— Галя, ты понимаешь, что творишь? — голос Игоря дрожал от сдерживаемого гнева. — Мать пришла, а ты её даже на порог не пустила!
Галина стояла у окна, спиной к мужу. За стеклом темнел ноябрьский вечер, редкие снежинки кружились в свете фонарей. Она смотрела на эти снежинки и думала о том, как странно устроена жизнь. Ещё утром она была обычной женой, старающейся угодить всем. А сейчас…
Она медленно обернулась. Игорь стоял посреди комнаты, красный от возмущения, с телефоном в руке. Наверняка только что разговаривал с матерью.
— Пустила бы, — ровно ответила Галина. — Но только если бы она пришла в гости, а не с очередной проверкой.
— Какой проверкой? — взорвался Игорь. — Она хотела посмотреть, как мы живём! Это нормально для матери!
Галина усмехнулась. Горько, без радости.
— Посмотреть, как мы живём? Игорь, твоя мать приходит сюда каждую неделю. И каждый раз это одно и то же. Она проводит пальцем по подоконникам, заглядывает в холодильник, комментирует, что я готовлю неправильно, одеваюсь безвкусно, и вообще непонятно, как ты со мной живёшь.
— Преувеличиваешь, — отмахнулся Игорь. — Мама просто волнуется за меня. Она желает добра.
— Добра, — повторила Галина, словно пробуя это слово на вкус. — Знаешь, а ведь так и есть. Только это добро исключительно для тебя. Мне от её визитов достаётся только головная боль и ощущение собственной никчёмности.
Она прошла к столу, села, сложила руки перед собой. Игорь смотрел на неё с недоумением. Он не узнавал свою жену. Обычно после его замечаний Галина расстраивалась, может быть, плакала тихонько на кухне, но потом мирилась, улыбалась, и всё возвращалось на круги своя.
— Что с тобой происходит? — спросил он тише. — Ты какая-то другая.
— Да, другая, — кивнула Галина. — Потому что надоело быть удобной. Надоело терпеть унижения и делать вид, что всё нормально.
Игорь сел напротив. Его лицо выражало растерянность.
— Какие унижения? О чём ты?
Галина глубоко вдохнула. Сейчас она скажет всё. Всё то, что копилось годами.
— Помнишь, как месяц назад мы праздновали твой день рождения? — начала она. — Я целый день готовила. Пирог испекла, салаты, горячее. Старалась. А твоя мама пришла, попробовала пирог и сказала при всех гостях: «Ну что ж, Галочка, хоть тесто получилось не резиновое на этот раз». Помнишь?
Игорь поморщился.
— Ну, мама пошутила немного…
— Пошутила, — перебила его Галина. — А гости засмеялись. А я стояла с этим проклятым пирогом и чувствовала себя полной дурой. Ты тоже смеялся, Игорь. Ты смеялся вместе со всеми.
— Галь, ну это же была просто шутка…
— Шутка! — голос Галины дрогнул, но она взяла себя в руки. — Хорошо. А когда она рассказала твоей сестре, что я тебе рубашки не глажу, и теперь ты на работу ходишь помятый? Это тоже шутка? При том, что ты сам попросил меня не гладить, потому что любишь рубашки из шкафа?
Игорь открыл рот, но слов не нашёл.
— А когда она сказала при соседке, что я не могу забеременеть, потому что слишком нервная и неправильно питаюсь? — продолжала Галина, и её голос становился твёрже с каждым словом. — Это как, Игорь? Это забота обо мне?
— Мама просто хочет, чтобы у нас был ребёнок…
— Твоя мама хочет меня унизить! — выпалила Галина. — Она хочет показать мне и всем вокруг, что я недостаточно хороша для её драгоценного сына. Что я плохая жена, плохая хозяйка, и вообще непонятно, зачем ты на мне женился!
Наступила тишина. Игорь смотрел в стол. Галина ждала. Ждала, что он скажет хоть что-то. Защитит её. Встанет на её сторону.
