— Мама опять звонит, наверное, денег просит! — бросила Лариса, глядя на экран телефона, где высвечивалось фото свекрови.
Она сидела на диване в их маленькой, но уютной квартире, которую они с Павлом снимали уже третий год. Вечер пятницы обещал быть спокойным — впереди выходные, можно расслабиться после тяжёлой рабочей недели. Но звонок Валентины Ивановны, матери Павла, мгновенно испортил настроение.
Павел вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем. Его лицо сразу напряглось при упоминании матери. За последний месяц она звонила почти каждый день, и всегда с одной и той же темой — деньги.
— Не бери трубку, — посоветовал он, но Лариса уже нажала на зелёную кнопку.
— Алло, Валентина Ивановна? Добрый вечер.
Из динамика полился сладкий, как мёд, голос свекрови. Лариса включила громкую связь, чтобы Павел тоже слышал разговор.
— Ларочка, солнышко моё! Как вы там? Как здоровье? Павлик дома?
— Да, всё хорошо. Павел рядом.
— Замечательно! Слушайте, дети мои дорогие, у меня к вам важный разговор. Вы же знаете, что у меня скоро юбилей — шестьдесят лет! Круглая дата! Я хочу отметить красиво, пригласить родственников, друзей. Место уже присмотрела — прекрасный ресторан в центре города.
Лариса и Павел переглянулись. Оба уже догадывались, к чему идёт разговор.
— И вот что я подумала, — продолжала Валентина Ивановна, — юбилей же раз в жизни бывает! Хочется, чтобы всё было на высшем уровне. Банкет, музыка, ведущий… Я прикинула — выходит примерно двести пятьдесят тысяч рублей. Конечно, это дорого, но ведь вы не откажете своей маме в таком важном событии? Павлик, ты же мой единственный сын!
Павел побледнел. Двести пятьдесят тысяч — это была сумма, которую они с Ларисой копили почти два года на первоначальный взнос за собственную квартиру. Ещё немного, и они наконец смогли бы взять ипотеку и перестать платить аренду чужим людям.
— Мам, это очень большая сумма, — осторожно начал он. — Мы сейчас копим на квартиру…
— Квартира подождёт! — перебила его мать. — А юбилей у меня один раз в жизни! Неужели для тебя какая-то квартира важнее родной матери? Я тебя растила одна, всё для тебя делала, ночей не спала, когда ты болел! А теперь, когда мне нужна помощь, ты отказываешься?
Голос свекрови стал плаксивым, и Лариса почувствовала, как внутри неё поднимается волна раздражения. Это был не первый раз, когда Валентина Ивановна использовала эмоциональный шантаж, чтобы выманить у них деньги.
— Валентина Ивановна, — вмешалась Лариса, стараясь говорить спокойно, — мы понимаем, что юбилей — это важно. Но двести пятьдесят тысяч — это все наши сбережения. Может быть, можно устроить более скромное празднование?
В трубке повисла тишина. Затем голос свекрови стал ледяным.
— Ах, так значит, Лариса решает, как мне отмечать юбилей? Павлик, твоя жена считает, что я не достойна нормального праздника? После всего, что я для вас делала?
— Мама, Лариса просто предлагает рассмотреть варианты…
— Варианты?! — взвизгнула Валентина Ивановна. — Да я для тебя всю жизнь положила! Отказывала себе во всём, чтобы ты ни в чём не нуждался! А теперь, когда мне нужна помощь, вы мне предлагаете «варианты»? Знаешь что, если для тебя деньги важнее матери, то и не надо мне ничего! Буду отмечать одна, в своей квартире, с бутербродами!
Она демонстративно всхлипнула, и Лариса закатила глаза. Этот спектакль она видела уже не раз.
— Мам, не драматизируй, — устало сказал Павел. — Мы обсудим это и перезвоним тебе.
— Обсуждать тут нечего! Либо вы помогаете, либо нет. Решайте быстрее, мне нужно вносить предоплату в ресторан.
Звонок прервался. В комнате повисла тяжёлая тишина. Павел сел рядом с Ларисой на диван и обхватил голову руками.
