«Зачем ты принесла мои вещи в коридор?» — спросил я жену, а она ответила, что свекровь сказала освободить место

— Зачем ты принесла мои вещи в коридор? — спросил Олег, глядя на три большие коробки у входной двери.

Жена Ирина не ответила сразу. Она стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Её спина была напряжена, плечи приподняты. Когда она наконец обернулась, её лицо было непроницаемым.

— Свекровь сказала, что вещей слишком много. Мы освобождаем место.

Олег почувствовал, как внутри что-то сжалось. Его мать переехала к ним две недели назад. Всего на месяц, обещала она. Просто пока не закончится ремонт в её квартире. Но за эти две недели дом превратился во что-то чужое и враждебное.

— Какие вещи? — он подошёл ближе и заглянул в одну из коробок.

Там лежали его инструменты. Дрель, которую он выбирал полгода. Набор отвёрток, подаренный отцом перед его смертью. Молоток, которым он собирал мебель для детской. Всё аккуратно упаковано, словно готово к отправке на помойку.

— Мама говорит, что инструменты должны храниться в гараже или на балконе, а не в жилой комнате, — произнесла Ирина тоном, которым читают инструкцию. — Она права. Мы же цивилизованные люди.

— Иришка, у нас нет гаража, — Олег старался говорить спокойно. — А на балконе они заржавеют за зиму. Я всегда держал их в кладовке, они никому не мешали.

— Теперь мешают. Свекровь сказала, что кладовка нужна под её консервацию. Она привезла банки с вареньем и соленьями.

Олег медленно выпрямился. Он посмотрел на жену и впервые за годы их брака не узнал её. Перед ним стояла чужая женщина, которая спокойно сообщала, что его вещи убрали, потому что так сказала свекровь.

— А ты что думаешь? — спросил он тихо.

— Я думаю, что твоя мама многое для нас сделала, — Ирина отвернулась к плите. — И если ей нужно место для её вещей, мы должны это обеспечить.

Олег прошёл в комнату. Его любимое кресло, в котором он каждый вечер читал газету, стояло теперь развёрнутое к стене. На его месте красовался новый диван с яркой накидкой. Мать сидела на этом диване с вязанием в руках и улыбалась.

— А, Олежек, пришёл, — она даже не подняла глаз от петель. — Видишь, как красиво теперь? Я вчера с Ирочкой съездили, выбрали. Старое кресло совсем затёртое было, стыдно перед гостями.

— Мама, это моё кресло. Его мне подарила Ира на годовщину свадьбы.

— Ну и что? — она наконец посмотрела на него. — Мебель меняют, Олежек. Нельзя же всю жизнь на одном месте сидеть. Я специально выбрала диван побольше, чтобы всем хватало. Вот видишь, какой удобный. Садись, попробуй.

Он не сел. Он стоял посреди комнаты и смотрел, как его дом перестаёт быть его домом. За две недели исчезли его книжные полки — на их месте появились фотографии матери в разных рамках. Его рабочий стол сдвинули к окну, где было мало света, а на освободившееся место поставили швейную машинку матери. Его кружка с надписью «Лучшему папе» куда-то пропала, зато появился целый сервиз, который нельзя было трогать, потому что он «дорогой и для гостей».

— Мам, а когда заканчивается твой ремонт? — спросил он осторожно.

Свекровь оторвалась от вязания и внимательно посмотрела на сына.

— А что, тебе мешаю?

— Нет, просто интересно.

— Строители говорят, ещё месяца два. Может, три. Знаешь, как сейчас с материалами сложно. То одно привезут не то, то другое. Я же не тороплю их, качество важнее.

Два-три месяца. Олег кивнул и вышел из комнаты. В коридоре он снова наткнулся взглядом на коробки со своими вещами. Что-то внутри подсказывало ему, что его инструменты уже никогда не вернутся в кладовку. Что его кресло отвезли на помойку, пока он был на работе. Что через два-три месяца найдутся новые причины, почему свекровь не может уехать.

Ужин проходил в напряжённой тишине. Свекровь рассказывала что-то про соседку, которая неправильно солит огурцы. Ирина поддакивала, время от времени подливая матери чай. Олег молча ел и думал о том, что сидит за столом в своей квартире, как гость, которого забыли представить.

— Олег, ты завтра свободен вечером? — спросила мать.

— Почему?

