Свекровь открыла дверь своим ключом ровно в восемь утра. Даже не позвонила. Ксения услышала знакомое поскрипывание замка, когда стояла у плиты и помешивала кашу для дочки. Её пальцы сжались на ручке деревянной ложки так сильно, что побелели костяшки.
Наталья Борисовна вплыла на кухню, как корабль в гавань. Уверенно, величественно, словно это была её территория, а не дом молодой семьи. В руках у неё был огромный пакет из дорогого магазина детских товаров.
— Доброе утро! Где моя любимая внученька? — пропела она, даже не взглянув на Ксению.
— Ещё спит, — коротко ответила Ксения, продолжая помешивать кашу. Внутри всё сжалось в привычный комок раздражения.
Свекровь поставила пакет на стол с таким видом, будто принесла сокровище. Ксения краем глаза заметила яркую коробку. Кукла. Огромная, дорогая кукла с длинными волосами и сменными нарядами. Именно такую Ксения неделю назад отказалась покупать четырёхлетней Алине, объясняя, что девочка ещё слишком мала для таких игрушек, да и дома уже десять кукол.
— Наталья Борисовна, мы же договаривались, что согласовываем подарки, — Ксения старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.
Свекровь наконец посмотрела на неё. Взгляд был полон снисходительного удивления, как будто Ксения сказала что-то совершенно абсурдное.
— Ой, да что ты, милая! Я бабушка, имею право баловать внучку. У вас же денег вечно нет ни на что нормальное, вот я и помогаю.
Этот укол был рассчитан точно. Ксения почувствовала, как внутри всё обожгло стыдом и злостью одновременно. Да, они с Романом не могли позволить себе покупать дорогие игрушки каждую неделю. Роман работал инженером, она сидела дома с ребёнком. Денег хватало на жизнь, но не на излишества. И свекровь пользовалась этим, раз за разом демонстрируя, кто в семье настоящий благодетель.
— Дело не в деньгах, — Ксения развернулась к ней, выключая конфорку. — Дело в том, что я её мать. И решения о воспитании принимаю я.
— Ну-ну, конечно, — свекровь махнула рукой, как будто смахивала назойливую муху. — Только воспитываешь ты её как-то странно. Ребёнок целыми днями дома заперт, на площадку выходите раз в неделю, игрушек нормальных нет. А потом удивляешься, почему девочка капризная растёт.
Это было уже за гранью. Ксения чувствовала, как внутри неё поднимается горячая волна гнева. Она открыла рот, чтобы ответить что-то резкое, но в этот момент из детской донёсся радостный визг.
Алина проснулась.
Девочка выбежала на кухню в пижаме с зайчиками, растрёпанная, розовощёкая, ещё тёплая от сна. Увидела бабушку и бросилась к ней с криком:
— Бабуля! Ты пришла!
Наталья Борисовна подхватила внучку на руки, расцеловала в обе щеки и торжественно объявила:
— А бабушка принесла тебе сюрприз! Вот!
Она достала из пакета коробку с куклой. Алина застыла с открытым ртом, а потом завизжала от восторга так пронзительно, что у Ксении заложило уши.
— Бабуля, ты самая лучшая! Спасибо, спасибо, спасибо!
Ксения наблюдала за этой картиной, и внутри у неё всё сжималось всё сильнее. Вот она, победа свекрови. Вот он, момент триумфа. Наталья Борисовна смотрела на неё поверх головы внучки, и в её глазах читалось откровенное злорадство.
— Алина, позавтракай сначала, потом будешь играть, — попыталась вмешаться Ксения, но дочка даже не обернулась.
— Не хочу кашу! Хочу играть с куклой!
— Алина, я сказала…
— Да ладно тебе, пусть девочка порадуется! — перебила свекровь. — Поиграет немножко, потом поест. Ничего страшного не случится.
И Алина, получив поддержку, схватила коробку и помчалась в детскую. Ксения осталась стоять у плиты с тарелкой остывающей каши в руках. Она снова проиграла. Снова её слово ничего не значило. Снова свекровь показала, кто здесь главный.
— Ты подрываешь мой авторитет, — тихо сказала Ксения, глядя на тарелку в своих руках.
— Да что ты говоришь! — свекровь присела за стол, будто ничего не произошло. — Я просто люблю внучку. А ты слишком строгая. Вот Роман в детстве был весёлым мальчиком, потому что я его не душила запретами.