— Она никогда не изменится, — тихо сказала Лариса. — Помнишь, в прошлом году она просила пятьдесят тысяч на новый телевизор? А до этого — сто тысяч на ремонт в ванной, хотя у неё там всё было в порядке?
— Знаю, — вздохнул Павел. — Но она же моя мать. Как я могу ей отказать?
— А как ты можешь отдать все наши сбережения? Павел, мы два года экономили на всём! Отказывались от отпусков, от развлечений, я покупала одежду в секонд-хенде! И всё для того, чтобы твоя мама устроила пир на весь мир?
Павел молчал, разрываясь между чувством долга перед матерью и ответственностью перед женой. Лариса встала и подошла к окну. На улице начинался дождь, капли барабанили по стеклу, словно отбивая ритм её мыслей.
— Знаешь что самое обидное? — продолжила она, не оборачиваясь. — Твоя мать прекрасно знает, что мы копим на квартиру. Я сама ей рассказывала месяц назад, когда она приходила в гости. И она специально просит именно такую сумму — все наши деньги до копейки.
— Откуда ты знаешь, что специально?
Лариса повернулась к мужу, и в её глазах блеснули слёзы.
— Потому что на прошлой неделе я случайно увидела её переписку в телефоне, когда она оставила его у нас. Она писала своей подруге Нине, хвасталась, что скоро «выбьет» из нас деньги на юбилей. И знаешь, что ещё она написала? Что невестка у неё жадная, но сын всё равно сделает так, как она скажет.
Павел вскочил с дивана. Его лицо покраснело от гнева и стыда одновременно.
— Ты читала чужую переписку?
— Я не специально! Телефон лежал открытым, а сообщение высветилось на экране! Но разве дело в этом? Твоя мать манипулирует нами, Павел! Она использует твоё чувство вины, чтобы вытягивать деньги!
— Не смей так говорить о моей матери!
— А ты не смей защищать её, когда она откровенно нас использует!
Они стояли друг напротив друга, и впервые за пять лет совместной жизни между ними пробежала трещина. Лариса видела, как в глазах мужа борются любовь к ней и преданность матери. И с горечью понимала, что в этой борьбе она проигрывает.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Павел избегал разговоров о матери, а Лариса чувствовала, как с каждым часом растёт пропасть между ними. На работе она не могла сосредоточиться, постоянно прокручивая в голове варианты развития событий. Все они были безрадостными.
В среду вечером Валентина Ивановна нанесла неожиданный визит. Она приехала без предупреждения, как обычно, зная, что сын не сможет не впустить её. Лариса услышала звонок в дверь, находясь на кухне, и сразу поняла, кто пришёл — только свекровь звонила в дверь с такой настойчивой требовательностью.
— Мама? — удивился Павел, открывая дверь. — Ты почему не предупредила?
— А что, к родному сыну теперь нужно записываться на приём? — Валентина Ивановна прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. Она была одета в дорогое пальто и держала в руках фирменную сумочку — подарок Павла на прошлый Новый год.
Лариса вышла из кухни, вытирая руки о фартук. Свекровь окинула её оценивающим взглядом и поджала губы.
— Готовишь? Надеюсь, что-то приличное, а не твои вечные макароны.
— Добрый вечер, Валентина Ивановна, — сухо поздоровалась Лариса, игнорируя выпад.
Свекровь прошла в гостиную и уселась на диван с видом хозяйки дома. Из сумочки она достала планшет и положила его на журнальный столик.
— Павлик, садись рядом. Я тебе кое-что покажу.
Павел послушно сел рядом с матерью. Лариса осталась стоять в дверях, скрестив руки на груди.
— Смотри, какой прекрасный зал! — Валентина Ивановна открыла фотографии ресторана. — И меню замечательное! Я уже всё продумала — будет фуршет, потом банкет, живая музыка. Гостей человек семьдесят приглашу.
— Семьдесят? — ахнул Павел. — Мам, это же огромные деньги!
