Завещание

— Да я тебя засужу! – кричала Марина. – Признаю недостойной наследницей! А маму – старой склеротичкой!

— А меня-то за что? – удивилась Елена. – Ты себя лучше признай этой самой наследницей – ты подходишь на эту роль просто идеально! А мама была в уме!

Сестры ненавидели друг друга. Ну, и что? Подумаешь – невидаль! Сейчас этого – полно!

А причины для этого могут быть разными. Но, как правило, в основе всего, лежит банальная зависть.

Одна оказывается красивее другой. Или умнее. Или способнее. А еще, так происходит, когда кому-то оставляют наследство, а тебе нет.

Да, вот как в нашем случае: Лене мама оставила наследство – даже написала на нее завещание, а Марину обошла. Как так? Да так…

И в этом просматривалась, на взгляд Марины Евгеньевны, вопиющая несправедливость. Потому что Ленка была приемной дочерью, а она, Марина – родной.

Но мама оставила все этой чужой тетке: на тот момент Марине было сорок лет, Лене – на десять лет меньше.

Сначала все было хорошо: мама, папа и я – счастливая семья! Они жили втроем: ничего не предвещало.

Когда девочке исполнилось десять лет, ум.ерла двоюродная сестра мамы Нины Васильевны, у которой осталась восьмимесячная дочка.

И перед малышкой замаячила перспектива очутиться в доме малютки. А потом – в детском доме: получилось так, что кроме мамы Нины взять девочку было некому. И сердобольная мама взяла.

Марина перенесла появление «сестрички» тяжело: она и раньше не просила «купить» ей кого-нибудь – им и так было хорошо!

А тут – какая-то чужая противная девчонка, которой стала доставаться вся мамина любовь: она же – маленькая! И посмотри, Маришка, какая она хорошенькая!

Мариша исподлобья смотрела на пухлую Ленку, улыбающуюся всеми четырьмя сахарными зубками и бьющую себе по лбу погремушкой: вот, д..ра какая…

И эту глу.пую девчонку, укравшую у нее мамочку, ей предлагали полюбить? Да ни за что!

И Мариша начала ее ненавидеть: это была ненависть, возникшая на почве банальной ревности — Ленка стала вызывать у нее глухое раздражение.

И, как оказалось, не напрасно: мама, по прошествии стольких лет, написала завещание на нее! Да, с появлением этой …яни ей всегда стало доставаться самое лучшее.

«…янь» росла спокойной и послушной, в отличие от бунтарки Мариши. Девочка и раньше не отличалась хорошим поведением, а тут, с появлением «сестрички», стала грубить еще больше — она очень ревновала родителей, особенно, маму к младшей «доченьке».

С психологами в стране тогда была напряженка – народ бился за работу и харчи, было не до внутреннего состояния души – поэтому все было пущено на самотек.

Когда Ленка подросла, все стало еще хуже: Марину стали сравнивать с этой мало.летней обезь..яной! Ее – и с этой? Да!

— Посмотри, Марина – Леночка намного младше тебя, а не разбрасывает одежду! И чашку сразу отнесла в мойку! И мокрые ботинки поставила на коврик, а не бросила, как ты, посреди прихожей!

Хорошенькая Леночка торжествующе смотрела на сестру: что, съела? Я – тут лучшая!

Марине очень хотелось сказать той, что она – не родная. Но отец строго-настрого запретил это делать: даже не вздумай! Они даже переехали после удочерения Ленки.

И часто, засыпая, Марина представляла, как она это сделает: а она обязательно это сделает!

И посмотрит, как скривится хорошенькое личико ненавистной «сестрички», и она с рыданием побежит к маме уточнять: так это правда, мамочка? И эти мечты грели душу…

«Сбытие мечт» произошло, когда не стало папы: Марише тогда было двадцать четыре. Ленке, соответственно, на десять лет меньше.

Марина, к тому времени, уже жила отдельно: мама переписала на нее бабушкину квартиру – хорошую сталинскую двушку. Ну, как же – доченька же собралась замуж! И кому же еще дарить квартиры? Не подкидышу же!

Папа ушел неожиданно: ничего не предвещало. Мариша еле дождалась окончания поминального обеда и, наконец-то, сделала то, о чем мечтала долгие годы.

И, в ответ на какое-то невинное замечание заплаканной сестры, не к месту выкрикнула:

— А ты, вообще, за.ткнись, приемыш – ты ему не родная!

И стала ждать незамедлительной реакции: Ленка уже вступила в подростковый возраст – сейчас она всем устроит!

Но Ленка на слова сестры отреагировала совершенно неожиданно: она, действительно, заткнулась! Причем, сразу!

Не побледнела от узнанной новости, не переспросила, не заплакала, как ожидалось, а просто нехорошо усмехнулась и вышла из комнаты.