Ксения подняла голову и посмотрела на свекровь. Посмотрела долго, внимательно, изучающе. И вдруг поняла: это не закончится никогда. Пока Наталья Борисовна живёт в этом же городе, пока у неё есть ключи от их дома, пока Роман не видит проблемы, это будет продолжаться бесконечно. Свекровь будет приходить, покупать запретные вещи, отменять её решения и превращать её в чужого человека для собственного ребёнка.
А Роман? Роман вернётся вечером с работы, устало вздохнёт и скажет: «Мам, ну зачем ты опять? Ксюш, ну не надо так остро реагировать, она же от любви». Как всегда. Он вечно был посередине, вечно пытался всех помирить, но в итоге всегда поддерживал мать.
Ксения поставила тарелку с кашей в раковину. Каша была уже холодная, покрытая сероватой плёнкой. Бесполезная, как все её попытки что-то изменить.
Весь день прошёл в напряжённом молчании. Свекровь осталась, конечно. Села в гостиной, включила телевизор и расположилась так, будто это её дом. Алина вертелась вокруг неё с новой куклой, болтала без умолку, показывала все наряды. Ксения пыталась заниматься домашними делами, но чувствовала себя прислугой в собственной квартире.
К вечеру она была на грани срыва. Когда услышала, как в замке повернулся ключ, её сердце забилось быстрее. Роман пришёл. Сейчас они поговорят. Сейчас он должен будет выбрать: либо она, его жена и мать его ребёнка, либо вот эта женщина, которая методично разрушает их семью под видом заботы.
Роман зашёл в квартиру, устало сбросил куртку на вешалку и прошёл на кухню. Ксения стояла у плиты, разогревая ужин. Из гостиной доносился смех Алины и голос свекрови.
— Привет, — он чмокнул жену в щёку. — Мама ещё здесь?
— Здесь, — коротко ответила Ксения. — И мы должны поговорить.
Роман насторожился. Он прекрасно знал этот тон. Знал, что сейчас начнётся очередной разговор про границы, про ключи, про то, что его мать слишком много вмешивается. И ему не хотелось этого разговора. Совсем не хотелось.
— Ксюш, давай не сегодня, ладно? Я очень устал, — попросил он, но она покачала головой.
— Сегодня. Прямо сейчас. Твоя мать пришла сегодня утром с ключами, принесла Алине дорогую куклу, которую я запретила покупать, и когда я попросила дочь сначала позавтракать, твоя мать сказала «да ладно тебе», и Алина меня не послушалась. Понимаешь? Моё слово ничего не значит, потому что всегда есть бабушка, которая отменяет мои решения.
Роман потёр лицо руками. Он действительно устал. Устал от этих бесконечных конфликтов между женой и матерью, устал быть посередине, устал объяснять одной другую.
— Ксюш, ну она же от любви. Мама просто хочет внучку побаловать. Не надо так всё близко к сердцу принимать.
И вот оно. Ксения ждала этого, но когда услышала, всё равно почувствовала, как внутри что-то рвётся. Он снова защищает мать. Снова обесценивает её чувства. Снова говорит, что проблема в ней, а не в поведении его матери.
— Роман, я не принимаю близко к сердцу. Я говорю тебе факты. Твоя мать подрывает мой авторитет. Она делает из меня злую мачеху, а из себя добрую фею. И ты это поощряешь, когда говоришь «она от любви».
— Да что ты хочешь от меня?! — вспылил он. — Чтобы я выгнал мать?! Запретил видеться с внучкой?!
— Я хочу, чтобы ты поставил границы! — голос Ксении тоже повысился. — Чтобы ты сказал ей: «Мама, это дом моей семьи. Приходи, когда мы приглашаем. Подарки согласовывай с нами. И не отменяй решения моей жены». Вот чего я хочу!
Роман смотрел на неё, и на его лице была написана растерянность. Он не понимал, почему это так важно. Для него мать была святым человеком, которая всю жизнь его растила одна, после того как отец ушёл. Она работала на двух работах, чтобы он ни в чём не нуждался. Она любила его больше всех на свете. И теперь жена требует, чтобы он обидел эту женщину, установив какие-то границы.
— Я не могу так с ней разговаривать, — сказал он тихо. — Она моя мать.
— А я твоя жена! — крикнула Ксения. — И Алина твоя дочь! Мы тоже твоя семья, или я ошибаюсь?!
В гостиной стало тихо. Видимо, свекровь всё слышала. Ксению это уже не волновало. Пусть слышит. Пусть знает, что она больше не собирается молчать и терпеть.
Роман прошёл в гостиную. Ксения пошла за ним. Наталья Борисовна сидела на диване, держа на коленях Алину, которая прижималась к ней, испуганная громкими голосами родителей. Свекровь смотрела на них с выражением обиженной жертвы.