— Ну и что? Один раз живём! К тому же, среди гостей будут важные люди — мой бывший начальник, например. Он сейчас большая шишка в министерстве. Может быть полезен для твоей карьеры.
Лариса не выдержала и фыркнула. Свекровь тут же повернулась к ней.
— Что-то не так, дорогая?
— Валентина Ивановна, давайте говорить честно. Никакой пользы для карьеры Павла ваш юбилей не принесёт. Вы просто хотите покрасоваться перед знакомыми.
Лицо свекрови покраснело.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Павел, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
Павел растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Ларис, не надо так…
— А как надо, Павел? Молчать и отдавать последние деньги? Мы что, обязаны финансировать все прихоти твоей матери?
Валентина Ивановна вскочила с дивана. Её глаза метали молнии.
— Прихоти?! Да я всю жизнь на вас работаю! Кто вам помогал, когда вы только поженились? Кто давал деньги, когда Павел работу потерял?
— Вы дали нам тогда двадцать тысяч, и то в долг, который мы вернули с процентами! — возразила Лариса. — И с тех пор вы вытянули из нас в десять раз больше!
— Павел! — Валентина Ивановна повернулась к сыну. — Ты позволишь этой женщине так со мной разговаривать? Я твоя мать! Я тебя родила и воспитала!
Павел встал между женщинами, пытаясь их успокоить.
— Мама, Лариса, пожалуйста, давайте не будем ссориться…
— Не будем ссориться? — свекровь всплеснула руками. — Твоя жена оскорбляет меня в моём же доме!
— Это не ваш дом! — не выдержала Лариса. — Это наша съёмная квартира, за которую мы платим сорок тысяч в месяц! И мы могли бы уже жить в своей квартире, если бы не ваши постоянные просьбы о деньгах!
Валентина Ивановна сделала шаг назад и прижала руку к сердцу.
— Мне плохо… Сердце… Павлик, вызови скорую!
Лариса закатила глаза. Этот номер свекровь проделывала каждый раз, когда разговор шёл не в её пользу.
— Хватит притворяться, Валентина Ивановна. В прошлый раз вы точно так же изображали сердечный приступ, а через час я видела, как вы бежали через дорогу за автобусом.
— Павел! — простонала свекровь, опускаясь обратно на диван. — Твоя жена желает мне смерти!
— Я желаю, чтобы вы перестали манипулировать вашим сыном!
— Хватит! — вдруг крикнул Павел, и обе женщины замолкли. — Мама, иди домой. Мы с Ларисой должны поговорить.
Валентина Ивановна поднялась, всем своим видом изображая оскорблённое достоинство.
— Я вижу, кто тут главный. Вижу, что мать для тебя больше не авторитет. Что ж, живите как знаете. Но когда эта женщина тебя бросит, не приходи ко мне плакаться!
Она вышла, громко хлопнув дверью. В квартире повисла звенящая тишина.
Павел сел на диван и закрыл лицо руками. Лариса подошла и села рядом, но не решилась его обнять.
— Паш, прости, что я так резко. Но я больше не могу это терпеть.
— Она моя мать, Лариса.
— Я знаю. Но она использует это против тебя. Против нас.
Павел поднял голову и посмотрел на жену. В его глазах была такая боль, что у Ларисы сжалось сердце.
— А если мы дадим ей деньги? Может, после этого она успокоится?
Лариса покачала головой.
— Ты сам знаешь, что нет. Через полгода будет новая причина. Ремонт, поездка, ещё что-нибудь. Она не остановится, пока мы не поставим границы.
— Какие границы? Это же моя мать!
— Павел, я люблю тебя. Но я не могу больше жить в постоянном страхе, что твоя мать в любой момент может прийти и потребовать все наши деньги. Я хочу семью, детей, свой дом. А с твоей матерью у нас никогда ничего этого не будет.
Она встала и пошла в спальню, оставив мужа одного с его мыслями.
Следующим утром Лариса проснулась от звука чемодана, который Павел доставал из шкафа. Сердце у неё упало.
— Ты уходишь?
