Свекровь вошла в квартиру без звонка, как всегда. У Тамары Ивановны был запасной ключ, и она считала своим священным правом использовать его в любое время. Марина услышала характерный щелчок замка и сразу напряглась. Она стояла у плиты, помешивая борщ, и мысленно взмолилась: только не сегодня, только не сейчас.
— Маринка, ты дома? — голос свекрови прозвучал из прихожей, звонко и бодро.
Конечно, дома. Где же ещё невестке быть в субботу, если не на кухне? Марина выключила газ и вытерла руки о фартук.
— Здесь я, Тамара Ивановна.
Свекровь прошла на кухню, неся с собой запах дорогих духов и едва уловимую ауру недовольства. На ней было элегантное пальто, волосы уложены в идеальную причёску. В руках она держала пакет из дорогого магазина.
— Вот, принесла вам гостинцы. Пирожные французские, Игорёк мой любит. А то у вас тут всегда какая-то гречка да макароны.
Марина приняла пакет, чувствуя, как внутри неё что-то сжимается. Каждый визит свекрови превращался в экзамен, который она заведомо проваливала.
— Спасибо большое. Как раз к чаю.
Тамара Ивановна окинула кухню критическим взглядом. Её глаза скользнули по столешнице, по раковине, по плите. Марина знала: свекровь обязательно найдёт изъян. Она всегда находила.
— Ты борщ варишь? А я Игорю всегда готовила с говядиной. Он свинину не очень любит, ты же знаешь.
Марина прекрасно знала, что Игорь ест всё подряд и никогда не жаловался на свинину. Но спорить было бесполезно. В мире Тамары Ивановны только она по-настоящему знала её сына.
— Сегодня со свининой, — спокойно ответила Марина. — Говядина была вчера.
Свекровь поджала губы, но промолчала. Она сняла пальто и аккуратно повесила его на спинку стула. Села, скрестив ноги, и Марина поняла — это надолго.
— Я тут подумала… — начала Тамара Ивановна, и у Марины внутри всё похолодело. Когда свекровь начинала со слов «я тут подумала», обычно следовало что-то неприятное.
Марина налила чай, поставила на стол пирожные, села напротив. Её руки слегка дрожали, и она спрятала их под стол.
— Вы знаете, мне уже пятьдесят восемь. Пора задуматься о будущем. О том, что останется после меня.
Марина молчала, не понимая, к чему клонит свекровь. Тамара Ивановна выглядела здоровой и полной сил. Разговоры о наследстве казались преждевременными.
— Я хочу переоформить квартиру. Эту, где вы живёте.
— Переоформить? — пересохшим горлом выдавила она.
— Да. Я хочу оформить дарственную. На внука.
У Марины с Игорем не было детей. Они пытались, ходили по врачам, но пока безрезультатно. Это была боль, о которой они не говорили вслух. И вот теперь свекровь…
— На какого внука, Тамара Ивановна? У нас с Игорем пока нет…
Свекровь махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Да не о вас речь! О Денисе. Сыне Веры. Моём настоящем внуке.
Вера. Бывшая жена Игоря. Та самая, которая ушла от него семь лет назад, забрав двухлетнего Дениса. Которая теперь жила в другом городе с новым мужем. Которая редко давала Игорю видеться с сыном. И вот этому Денису, которого Марина видела всего три раза за пять лет, свекровь собиралась отдать их квартиру?
— Я не понимаю… — Марина чувствовала, как комната начинает плыть перед глазами. — Это же наша с Игорем квартира. Где мы будем жить?
Тамара Ивановна посмотрела на невестку с лёгким удивлением, будто та спросила что-то совершенно неуместное.
— Ну, квартира формально принадлежит Игорю. Но я хочу обеспечить будущее своего внука. Дениска ведь мой родной кровный внук. А у вас с Игорем… ну, сами видите, ничего не получается. Уже пять лет прошло.
Каждое слово било, как плетью. Марина не могла дышать. Свекровь спокойно пила чай, откусывая от пирожного, словно обсуждала погоду, а не разрушала жизнь невестки.