— Нужно съездить в строительный магазин. Мне надо плитку выбрать для ванной. Ты же мужчина, поможешь донести образцы.

— Мам, у тебя же есть строители. Пусть они выбирают.

Свекровь поджала губы.

— Строителям нельзя доверять. Они самое дешёвое возьмут. Мне нужно качество. Ты поедешь или нет?

Олег посмотрел на Ирину, ожидая поддержки. Но жена смотрела в тарелку.

— Поеду, — сказал он.

После ужина он вышел на балкон покурить. Он бросил курить три года назад, но сегодня купил пачку по дороге домой. Холодный ноябрьский ветер бил в лицо, но Олег не торопился возвращаться в тёплую квартиру. Там было ещё холоднее.

Дверь балкона открылась. Вышла Ирина, закутанная в плед.

— Ты опять куришь, — констатировала она без упрёка.

— Да.

— Твоя мама расстроится.

— Моя мама и так постоянно расстроена. То я не туда поставил обувь, то не так помыл посуду, то слишком поздно пришёл с работы.

Ирина помолчала.

— Она заботится о нас. Хочет научить вести хозяйство правильно.

— Ир, нам тридцать лет. Мы пять лет прожили вдвоём и как-то справлялись. Зачем нам её уроки?

— Потому что свекровь опытнее. Она всю жизнь одна поднимала тебя, вела хозяйство. Знает, как надо.

Олег затушил сигарету.

— А я, значит, не знаю?

— Ты мужчина. Мужчины в быту не разбираются.

Он посмотрел на жену. Вот оно. Вот то, что его мать внушала Ирине каждый день. Что мужчины ничего не понимают в доме. Что женщины должны всем управлять. Что свекровь всегда права.

— Ирина, я хочу, чтобы моя мать уехала.

Она вздрогнула, словно он ударил её.

— Что?

— Ты слышала. Пусть снимет квартиру на время ремонта. Или поедет к своей сестре. Но я больше не могу так жить.

— Ты хочешь выгнать свою мать?

— Я хочу вернуть свою жизнь. Свой дом. Свою жену.

Ирина шагнула назад.

— Знаешь, что я думаю? Ты неблагодарный эгоист. Твоя мать столько для тебя сделала. Растила одна, в университет отправила, квартиру помогла купить. А ты не можешь потерпеть пару месяцев?

— Ира, она выкинула моё кресло. Убрала мои инструменты. Переставила всю мебель. Это уже не пара месяцев, это захват.

— Захват? — голос Ирины стал холодным. — Твоя мама вложила половину денег в эту квартиру, когда мы её покупали. Она имеет право здесь находиться. А ты ведёшь себя как капризный ребёнок.

Олег смотрел на жену и понимал, что проиграл. Что его мать уже победила. Что между ним и Ириной встала невидимая стена, и по ту сторону этой стены он остался один.

Следующие дни превратились в кошмар. Свекровь чувствовала, что сын недоволен, и это только усиливало её активность. Она начала готовить завтраки для Ирины — пышные оладьи, сырники, блины. Олегу доставался бутерброд и чай.

— Ирочке надо хорошо питаться, она на работе устаёт, — объясняла свекровь. — А ты мужчина, тебе и так хватит.

Она стала запирать ванную на час по утрам, когда Олегу нужно было собираться на работу.

— В моём возрасте нужны процедуры, — говорила она через дверь. — Потерпи немного.

Он опаздывал на работу три раза за неделю.

Она переставила всё в холодильнике по своей системе. Йогурт Олега исчез.

— Выкинула, испортился, — сообщила свекровь. — Надо следить за датами. Я купила творог, он полезнее.

Но Олег ненавидел творог с детства.

Однажды вечером он пришёл домой и обнаружил, что его компьютер переставлен в коридор.

— Мама сказала, что в комнате он занимает много места, — объяснила Ирина. — Она хочет поставить туда комод для своих вещей.

— Ира, на этом компьютере я работаю. Удалённо, по вечерам. Как я буду работать в коридоре?

— Приспособишься. Другие же как-то работают.

Олег посмотрел на жену долгим взглядом.

— Скажи честно. Ты на чьей стороне?

Ирина не ответила сразу. Потом тихо произнесла:

— Я на стороне семьи. А семья — это твоя мама тоже.

