У подъезда, прижимая к себе чемодан, стояла его жена. Без шапки, в расстегнутом пальто, она растерянно смотрела на телефон. Рядом громоздились сумки. Снежинки медленно кружились в свете фонарей, оседая на её непокрытой голове.
Андрей смотрел на эту картину и не мог пошевелиться. Что-то случилось.
А пока…
За окном вагона-ресторана мелькали заснеженные деревья. Андрей задумчиво сидел за столом, размышляя о предстоящем сюрпризе. Три месяца вахты превратились в бесконечную вереницу однообразных дней, и только мысли о Ларисе согревали душу в долгие полярные ночи.
«Рождество проведу дома!» – эта мысль заставляла его улыбаться, как мальчишку. Начальник смены, узнав о возможности досрочной замены, сам предложил Андрею уехать раньше. «Езжай, Андреич! Сколько можно женку без мужа оставлять?»
Телефон завибрировал – сообщение от матери.
«Сынок, как ты там? Ларка твоя совсем от рук отбилась. Весь день где-то шляется, дома не бывает. И убираться совсем перестала — обленилась совсем…»
Андрей поморщился и отложил телефон. Сердце больно кольнуло – сколько он себя помнил, мать всегда была недовольна его выбором. «Эта девочка тебе не пара», «Ты достоин лучшего», «Она слишком простая для тебя» – как заезженная пластинка крутились в голове её слова. Сначала о девушках, с которыми он встречался, потом – о жене.
Лариса, его Лариса… При мысли о ней в груди разливалось тепло. Он до сих пор помнил их первую встречу – как она, поскользнувшись, уронила папку с документами, как рассыпались по мокрому асфальту листы, как они вместе собирали их, смеясь под моросящим дождём. Помнил её смущённую улыбку и прядку волос, выбившуюся из-под капюшона.
Терпеливая, добрая, она никогда не жаловалась на свекровь, хотя Андрей чувствовал: каждый день даётся ей нелегко. В редких видеозвонках он с болью замечал новые морщинки у её глаз, слышал, как всё более устало звучит родной голос. Она старательно прятала грусть за улыбкой, но разве можно обмануть любящее сердце?
– Потерпи, родная, – шептал он в трубку. – Ещё немного, и я вернусь.
Она всегда улыбалась в ответ: «Всё хорошо, Андрюш. Ты работай спокойно».
Поезд подъезжал к родному городу. Лёгкий снегопад превращал улицы в сказочное царство. Такси неспешно везло его по знакомым улицам, и сердце начинало биться чаще от предвкушения встречи.
– Здесь остановите! – Андрей расплатился с водителем и вышел у своего дома.
Он застыл.
У подъезда, прижимая к себе чемодан, стояла Лариса. Без шапки, в расстегнутом пальто, она растерянно смотрела на телефон. Рядом громоздились сумки.
Мир словно замер. Снежинки медленно кружились в свете фонарей, оседая на её непокрытой голове. Андрей смотрел на жену и не мог пошевелиться. Что-то случилось.
– Лариса! – его голос прорезал морозный воздух.
Она вздрогнула и обернулась. В глазах мелькнул испуг, потом – недоверие, и наконец – слёзы.
– Андрюша?.. Ты… как?..
Он подбежал к ней, схватил за плечи:
– Что случилось? Почему ты здесь с вещами?
Её губы дрожали, и она не могла произнести ни слова. Только помотала головой, пытаясь сдержать рыдания.
– Я… я Игорю позвонила. Он сейчас приедет…
– Игорю? Брату твоему? Зачем?
Она наконец подняла на него глаза, полные боли и отчаяния:
– Галина Петровна… твоя мама… она велела мне убираться. Сказала, что я… что я…
Лариса не могла договорить – слёзы душили её. Андрей крепко обнял жену, чувствуя, как она дрожит всем телом. То ли от холода, то ли от пережитого стресса.
– Пойдём домой, – твёрдо сказал он.
– Нет! – Лариса в панике отшатнулась. – Я не могу… не могу туда вернуться!
– Можешь. Со мной – можешь.
Он решительно подхватил чемодан и сумки. В груди клокотала ярость, но внешне он старался оставаться спокойным – сейчас важнее всего было поддержать Ларису.
Они поднялись на четвёртый этаж. У двери Андрей достал ключи, и в этот момент за спиной раздались быстрые шаги.
– Лариса! – запыхавшийся Игорь остановился на лестничной клетке. – Я приехал… О! Андрей?!
– Здравствуй, Игорь. Спасибо, что собирался помочь сестре. Но теперь я сам разберусь.
Дверь распахнулась так резко, что Андрей отшатнулся. На пороге замерла мать – растрёпанные седые волосы выбились из наспех заколотого пучка, старенький халат запахнут наискосок, пуговица болтается на нитке. В ярком свете прихожей особенно заметно, как дрожат её руки, как покраснели от слёз опухшие глаза, как прорезались новые морщины на осунувшемся лице. Она застыла, вцепившись в дверной косяк, будто ища опору – такая маленькая и потерянная в этот момент, что у Андрея на миг перехватило дыхание.