— Мам, может, правда, нужно было согласовать подарок, — начал Роман осторожно, но мать его перебила.
— Ромочка, я что, не могу баловать родную внучку? Я плохую бабушку что ли?
— Нет, конечно, но Ксюша права, что…
— Ксюша всегда права! — голос свекрови зазвенел от возмущения. — А я, значит, во всём виновата! Я, которая тебя на ноги поставила, одна растила, всю жизнь на тебя положила! И вот теперь какая-то… — она осеклась, не договорив, но Ксения прекрасно поняла, что хотела сказать свекровь.
Наталья Борисовна резко встала, поставив Алину на пол.
— Ладно, я поняла. Я здесь лишняя. Раз невестке я мешаю жить, значит, я больше не приду. И внучку мне теперь не видать.
Это была классическая манипуляция, и Ксения это прекрасно видела. Свекровь сейчас изображала мученицу, чтобы Роман бросился её успокаивать и обвинил во всём жену. И, судя по выражению лица мужа, план работал.
— Мам, не надо так, — Роман попытался остановить её, но она уже надевала пальто.
— Нет-нет, я всё поняла. Прощайте.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Алина заплакала. Роман обернулся к Ксении, и в его глазах была не поддержка, а обвинение.
— Вот, довольна? Мать обидела, дочь расстроила.
Ксения смотрела на него и понимала: он не на её стороне. Никогда не был и не будет. Для него мать всегда будет важнее жены. Всегда. И если она хочет что-то изменить, придётся действовать самой. Без его поддержки. Потому что поддержки не будет.
Следующие два дня свекровь не появлялась. Роман ходил мрачный, на Ксению не смотрел, с Алиной общался коротко. Дома висела тяжёлая, давящая атмосфера. Ксения понимала, что он винит её. Винит в том, что она разрушила идиллию, в которой все любят друг друга, и никаких конфликтов нет.
На третий день вечером Роман пришёл с работы и сказал:
— Я поговорил с мамой. Она очень переживает. Говорит, что больше не будет приходить без приглашения и будет согласовывать подарки.
Ксения насторожилась. Слишком легко. Слишком быстро свекровь согласилась на уступки. Что-то здесь было не так.
— И что, она искренне это обещала? — спросила она.
— Да, конечно! — Роман выглядел облегчённым. — Видишь, стоило только поговорить нормально, и всё решилось. Не надо было так эмоционально всё это раздувать.
Вот оно. Он снова обвинил её в излишней эмоциональности. Снова дал понять, что проблема была в её реакции, а не в поведении его матери. Ксения промолчала. Спорить было бесполезно.
Прошла неделя. Наталья Борисовна действительно не появлялась. Роман повеселел, дома снова стало спокойно. Алина первые дни спрашивала про бабушку, потом перестала. Ксения начала надеяться, что, может быть, действительно что-то изменилось.
А потом пришла посылка.
Курьер принёс огромную коробку. Отправитель — Наталья Борисовна. Внутри оказался целый набор: ещё две куклы, конструктор, мягкие игрушки, книжки, пазлы. К коробке была приклеена записка: «Моей любимой внученьке Алиночке. Целую. Бабушка».
Ксения стояла посреди гостиной, глядя на эту кучу игрушек, и понимала: ничего не изменилось. Свекровь просто сменила тактику. Раз ей запретили приходить без приглашения, она будет присылать подарки. Будет покупать любовь внучки на расстоянии. Будет продолжать показывать, что она — щедрая и любящая бабушка, а мама — скупая и злая.
И Роман? Роман вечером увидит эту коробку, пожмёт плечами и скажет: «Ну что тут такого? Это же посылка, а не визит. Она же обещание выполнила, не приходит». И будет прав. Формально свекровь слово сдержала. Она нашла лазейку, и Ксения ничего не сможет возразить, не выглядя при этом истеричкой.
Ксения села на диван. Голова раскалывалась. Она чувствовала себя загнанной в угол. Каждый её шаг свекровь просчитывала на два хода вперёд. Это была игра, в которой Ксения заведомо проигрывала, потому что играла одна, а противник имел союзника — её собственного мужа.
Вечером, когда Роман вернулся и увидел игрушки, он отреагировал именно так, как она и предполагала:
— Ну вот, видишь, мама учла твои пожелания. Не пришла сама, прислала посылку. Всем же хорошо, правда?
Ксения посмотрела на него. На этого человека, с которым прожила шесть лет. Родила ребёнка. Построила дом. И поняла: он её не слышит. Совсем не слышит. Для него важнее сохранить мир с матерью, чем защитить жену. А она устала. Устала объяснять, доказывать, бороться одна.