Павел повернулся к ней. На его лице была решимость, которой она никогда раньше не видела.
— Нет. Это для мамы.
— Что?
— Я еду к ней. Нужно поговорить раз и навсегда.
Лариса села в постели, не веря своим ушам.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Ты права. Так больше продолжаться не может. Либо мама принимает правила, либо… либо мы ограничим общение.
Через час Павел стоял на пороге материнской квартиры. Валентина Ивановна открыла дверь, и на её лице тут же появилась торжествующая улыбка.
— Павлик! Я знала, что ты придёшь! Проходи, я как раз блинчики пекла, твои любимые.
— Мам, нам нужно серьёзно поговорить.
Улыбка свекрови погасла.
— О чём? Неужели эта женщина настроила тебя против родной матери?
— Никто меня ни против кого не настраивал. Мам, я люблю тебя, но то, что происходит, неправильно. Ты постоянно требуешь деньги, используешь чувство вины, манипулируешь.
— Манипулирую?! — возмутилась Валентина Ивановна. — Да как ты смеешь! Я тебя вырастила, всё для тебя делала!
— Мама, за последние три года ты взяла у нас больше полумиллиона рублей. На телевизор, на ремонт, на поездки. И сейчас хочешь ещё двести пятьдесят тысяч. Это все наши сбережения.
— Ну и что? Разве мать не заслужила помощи от сына?
Павел глубоко вздохнул.
— Заслужила. Но помощь — это когда человек действительно в ней нуждается. А ты просто хочешь красивый праздник за наш счёт. Это не помощь, это эксплуатация.
Лицо Валентины Ивановны стало багровым.
— Эксплуатация?! Да я тебя из пелёнок вынянчила! Ночами не спала! От всего отказывалась ради тебя!
— Мама, это был твой выбор — родить ребёнка. Я не просил появляться на свет. И я благодарен тебе за всё, что ты сделала. Но это не значит, что я должен всю жизнь расплачиваться за то, что ты выполняла свой родительский долг.
Валентина Ивановна села на стул. По её щекам потекли слёзы — на этот раз, кажется, настоящие.
— Значит, ты выбрал её. Эту женщину. А мать тебе больше не нужна.
— Я выбрал свою семью, мам. Лариса — моя жена, и я люблю её. Мы хотим детей, хотим свой дом. И мы не можем вечно финансировать твои желания.
— Желания… — горько усмехнулась свекровь. — Знаешь что, Павел? Живи как хочешь. Но когда она тебя бросит ради кого-то побогаче, не приходи ко мне.
— Она меня не бросит, мама. А вот ты сейчас сама меня отталкиваешь. Я пришёл не ссориться, а договориться. Мы можем помочь тебе с организацией скромного праздника. Тысяч пятьдесят мы можем дать. Но не больше.
— Пятьдесят тысяч?! — взвизгнула Валентина Ивановна. — Да это оскорбление!
— Это помощь, соразмерная нашим возможностям. Принимай или нет — твой выбор.
Павел встал и направился к двери.
— Если уйдёшь сейчас, можешь не возвращаться! — крикнула мать ему в спину.
Павел остановился на пороге и обернулся.
— Мама, я всегда буду твоим сыном. И моя дверь всегда будет для тебя открыта. Но только если ты будешь уважать мою семью и мои решения. Подумай об этом.
Он вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Дома его ждала Лариса. Она сидела на кухне, нервно теребя край скатерти. Когда Павел вошёл, она вскочила.
— Ну что? Как всё прошло?
Павел обнял её и прижал к себе.
— Сложно. Она в ярости. Сказала, чтобы я не возвращался.
— Мне жаль, Паш. Я не хотела, чтобы так получилось.
— Знаю. Но ты была права. Это нужно было сделать. Может, со временем она поймёт и примет. А если нет… Что ж, это её выбор.
Прошёл месяц. Валентина Ивановна не звонила и не приходила. Павел несколько раз пытался ей позвонить, но она сбрасывала вызовы. Лариса видела, как муж переживает, но старалась его поддерживать.