– Андрюшенька! Сыночек! – её лицо озарилось радостью, но тут же помрачнело, когда она увидела Ларису за его спиной. – А эта… эта… как она посмела вернуться?! Нет, вы посмотрите на неё!
– Что здесь происходит, мама? – голос Андрея стал жёстким. Он чувствовал, как напряглась Лариса, стоявшая рядом.
Галина Петровна затряслась от возмущения, схватилась рукой за сердце – привычный жест, которым она всегда подчёркивала свои страдания:
– Что происходит?! Да ты спроси у своей… жены! – она выплюнула это слово с презрением. – Всё деньги от меня прячет, копит втихаря! А я, больная, каждый рубль собираю! Знаешь, сколько мои лекарства стоят? Думаешь, легко мне тут одной хозяйство за себя да за нее вести? А она?.. – свекровь перешла на крик, её голос эхом отражался от стен подъезда. – Путёвки покупает! В санаторий собралась! За двести тысяч рублей! Ты только вдумайся – двести тысяч! В моей квартире живёт, ест мой хлеб, а такие деньжищи прячет!
– Мама, я же объяснить хотела… – Лариса сделала шаг вперёд, но осеклась под яростным взглядом свекрови. В горле встал комок.
– Молчи! – Галина Петровна замахала руками, её халат распахнулся, показывая ночную рубашку с застиранными кружевами. – Я в телефоне твоём всё видела! Всё! Две путёвки! А обо мне кто подумал? Меня, больную, одну бросить хотите! У меня давление скачет, сердце никудышное… А ей плевать! Только о себе думает! Я тут годами мучаюсь, все в дом, все в семью пока сын на вахте, а она?.. Развлекаться едет! И ведь даже не предложила вместе поехать! А у меня, между прочим, тоже спина больная! И суставы ноют! Неблагодарная!
– ХВАТИТ!
Его крик эхом прокатился по подъезду. Лариса вздрогнула. Игорь на всякий случай сделал шаг ближе к сестре, положил руку ей на плечо.
– Лариса, – тихо произнёс Андрей, с трудом удерживая себя в руках, желваки на скулах ходили ходуном, – покажи бронирование.
Дрожащими пальцами она открыла на телефоне страницу – две путёвки в санаторий «Жемчужина», номер для семейной пары, программа «Здоровый позвоночник», даты: 15-29 января.
– Это… это должен был быть сюрприз, – прошептала она, глотая слёзы. – На твой день рождения. У тебя же спина после вахты совсем больная… Последний раз так прихватило, что еле встал… Я год копила из тех денег, что ты мне на себя присылал. Понемножку откладывала… На одежде экономила, только на распродажах вещи покупала, в салон вообще перестала ходить — никаких маниркюров и волосы не стригла …
Андрей медленно повернулся к матери. В его глазах полыхала такая боль и ярость, что Галина Петровна невольно отступила на шаг:
– Мама, – каждое его слово падало как камень. – Я отправляю тебе восемьдесят процентов своей зарплаты. Каждый месяц. Плюс у тебя пенсия. Плюс квартиру сдаёшь бабушкину. И ты говоришь, что не хватает на лекарства? Серьёзно? Какой ТВОЙ ХЛЕБ ест МОЯ ЖЕНА?
– Но сынок…
– Нет, мама, дай договорить! Ты выгнала мою жену из дома за то, что она год отказывала себе, чтобы сделать мне подарок? За то, что она думала о моём здоровье? И даже не дала ей слова сказать? А знаешь, почему она тебя не позвала? Потому что наверняка хотела хоть две недели побыть вдвоём! Мы муж и жена — а живем с тобой под одной крышей — сразу после свадьбы переехали — «тебе же помощь нужна» — «у тебя же здоровье слабое»! Да и без твоих причитаний, без упрёков, без этого бесконечного «а вот я больная»!
– Сыночек, я же не знала! – Галина Петровна всплеснула руками, по щекам потекли слёзы. – Я думала… А что она молчала? Что всё прятала? И потом, как же я? Одна? Вы в санаторий, а я тут? У меня же правда спина болит, и давление…
– А ты возьми те деньги, что я тебе каждый месяц отправляю, и поезжай в санаторий! – его голос снова сорвался на крик. – Хоть на месяц поезжай! Хватит на путёвку, ещё и останется! Но нет – проще устроить скандал, выгнать МОЮ ЛЮБИМУЮ ЖЕНУ из дома, а потом прикрываться болезнями!
– Андрюшенька, ну что ты такое говоришь…
– Знаешь что, мама… Нет. Хватит. Я всё для себя решил. Пойдём, Лариса. Никаких денег, никакой помощи — живи теперь сама!
– Постой! Ну куда же вы? Рождество же… – голос Галины Петровны сорвался на рыдания. – Ларисонька, доченька, прости старую женщину! Я же не подумала…
Но сын уже не слушал. Взяв чемодан, он решительно направился к лестнице. Лариса, утирая слёзы, пошла следом. Игорь молча подхватил остальные сумки.
Он повернулся к Игорю:
– Можно мы у тебя переночуем — Рождество же? Завтра я найду съёмную квартиру.