В тот вечер Олег не стал работать за компьютером в коридоре. Он вышел и пошёл гулять. Бродил по улицам два часа, пока не замёрз окончательно. Когда вернулся, в квартире был выключен свет. Свекровь и Ирина спали. На кухонном столе лежала записка: «Ужин в холодильнике. Разогрей сам».

Он не стал разогревать. Он сел на табуретку на тёмной кухне и впервые задумался о том, что будет дальше. Мать не уедет. Ремонт может длиться вечность. А даже если закончится, найдётся новая причина. Проблемы с сердцем. Одиночество. Старость. Ирина всегда будет на стороне свекрови. А он будет жить в своей квартире как чужой.

Утром он проснулся от громких голосов. Свекровь и Ирина стояли на кухне и обсуждали ремонт.

— Я думаю, надо обои переклеить, — говорила мать. — Эти уже выцвели. Давно пора.

— Мам, обои мы клеили год назад, — попытался вставить Олег.

— Год назад ты выбрал самые дешёвые. Я видела, как они местами отходят. Надо нормальные, европейские. Ирочка, ты же согласна?

— Да, наверное, свекровь права, — кивнула Ирина.

Олег налил себе кофе из новой кофемашины, которую привезла мать. Его старая турка куда-то исчезла.

— Мы не будем переклеивать обои, — сказал он твёрдо.

Свекровь подняла брови.

— Это ещё почему?

— Потому что я не вижу в этом необходимости. И денег лишних нет.

— Лишних денег, — повторила мать и усмехнулась. — А на твои сигареты деньги есть? На пиво с друзьями по выходным? А на нормальный ремонт, чтобы жене было приятно жить, денег нет?

Олег сжал кружку так, что побелели костяшки пальцев.

— Мам, это наша квартира. Наша с Ириной. Мы сами решаем, что тут делать.

— Наша? — свекровь встала. — Ты забыл, кто вложил миллион на первоначальный взнос? Без моих денег вы бы до сих пор по углам снимали. Так что эта квартира и моя тоже. И я имею право решать, как здесь должно быть.

Повисла тишина. Олег посмотрел на Ирину, ожидая, что она скажет что-то. Но жена молчала, глядя в пол.

— Хорошо, — произнёс он наконец. — Значит, это твоя квартира тоже. Тогда живи здесь. А я съеду.

Свекровь засмеялась.

— Куда ты съедешь? Бросишь жену?

— Я не бросаю. Я просто больше не могу находиться там, где меня не хотят видеть.

Он развернулся и пошёл собирать вещи. Руки тряслись, в висках стучало, но внутри было странное спокойствие. Он принял решение. Наконец-то.

Ирина вбежала в комнату, когда он складывал одежду в сумку.

— Олег, ты с ума сошёл? Ты правда уходишь?

— Да.

— Из-за обоев? Из-за мамы?

— Из-за того, что я больше не чувствую себя здесь человеком. Я тень. Приложение. Временная неудобная деталь. Твоя мать вытеснила меня отсюда. А ты ей помогла.

— Я не помогала! Я просто… она действительно много сделала для нас…

— И за это я должен отдать ей свою жизнь? Свой дом? Тебя?

Ирина заплакала.

— Не уходи. Мы всё обсудим. Попросим маму быть помягче.

Олег застегнул сумку.

— Ира, твоя мама не будет помягче. Она не уедет. Никогда. Она будет здесь жить до конца. И каждый день я буду чувствовать себя лишним. Я не хочу так больше. Прости.

Он вышел из комнаты. Свекровь стояла в коридоре с каменным лицом.

— Значит, ты бросаешь семью, — сказала она. — Я так и знала. Слабак. Не мужчина.

Олег надел куртку.

— Возможно. Но я уже не могу притворяться, что здесь моя семья.

Он открыл дверь. Ирина рыдала на кухне. Свекровь стояла с презрительной улыбкой. А он шагнул за порог.

На улице был холодный ветер и серое небо. У него была одна сумка с вещами и телефон с номером друга, который обещал пустить переночевать. Впереди были развод, раздел квартиры, боль и пустота.

Но когда Олег сделал первый шаг прочь от подъезда, он вдруг почувствовал, как с плеч спадает тяжесть. Он шёл по улице, и с каждым шагом дышать становилось легче. Он потерял дом. Потерял жену. Но он обрёл себя. И впервые за долгие недели почувствовал, что жив.