«Неужели знает?» – мелькнуло в голове у Марины. – Да нет – откуда?»

А Мариша осталась стоять в одиночестве: долгожданного торжества над сестрой не получилось – вышло так, что эта …дина опять ее «сборола». Причем, молча…

А Ленка вела себя, как обычно: будто и не было тех оброненных преднамеренно слов.

Мариша тоже вела себя, как обычно: не очень церемонилась и редко разговаривала с сестрой. Да и о чем может говорить взрослая девушка с противной пацанкой, к тому же, чужой по кро..ви?

И дело было даже не в возрасте: раньше Марина сестру своим вниманием тоже не баловала. Нет, и помочь не отказывалась, и даже в школу водила: и все, чтобы заслужить добрые слова от мамы.

Но из чувств испытывала всю ту же плохо скрываемую ненависть и досаду по отношению к «сестричке»: если бы не она, все «пенки» с варенья доставались бы одной ей, Маришке.

Вскоре Марина вышла замуж и окончательно съехала к себе.

Когда заболела мама, Ленке исполнилось двадцать пять. Она, к тому времени, расписалась со своим Игорем: они жили на съемной квартире.

А у Марины уже был десятилетний Славка.

Сначала у Нины Васильевны диагностировали инфаркт: это вылилось в госпитализацию и длительную реабилитацию.

А когда все почти наладилось, женщину разбил инсульт: у мамы парализовало левую половину тела и нарушилась речь.

К счастью, после всего, женщине удалось выкарабкаться – она даже начала ходить! Тут, постаралась, конечно, Ленка! Кстати, уход за мамой Ниной сразу, по умолчанию, лег на плечи младшей дочери.

Ну не Марине же ездить к маме на другой конец города, ей Богу! К тому же, у Славика – учеба, кружки! Да вы сами попробуйте! А ей, Ленке-то, что делать? Работает она дома, детей у них нет — вот пусть и смотрит за мамой!

Поэтому старшая доча ограничивалась звонками и нечастыми визитами: так, попить чайку с привезенным тортиком, задать пару дежурных вопросов и смыться, пожелав на прощанье мамочке крепкого здоровья и сибирского долголетия…

Иногда Марина Евгеньевна переводила на карту сестре пару тысяч: потом сочтемся!

А сестра с мужем не протестовали: они почти сразу переехали с мужем к маме в ее двушку.

— Вот именно! – заключила Марина. – Денег на съем не потребуется: еще спасибо скажете!

И мама, в результате качественного ухода и лекарств, встала! И даже могла самостоятельно передвигаться. Но передвижением это можно было назвать с большой натяжкой…

Про таких людей наши неунывающие и всегда веселые доктора говорят: рукой просит, ногой косит. Да и яз.ык маму Нину плохо слушался.

Но, главное, она была в уме, могла себя обслуживать и даже ходила в магазин, вешая сумку на здоровую сторону и кося той самой ногой…

Так прошло пять лет – все это время Ленка с Игорем жили у мамы. А что – всяко за квартиру не платить! А у Славочки – репетиторы: после девятого же — ОГЭ!

Игорек оказался замечательным мужем: чутким, внимательным по отношению к жене и теще и очень осторожным. Именно он посоветовал жене собирать все чеки.

— Зачем? – удивилась наивная Ленка.

— А вдруг понадобятся! Что, разве это трудно? Ты только все сохраняй – а я буду учитывать! Мало ли, что…

У него это был второй брак: в первом пришлось с женой делить имущество – это была не очень красивая история. Поэтому Игорь был в тренде, как говорится…

Нет, денег на тещу он не жалел, ни в коем разе: у них были прекрасные отношения! Просто просил не выбрасывать документы, подтверждающие денежные вложения на здоровье любимой тещеньки.

Когда Нина Васильевна начала двигаться, стало полегче: супруги выдохнули. И тут – второй инсульт…

Марина отреагировала на новость спокойно:

— Ты же все равно там! Поэтому чего я буду ездить, толкаться? Если деньги понадобятся, скажи! Хотя, мы взяли Славке еще одного репетитора! Так что – потом сочтемся!

«Что значит, понадобятся? – думала изумленная Ленка, точнее, уже Елена Евгеньевна. — Можно подумать, что мама питается воздухом!»

Мама получала пенсию по инвалидности. Но Ленка, с Игорем, конечно же, добавляли и на «прокорм», и на лекарства, и на «хотелки»: мама любила читать бумажные книги…

Поэтому деньги «надобились» уже очень давно.

— Неужели нельзя перевести хотя бы, десять тысяч? – негодовал, в общем-то, очень нежадный Игоряша. – Мало того, что она просто физически самоустранилась, так еще и материально все на нас повесила!

— Да ладно тебе! – уговаривала мужа неконфликтная Ленка. – Нам же хватает!

