когда они пойдут к нотариусу оформлять завещание. Андрей молча повесил трубку. А ещё через две недели, когда он получил по почте документы на развод, понял, что его мать выиграла свою войну. Но в этой победе не было победителей. Была только разрушенная семья и квартира, которая теперь не имела никакого значения, потому что в ней некому было жить.
Отказался называть тещу мамой