— Я поговорила с юристом. Можно оформить дарственную на несовершеннолетнего. Квартира будет принадлежать Денису, а до его совершеннолетия управлять ею буду я, как бабушка. Ну, или Вера, как мать. Мы ещё решим.
— А мы с Игорем? — голос Марины звучал чужим, надтреснутым.
— А что вы? Вы молодые, здоровые. Снимете себе что-нибудь. Или купите в ипотеку. Вы же оба работаете. А Дениска — он же ребёнок, ему нужна поддержка. К тому же, это справедливо. Это мой сын от моего сына. Кровь от крови. А ты… ты просто жена. Жёны приходят и уходят, а внуки остаются.
Марина смотрела на свекровь и не могла поверить, что это происходит на самом деле. Пять лет она жила в этой квартире. Пять лет делала ремонт, выбирала обои, вкладывала душу в каждую деталь. Пять лет считала это своим домом. А теперь оказывалось, что она была просто временной квартиранткой. Гостьей, которую могут выселить в любой момент.
— Игорь знает? — прошептала она.
Тамара Ивановна улыбнулась. Эта улыбка была полна снисходительной доброты, от которой Марину затошнило.
— Конечно. Я вчера с ним обо всём поговорила. Он понимает. Он же отец, он хочет лучшего для своего сына. Он согласился.
Мир перевернулся. Игорь знал. Игорь согласился. И ничего не сказал ей. Вчера вечером он пришёл с работы, они ужинали вместе, смотрели фильм. Он улыбался, целовал её на ночь. И ни слова. Ни единого слова о том, что они теряют дом.
— Он… согласился? — Марина не узнавала свой голос.
— Ну да. Сначала, конечно, колебался. Но я ему объяснила. Дениска — это его кровь. Его продолжение. А ты… ну, ты не можешь дать ему детей. Так зачем тогда вся эта ваша семья? Игорь мужчина умный, он понял. Семья — это там, где дети. А без детей какая семья?
Марина встала. Ноги подкашивались, но она удержалась за спинку стула. Свекровь продолжала сидеть, элегантная и спокойная, попивая чай из Марининой чашки, в Марининой кухне, которая скоро перестанет быть Марининой.
— Выйдите, — тихо сказала Марина.
Тамара Ивановна подняла брови.
— Что?
— Выйдите из моего дома. Сейчас же.
Свекровь рассмеялась. Этот смех был лёгким, снисходительным.
— Маринка, не горячись. Я же не сказала, что вы должны съехать завтра. У вас будет время. Месяца два-три, пока оформим все документы. Ты что, хочешь поссориться с семьёй из-за квартиры? Это же так мелочно.
Мелочно. Лишиться дома — мелочно. Узнать, что муж предал — мелочно. Понять, что ты для свекрови ничто — мелочно.
— Вон, — Марина подошла к двери и распахнула её. — Вон отсюда. Немедленно.
Тамара Ивановна медленно встала, натянула пальто. Её лицо окаменело.
— Ты пожалеешь, девочка. Ты пожалеешь, что так со мной разговариваешь. Я хотела всё сделать красиво, по-доброму. Но если ты хочешь по-плохому…
Она не договорила, развернулась и вышла. Дверь захлопнулась, и Марина осталась одна. Она опустилась на пол прямо в прихожей, прижала колени к груди. Не плакала. Просто сидела, глядя в пустоту.
Игорь вернулся через три часа. Он был в хорошем настроении, весёлый, с букетом цветов.
— Привет, солнце! Я тут решил побаловать тебя…
Он увидел её лицо и замолчал. Букет повис в его руках.
— Что случилось?
Марина встала. Она чувствовала себя странно спокойной. Словно внутри неё что-то отключилось, перегорело.
— Твоя мать была здесь. Рассказала про квартиру. Про Дениса. Про дарственную.
Игорь побледнел. Цветы упали на пол.
— Маринка, я хотел тебе сказать… просто не знал, как…
— Когда? — перебила она. — Когда ты хотел сказать? Перед тем, как мы соберём вещи? Или вообще не планировал говорить, надеялся, что я сама как-нибудь догадаюсь?