– Конечно, без вопросов! – Игорь уже спускался с сумками.
– Андрюша! – в голосе матери зазвучали слёзы. – Ты что же, мать родную бросаешь?
Он остановился на последней ступеньке и медленно обернулся. Мать всё ещё стояла в дверном проёме – маленькая, съёжившаяся, в своём застиранном халате.
– Андрюшенька, сыночек… – она протянула к нему руки. – Ну куда же вы? Я же места себе не найду одна! Давай всё забудем, а?
Андрей покачал головой. В его глазах застыла бесконечная горечь:
– Нет, мама. Хватит. Я двадцать лет слышу от тебя «давай забудем». После каждого скандала, после каждой истерики. Я больше не могу так. И не хочу, чтобы так жила Лариса.
– Но я же мать твоя! Ты моя единственная родная кровиночка!
– Да, ты моя мать. И я любил тебя. Но сейчас я выбираю свою семью. Ту, которую сам создал. Где нет места шантажу и манипуляциям. Проживёшь.
Он повернулся и стал спускаться. Лариса, всхлипывая, пошла следом. Игорь замыкал их маленькую процессию с сумками в руках. А сверху доносились рыдания Галины Петровны, но никто больше не обернулся.
В квартире Игоря было тепло и уютно. Пахло пирогами и хвоей – маленькая ёлка в углу была украшена старыми игрушками и самодельными ангелочками, под ней лежала горка подарков. Катя, жена Игоря, не задавая лишних вопросов, быстро организовала праздничный стол – постные голубцы, грибной суп, запеченная рыба. Лариса, измученная переживаниями, почти не притронулась к еде и вскоре уснула на диване. Андрей с Игорем сидели на кухне, до Рождества оставалось несколько часов.
– Знаешь, – говорил шурин, разливая по чашкам горячий чай, – Лариска никогда не жаловалась. Даже маме нашей ничего не рассказывала. Я только по её голосу в телефонных разговорах чувствовал – что-то не так.
Андрей смотрел в окно на падающий снег, где-то вдалеке слышался колокольный звон: – Я должен был догадаться… Предвидеть… Какое «счастливое» Рождество будет у Лариски…
– Брось! – Игорь подвинул ему чашку с дымящимся чаем. – Ты работаешь, обеспечиваешь семью. Откуда тебе было знать? Галина Петровна при тебе всегда… другая.
– Пойду Ларису разбужу, – Андрей поднялся из-за стола. – Скоро служба начнется.
Рождество они встретили вчетвером в маленькой церкви неподалеку. Без пышного застолья, без громких речей – просто стоя со свечами среди других прихожан. Лариса, всё ещё уставшая, прижималась к мужу. И когда зазвучало рождественское песнопение, Андрей крепко обнял жену и прошептал: – С Рождеством, родная. Всё будет хорошо, обещаю.
Она кивнула, утыкаясь ему в плечо, и он почувствовал, как намокает от её слёз рубашка.
Следующие дни промелькнули как в тумане. Поиски квартиры, переезд, обустройство быта… Телефон разрывался от звонков матери, но Андрей был непреклонен. Лариса постепенно оттаивала, снова начала улыбаться. К концу января они уже обжились в небольшой двушке на окраине города.
Время шло. Приближался отъезд на новую вахту. Андрей места себе не находил – оставлять Ларису одну он больше не хотел. И тут позвонила мать.
– Сынок… – её голос звучал непривычно тихо. – Можно… можно мне прийти? Поговорить?
Он переглянулся с Ларисой. Она кивнула.
Галина Петровна пришла с тортом. Постаревшая, осунувшаяся, она неловко топталась в прихожей:
– Я тут подумала… Может, вы домой вернётесь? Квартира большая, места всем хватит… Лариса, доченька, прости меня, если сможешь. Я была неправа.
Лариса молча обняла свекровь. Та всхлипнула и крепко прижала невестку к себе:
– Простишь?
– Давно простила…
Андрей смотрел на них и чувствовал, как что-то отпускает в груди. Словно лёд таял, превращаясь в весенние ручьи.
Они не стали возвращаться в материнскую квартиру – решили, что отдельное жильё пойдёт всем на пользу. Но теперь Галина Петровна часто приходила в гости, приносила пироги, помогала с домашними делами. Когда Андрей уезжал на вахту, она звонила Ларисе, интересовалась её делами, здоровьем.
А через год, когда Лариса сообщила свекрови, что ждёт ребёнка, Галина Петровна расплакалась от счастья:
– Доченька моя! Наконец-то у меня будет внук… или внучка!
Андрей, услышав эту новость по видеосвязи, тут же подал заявление на перевод в городской филиал компании. Зарплата поменьше, зато каждый день дома.
…Сейчас, качая на руках маленькую Алёнку, он часто вспоминает тот рождественский вечер, когда увидел Ларису с чемоданами у подъезда. Как же всё могло повернуться, не приедь он тогда на день раньше?
Говорят, судьба любит преподносить сюрпризы. Но иногда эти сюрпризы – как горькое лекарство: неприятные на вкус, они помогают нам стать сильнее.
Новый год, свекровь и незваные родственники