— Ты просто слишком чувствительная, — наконец произнёс он. — Мама действительно иногда говорит резко, но она из другого поколения. Их так воспитали. Нужно понять, простить…
— Понять и простить, — эхом повторила Галина. — Сколько раз я это слышала. А кто поймёт и простит меня, Игорь? Кто встанет на мою защиту?
Он поднял на неё глаза.
— Я на твоей стороне. Всегда был.
— Нет, — покачала головой Галина. — Ты на стороне своей матери. Всегда был, всегда будешь. Ты её сын. И это нормально. Но я больше не могу жить в доме, где меня постоянно оценивают и находят недостаточно хорошей.
В этот момент раздался звонок в дверь. Настойчивый, требовательный. Галина и Игорь переглянулись.
— Это мама, — прошептал Игорь. — Я ей сказал, что мы дома.
— Ты позвал её сюда? — Галина не верила своим ушам. — После всего, что я тебе только что сказала?
— Ну… я думал, вы поговорите, всё выясните…
Звонок повторился, ещё настойчивее.
— Открывай, — холодно сказала Галина. — Раз уж позвал.
Игорь вскочил и пошёл к двери. Галина осталась сидеть за столом. Она слышала, как хлопнула входная дверь, как в прихожей раздался голос свекрови.
— Игорёк, сыночек, что же это происходит? Я так волновалась!
Нина Фёдоровна вошла в комнату. Невысокая, полная женщина с тщательно окрашенными волосами и острым взглядом. Она окинула Галину оценивающим взором и поджала губы.
— Здравствуй, Галина.
— Здравствуйте, Нина Фёдоровна.
— Вот я и пришла, раз уж в дверь меня не пускают, — начала свекровь, усаживаясь в кресло без приглашения. — Хочу понять, что случилось. Я же родная бабушка будущим внукам, между прочим. Имею право знать, что творится в семье сына.
Галина молча смотрела на неё. Игорь стоял у двери, растерянный.
— Нина Фёдоровна, — спокойно начала Галина. — Вы меня не любите. Вы меня никогда не любили. И это нормально. Не обязаны вы меня любить. Но я больше не буду терпеть ваши постоянные подколки и унижения.
Свекровь вытаращила глаза.
— Какие подколки? Какие унижения? Я всегда относилась к тебе как к дочери!
— Вот именно как к дочери, — кивнула Галина. — К дочери, которую нужно постоянно воспитывать, критиковать, делать замечания. Но я не ваша дочь, Нина Фёдоровна. Я жена вашего сына. И я взрослая женщина, которая имеет право на уважение.
— Уважение нужно заслужить! — вспыхнула Нина Фёдоровна. — А ты что сделала, чтобы его заслужить? Дом в беспорядке, муж голодный с работы приходит…
— Мама! — попытался вмешаться Игорь, но свекровь не слушала.
— Сколько я тебя учила, как правильно готовить борщ! Сколько раз говорила, что полы нужно мыть каждый день! А ты всё своё, как упрямая лошадь!
— Полы я мою три раза в неделю, — ровно сказала Галина. — Борщ мой муж любит так, как готовлю я, а не вы. И дом у нас не в беспорядке, а просто не вылизан до стерильности, потому что мы здесь живём, а не музей содержим.
Нина Фёдоровна побагровела.
— Да как ты смеешь мне так отвечать! Игорь, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Игорь метался взглядом между матерью и женой.
— Галя, ну зачем ты так… Мама, успокойся, пожалуйста…
— Не успокоюсь! — Нина Фёдоровна вскочила с кресла. — Я всё поняла! Ты хочешь отбить сына от матери! Настроить его против меня! Только у тебя ничего не выйдет, слышишь? Игорь меня никогда не предаст!
Она подошла к сыну, схватила его за руку.