— Хватает! – соглашался Игорь. – Но это – дело принципа! Думаешь, твоя сестрица так бы поступила, если бы дело касалось тебя? Вот и фигушки!

Она бы сказала: «Это – твои проблемы! Устраивайся, как хочешь, но три дня в неделю на выбор – твои!»

Лена понимала, что муж прав! Но сестре ничего не говорила: ей так было легче. Да и вряд ли от Марины можно было чего-то добиться: с возрастом люди меняются только в худшую сторону.

А через десять дней вопрос сам собой отпал: мама ушла в лучший мир. Это произошло в августе – сезоне отпусков: Марина с мужем и сыном, к тому времени, уже отдыхали на Кавказе и на похороны не приехали – денег нет туда-сюда кататься!

Вы похороните на свои – потом сочтемся! Да, и купите от меня венок с надписью «Любимой мамочке от любящей дочери»! А денег нам и на отдых еле хватило!

И Ленка купила венок и опять промолчала, хотя потом тоже никто ничего не отдал. А чеки за похороны были присовокуплены к общим расходам на маму: эти траты оказались последними…

И тут, как гром среди ясного неба, всплыло завещание. Нет, гром вызвало не само завещание – это, как раз, было предсказуемо.

Все произошло из-за его содержания: свое имущество Нина Васильевна оставила младшей дочери! А это была не только мамина двушка, но и вклад в банке!

Да, у мамы был вклад: накопленная еще с папой небольшая сумма, которую она не трогала. Но за эти годы все обросло существенными процентами.

— Как так? – орала по телефону Марина, уже решившая, на что потратит свою долю. — Это ты все подстроила!

— Я-то при чем? – вяло огрызалась сестра. – Это – последнее волеизъявление покойной!

— Нахваталась умных слов и думаешь, у тебя прокатит? – не унималась Марина. — Ничего у тебя не получится: я в суд пойду – там-то восстановят справедливость!

— Иди! – соглашалась Лена: по ее мнению, справедливость уже была восстановлена. Но нельзя остановить бегущего бизона…

— Да я тебя засужу! – кричала Марина. – Признаю недостойной наследницей! А маму – старой склеротичкой!

— Не волнуйся, Ленок! – утешил муж. – Она супротив нас, как плотник супротив столяра! – муж очень любил Чехова, особенно, его рассказы. И часто сыпал цитатами оттуда.

Вот и сейчас вставил цитату из «Каштанки». — И что у нее есть против нас, кроме благородного негодования и эмоций? А их к делу не пришьешь!

А старшая сестра, действительно, исполнила уг.розу и подала в суд иск с просьбой признать Елену Евгеньевну Зуеву недостойной наследницей! Ну, а Надежду Васильевну Зуеву – недееспособной в момент составления завещания.

Короче, господа судьи, мама оказалась выжившей из ума стар.ухой, а сестра – наглой хап.угой! Восстановите справедливость, Христа ради! Только на вас и уповаю! Ишь, чего удумали – чужое имущество тырить!

Но это были, как в песне: все слова, слова – лишь одни слова. Даже нанятый Маришей адвокат не помог! Ну, да – нашлось пять переводов за все время по паре тысяч – и что? Остальное оказалось «говорильней»…

А у противоположной стороны были факты, подтвержденные документально: Игорь как в воду глядел, когда предложил жене копить чеки – тут-то все и пригодилось!

И особое впечатление на судей произвел чек за венок от любящей Мариши: его тоже оплатили Ленка с мужем.

К тому же, мама, видимо, хорошо изучившую родную дочурку, подстраховалась и прошла психолого-психиатрическую экспертизу, которая признала ее полностью вменяемой.

И опозорившаяся Марина напрасно кричала, что Ленка маме – неродная! Поэтому, все должно остаться, по справедливости, ей – родной кровиночке!

А заявление судьи, что она уже получила в свое время двушку, поэтому все – справедливо, истица проигнорировала.

И суд постановил оставить ее иск без удовлетворения: фиг тебе, Маришка, а не наследство!

Это ласково сказал ей Игорь, которому давно хотелось сделать нечто подобное.

В результате, пара осталась на законном основании в квартире и начала делать ремонт. А потом уже нужно было думать о ребенке: и так уже с этим из-за болезни мамы затянули!

Так закончилась эта история: после суда сестры общаться перестали. И никто этим фактом не расстроился и не обеспокоился.

Да и были ли они сестрами? Скорее всего, нет! И если бы Нина Васильевна не согласилась тогда взять к себе девочку, все сложилось бы совершенно по-другому.

Но мама-то какова? Все – этой неродной …дине! Даже справку взяла о вменяемости! Да, недооценила их Марина: точно, сговорились!

Ну, с Ленки-то чего взять? …янь она и есть …янь!