— Да, Рома, — тихо сказала она. — Всем хорошо.
Он улыбнулся, обнял её за плечи и пошёл на кухню ужинать. А Ксения осталась стоять в гостиной, глядя на коробку с игрушками. И в этот момент приняла решение.
Она больше не будет бороться со свекровью. Это бесполезно. Но она будет бороться за свою дочь. Будет показывать Алине на своём примере, что такое настоящая любовь, не требующая подарков и подкупа. Будет растить дочь так, чтобы она умела отличать искреннюю заботу от манипуляций. Будет терпеливой, последовательной, честной.
Свекровь может покупать сколько угодно кукол. Но мама у Алины одна. И рано или поздно девочка это поймёт. Поймёт, кто был рядом каждый день, кто вытирал слёзы, кто учил отличать хорошее от плохого, кто по-настоящему любил, а не просто задаривал подарками.
Ксения подошла к коробке и достала из неё игрушки. Разложила их на полу. Позвала дочку:
— Алина, иди сюда. Давай разберём, что тебе прислала бабушка.
Девочка прибежала, глаза загорелись. Ксения присела рядом, обняла дочку за плечи и спокойно, без злости, без обиды, начала показывать каждую игрушку. Играла с ней. Смеялась. Была просто мамой, которая рядом.
А вечером, когда Алина заснула, Ксения достала телефон и написала свекрови короткое сообщение:
«Наталья Борисовна, спасибо за подарки. Но прошу впредь согласовывать посылки с нами. Мы с Романом сами решаем, что нужно нашему ребёнку. С уважением, Ксения».
Отправила. И выдохнула. Она установила границу. Чётко, без эмоций, без обвинений. Просто факт. Ответа не было. Свекровь прочитала, но промолчала.
Роман, узнав об этом сообщении, нахмурился:
— Зачем ты ей написала? Она же обидится опять.
— Роман, это наша семья, — спокойно ответила Ксения. — И мы устанавливаем правила. Если твоя мама хочет быть частью жизни нашей дочери, она должна эти правила уважать. Если нет — это её выбор.
Он смотрел на неё, и в его глазах была растерянность. Он впервые видел жену такой. Не истеричной, не обиженной, а просто твёрдой. Непоколебимой.
— Ты меня ставишь перед выбором, — сказал он тихо.
— Нет, — покачала головой Ксения. — Я просто живу в своей семье и защищаю своего ребёнка. А выбор — это твоё дело. Ты можешь быть мужем и отцом. Или можешь остаться маминым сыном. Но совместить и то, и другое не получится, пока твоя мать не научится уважать границы.
Эти слова повисли в воздухе. Роман ничего не ответил. Развернулся и вышел из комнаты. Ксения осталась одна. Она не знала, что будет дальше. Не знала, сможет ли муж когда-нибудь встать на её сторону. Не знала, изменится ли свекровь.
Но она знала точно: она больше не будет молчать. Не будет терпеть. Не будет жертвовать собой и своим ребёнком ради чужого комфорта. Она выбрала себя. Выбрала свою дочь. И что бы ни случилось дальше, она знала — поступила правильно.
Прошёл месяц. Наталья Борисовна больше не присылала посылок. Не звонила. Делала вид, что обиделась насмерть. Роман мрачнел с каждым днём, но Ксения держалась. Она понимала: это проверка. Свекровь ждёт, что невестка сдастся первой, извинится, вернёт всё как было.
Но Ксения не сдавалась.
И однажды вечером Роман сказал:
— Я поговорил с мамой. Серьёзно поговорил. Сказал, что ты права. Что у нас должны быть свои правила, и она должна их уважать.
Ксения подняла глаза на мужа. В его взгляде не было обвинения. Впервые за всё это время.
— Она согласилась? — тихо спросила Ксения.
— Не сразу. Но в итоге да. Сказала, что будет звонить перед визитом и спрашивать насчёт подарков.
Ксения кивнула. Она не верила до конца. Знала, что свекровь может снова попытаться обойти правила. Но что-то изменилось. Главное изменилось — муж впервые встал на её сторону.
— Спасибо, — сказала она просто.
Роман обнял её:
— Прости, что не понимал раньше. Прости, что ты так долго была одна в этом.
Ксения прижалась к его плечу и наконец расслабилась. Война не закончилась. Но она перестала быть в ней одна. И это уже была победа.
– Нет у меня ничего. Все правильно Вася сделал, – сказала мать