— Игорёк, скажи ей! Скажи, что я для тебя важнее всех этих… этих…
— Жён? — подсказала Галина. — Договаривайте, Нина Фёдоровна. Этих жён, которые приходят и уходят, а мама остаётся навсегда?
Свекровь сжала губы в тонкую линию.
— Я хотела сказать — важнее всех обид и ссор. Я родила Игоря, я его вырастила одна, без мужа. Я ему отдала всю жизнь!
— И теперь хотите, чтобы он отдал вам свою, — закончила Галина. — Понятно.
Она встала. Подошла к Игорю. Посмотрела ему в глаза.
— Игорь, я задам тебе сейчас один вопрос. И от твоего ответа зависит очень многое. Ты готов защитить меня? Готов сказать своей матери, что её поведение неприемлемо? Готов построить нашу семью, где будут только мы двое, а все остальные — гости?
Игорь стоял, бледный, с руками, зажатыми в кулаки. Нина Фёдоровна смотрела на него снизу вверх, полная надежды и уверенности в правильном ответе.
— Галь, — начал он хрипло. — Это же моя мама… Я не могу просто так…
— Можешь, — перебила его Галина. — Если любишь меня больше, чем боишься её.
Тишина растянулась на долгие секунды. Потом Игорь медленно покачал головой.
— Я не могу выбирать между вами. Это неправильно.
— Ты уже выбрал, — тихо сказала Галина. — Спасибо за честность.
Она развернулась и пошла в спальню. Достала из шкафа сумку, начала складывать вещи. Руки дрожали, но она заставляла себя двигаться, не останавливаться, не думать.
— Галя! Галя, ты что делаешь? — Игорь ворвался в комнату. — Ты куда собралась?
— К подруге. Мне нужно время подумать.
— Подумать о чём? — он схватил её за руку. — Галина, прекрати! Не устраивай истерику!
Она высвободила руку.
— Это не истерика, Игорь. Это решение. Я больше не могу жить так, как жила. Не могу быть вечно виноватой, вечно недостаточно хорошей. Не могу смотреть, как ты молчишь, когда твоя мать меня унижает.
— Я не молчу! Я просто… я пытаюсь сохранить мир в семье!
— Какой мир? — Галина засмеялась. — Игорь, у нас никогда не было мира. У нас была война, в которой я всегда проигрывала, потому что даже не знала, что воюю.
Она застегнула сумку. Взяла куртку.
— Я вернусь через несколько дней. Мне нужно подумать о нашем будущем. О том, есть ли оно вообще.
— Галина, не уходи, — в голосе Игоря появились умоляющие нотки. — Мы всё обсудим, всё решим…
— Обсуждать нужно было раньше, — она прошла мимо него в коридор.
У двери стояла Нина Фёдоровна. На её лице было выражение торжества.
— Уходишь? — спросила она почти с удовольствием. — Ну и правильно. Игорю нужна нормальная жена, а не истеричка.
Галина остановилась. Посмотрела на свекровь долгим взглядом.
— Знаете, Нина Фёдоровна, вы всю жизнь боялись, что какая-то женщина заберёт у вас сына. И знаете что? Вы сами его потеряли. Потому что вырастили не мужчину, а испуганного мальчика, который до сих пор прячется за вашей юбкой.
— Как ты смеешь!
— Смею. Потому что мне больше нечего терять.
Галина открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Дверь за ней закрылась. Она стояла в тишине подъезда и слушала своё сердцебиение.
Страшно. Очень страшно. Но впервые за много лет она чувствовала себя свободной.
Прошло три дня. Галина жила у подруги, много гуляла, думала. Игорь звонил каждый день. Сначала просил вернуться, потом обвинял, потом снова просил. Но ни разу не сказал главного.
На четвёртый день она приехала домой. Игорь открыл дверь сразу, видимо, ждал.
— Галя! Наконец-то!
Она прошла в комнату, села на диван. Игорь устроился рядом.