— Это не так! Я просто… мама вчера со мной говорила, и я не знал, что ответить. Это Денис, понимаешь? Мой сын! Я так редко его вижу. Мама права, ему нужна поддержка…
— А мне? — Марина сделала шаг к нему. — Мне что нужно? Я пять лет живу с тобой. Я пять лет терплю унижения от твоей матери. Она постоянно даёт мне понять, что я недостаточно хороша. Что я плохая хозяйка. Что я не могу родить тебе ребёнка. И всё это время я думала, что хоть ты на моей стороне. Что мы семья. А ты… ты даже не попытался меня защитить. Ты согласился отдать нашу квартиру!
Игорь провёл рукой по лицу. Он выглядел измученным, загнанным.
— Я не согласился! Я сказал, что подумаю! Мама просто… она всегда так. Она давит, и я не могу ей отказать. Она моя мать!
— А я? Я кто?
Вопрос повис в воздухе. Игорь молчал, и это молчание было ответом. Марина медленно кивнула.
— Понятно. Я просто жена. Жёны приходят и уходят, правильно? Так твоя мама сказала. И знаешь что? Она права.
Она прошла мимо него в спальню, достала из шкафа чемодан. Начала складывать вещи. Игорь стоял в дверях, наблюдая за ней.
— Ты что делаешь? Марина, не надо. Давай поговорим нормально…
— О чём говорить? — она не оборачивалась, продолжая собирать одежду. — О том, что ты выбрал сторону своей матери? О том, что я для тебя никто? Всё уже сказано.
— Ты всё преувеличиваешь! Да, мама предложила такой вариант. Но мы же можем отказаться! Я скажу ей!
Марина остановилась. Повернулась к нему.
— Ты скажешь ей. Сейчас. Когда я уже собираю вещи. Когда я уже всё поняла. А если бы я не устроила скандал? Если бы смирилась? Ты бы промолчал и подписал все бумаги, правда?
Игорь не ответил. Его молчание было красноречивее любых слов.
Марина закрыла чемодан. Взяла сумку с документами. Подошла к двери.
— Знаешь, что самое страшное? — она посмотрела на него в последний раз. — Я любила тебя. По-настоящему. Я готова была терпеть твою мать, её колкости, её вечное недовольство. Я готова была ждать детей, лечиться, надеяться. Я готова была строить с тобой будущее. Но ты… ты даже не попытался за меня побороться. Даже не попытался сказать своей матери «нет». И это значит, что я для тебя ничего не стою. Совсем ничего.
— Маринка… — в его голосе была мольба.
— Передай своей матери, что квартира теперь полностью в её распоряжении. Пусть отдаёт её Денису. Или себе забирает. Мне уже всё равно. Я ухожу.
Она открыла дверь. Игорь не пытался её остановить. Он просто стоял посреди квартиры, которая когда-то была их домом, и смотрел, как уходит его жена.
Марина спустилась по лестнице, вышла на улицу. Был тёплый майский вечер. Где-то пели птицы. Город жил своей обычной жизнью. А у неё больше не было дома.
Она достала телефон, позвонила подруге.
— Лена? Можно я к тебе на пару дней? Мне нужно переночевать.
Она не плакала. Слёзы придут позже. А сейчас было только странное, почти физическое ощущение свободы. Как будто с её плеч сняли груз, который она тащила годами, не замечая, насколько он тяжёл.
Квартира осталась позади. Свекровь осталась позади. Игорь остался позади. Вся эта жизнь, где она была невесткой, которая никогда не станет достаточно хорошей, осталась позади.
Впереди было неизвестно что. Было страшно. Но это был страх перед будущим, а не тупое смирение с настоящим. И это было совсем другое.
Марина шла по улице с чемоданом в руке, и впервые за пять лет почувствовала, что дышит полной грудью. Свекровь хотела забрать у неё квартиру. Но вместо этого она, сама того не желая, подарила Марине нечто большее. Она вернула ей жизнь.
Звонок от любовницы