И вот однажды вечером раздался звонок в дверь. Лариса пошла открывать и замерла — на пороге стояла свекровь. Но это была уже не та властная и уверенная в себе женщина. Валентина Ивановна выглядела постаревшей и уставшей.
— Можно войти? — тихо спросила она.
— Конечно, проходите.
Павел вышел из комнаты и остановился, увидев мать.
— Мама?
— Павлик… Я… Я хотела поговорить. Со всеми вами.
Они прошли в гостиную. Валентина Ивановна села на краешек дивана, сжимая в руках сумочку.
— Я много думала в последнее время. О том, что ты сказал. И… возможно, ты был прав. Я действительно слишком многого требовала.
Лариса и Павел переглянулись.
— Мама, ты правда так думаешь? — осторожно спросил Павел.
Валентина Ивановна кивнула.
— Я отменила банкет в ресторане. Решила отметить скромно, дома, с близкими. И… я хотела извиниться. Перед вами обоими. Особенно перед тобой, Лариса.
Лариса была поражена. За пять лет знакомства она ни разу не слышала, чтобы свекровь перед кем-то извинялась.
— Валентина Ивановна, я тоже хочу извиниться. За резкость, за те слова…
— Нет, не надо. Ты защищала свою семью. И была права. Я действительно вела себя эгоистично. Просто… когда живёшь одна, начинаешь цепляться за единственного близкого человека. И требовать больше, чем имеешь право.
— Мам, ты не одна, — сказал Павел, садясь рядом с матерью и беря её за руку. — У тебя есть мы. Но мы — отдельная семья, со своими планами и целями.
— Я понимаю. И я постараюсь это принять. Если вы дадите мне шанс.
— Конечно, дадим, — улыбнулась Лариса. — Мы же семья.
Валентина Ивановна впервые улыбнулась невестке искренне, без подвоха.
— Знаете что? Давайте отметим мой юбилей вместе. Здесь, у вас. Приготовим что-нибудь вкусное, посидим, поговорим. Без пафоса и показухи. Просто семья.
— Отличная идея, мам, — обрадовался Павел.
В день юбилея Валентины Ивановны их маленькая квартира наполнилась ароматами домашней выпечки и звуками смеха. Свекровь помогала Ларисе на кухне, и впервые между ними не было напряжения. Они говорили о простых вещах — о рецептах, о погоде, о планах на будущее.
За праздничным столом Валентина Ивановна встала с бокалом в руке.
— Я хочу сказать тост. За последний месяц я поняла одну важную вещь. Настоящее богатство — это не деньги и не роскошные праздники. Это семья, которая тебя любит и принимает, несмотря на все недостатки. Спасибо вам, дети мои, за то, что вы есть. И прости меня, Лариса, за все те годы, когда я была несправедлива к тебе.
Лариса встала и обняла свекровь. Впервые это объятие было искренним с обеих сторон.
Через год Павел и Лариса въехали в собственную однокомнатную квартиру. Маленькую, но свою. Валентина Ивановна приехала помогать с переездом и подарила им красивый ковёр для гостиной.
— Это не взятка, — пошутила она. — Просто хочу, чтобы у вас было уютно.
Отношения наладились не сразу. Были моменты, когда старые привычки давали о себе знать. Но теперь все трое умели вовремя остановиться, поговорить и найти компромисс.
А ещё через год, когда Лариса сообщила, что беременна, Валентина Ивановна расплакалась от счастья.
— Я буду бабушкой! Самой лучшей бабушкой на свете! Но обещаю — никаких непрошеных советов и вмешательств. Только если попросите.
И она сдержала слово. Стала той бабушкой, которая приходит по приглашению, приносит домашние пирожки и играет с внучкой, не пытаясь учить молодых родителей, как правильно воспитывать ребёнка.
Глядя на то, как её дочка тянется к бабушке, а свекровь нежно её обнимает, Лариса думала о том, что иногда кризис в отношениях — это не конец, а новое начало. Главное — вовремя поставить границы и защитить то, что действительно важно. Свою семью, свою любовь, своё будущее.
Признание