— Я так скучал, — начал он. — Давай забудем эту глупую ссору. Мама обещала больше не приходить без звонка…
— Стоп, — остановила его Галина. — Игорь, я приехала не мириться. Я приехала поговорить серьёзно.
Он побледнел.
— О чём?
— О нас. О том, какими мы будем дальше. Если вообще будем.
— Галя, ты о чём? Какое развод?
— Я не говорила про развод, — спокойно сказала она. — Но если ты не готов измениться, то да, придётся расстаться.
— Измениться? — растерянно переспросил Игорь. — Как?
Галина глубоко вдохнула.
— Я больше не потерплю вмешательства твоей матери в нашу жизнь. Хочешь видеться с ней — пожалуйста, сколько угодно. Но не здесь и не в моём присутствии. Пока она не научится относиться ко мне с уважением.
— Но это же моя мать…
— И я твоя жена! — впервые за всё время Галина повысила голос. — Или ты женат на матери? Тогда зачем я вообще здесь?
Игорь молчал. Галина видела, как в его глазах идёт борьба.
— Я не могу просто так выгнать маму из жизни, — наконец сказал он. — Она одна, ей больше некого…
— У неё есть ты. Только пусть встречается с тобой в нейтральной территории. Пока не извинится передо мной и не начнёт вести себя по-человечески.
— Она никогда не извинится, — безнадёжно произнёс Игорь. — Ты же её знаешь.
— Тогда это её выбор, — пожала плечами Галина. — И твой тоже.
Она встала.
— Я дам тебе неделю подумать. Если ты готов построить с ней границы и защищать меня — я останусь. Если нет — разведёмся. Мне тридцать два года, Игорь. Я ещё успею найти мужчину, который будет любить меня больше, чем маму.
Дверь за ней закрылась тихо, без хлопка.
Неделя прошла в томительном ожидании. Галина не звонила первой. Игорь тоже молчал. Она уже начала собирать документы для развода, когда в дверь позвонили.
На пороге стоял Игорь. С цветами и виноватым лицом.
— Можно войти?
Галина молча посторонилась. Он прошёл в комнату, положил цветы на стол.
— Я поговорил с мамой, — начал он, не поднимая глаз. — Долго говорил. Она кричала, плакала, обвиняла меня в предательстве.
Галина ждала.
— Но я сказал ей то же, что и ты. Что она должна уважать мою жену. Что иначе мы будем видеться только на нейтральной территории. И что если она не извинится перед тобой, то внуков своих увидит очень нескоро.
— И что она?
— Положила трубку. Не звонит три дня. Но Галя, — он поднял на неё глаза. — Я понял одну вещь. Эти три дня без тебя были хуже, чем месяц без мамы. Я люблю её, она моя мать. Но ты — моя жена. Моя семья. И если я хочу, чтобы у нас были дети, чтобы мы были счастливы, я должен научиться защищать тебя. Даже от неё.
Галина почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Ты правда это понял?
— Да. Прости меня. Прости, что был слепым. Что не видел, как тебе больно. Что молчал, когда должен был говорить.
Он подошёл ближе, взял её руки в свои.
— Дай мне шанс всё исправить. Я буду другим. Обещаю.
Галина смотрела в его глаза и видела там искренность. Видела то, чего не было раньше — решимость.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Но это последний шанс, Игорь. Если ты снова встанешь на её сторону…
— Не встану. Клянусь.
Они обнялись. Крепко, как после долгой разлуки.
А через месяц Нина Фёдоровна всё-таки позвонила. Попросила встретиться в кафе. И там, неловко, сквозь зубы, но произнесла слова извинения. Галина приняла их. Не потому что простила полностью — раны заживали медленно. Но потому что поняла: она победила. Победила не свекровь, а собственный страх. Страх остаться одной, страх быть плохой, страх потерять любовь.
И это была самая важная победа в её жизни.
Отомстила муженьку