— Тридцать пять… — пробормотала она. — А подешевле никак нельзя?
— Извините, но это минимальная цена, — развела руками медсестра. — Может, родственники помогут?
Елизавета Петровна покачала головой.
Пенсия — семнадцать тысяч. Дашенька сама еще только недавно работает. А других родных-то и нет у них.
Вторые сутки Елизавета Петровна не находила себе места. Черныш, её верный десятилетний товарищ, отказывался от еды.
Даже любимые кусочки отварной печенки, которые он обычно выхватывал прямо из рук, теперь вызывали у него лишь вялое шевеление усов.
— Котик мой, да что же с тобой такое? — причитала старушка, опускаясь на колени перед лежанкой в углу кухни. — Может, колбаски попробуешь? Я специально для тебя купила, докторскую…
Черныш только прикрыл глаза и отвернул морду к стене. Видно было, как трудно и неровно вздымаются его бока.
Елизавета Петровна поднялась, держась за поясницу, и принялась мерить шагами маленькую кухню.
Она то и дело поглядывала на настенные часы с кукушкой — подарок покойного мужа.
До открытия ветеринарной клиники оставалось еще три часа.
В свои семьдесят пять Елизавета Петровна жила одна в двухкомнатной квартире на окраине городка.
После см..ерти мужа пять лет назад единственной отрадой стал подобранный на улице черный кот.
Он словно чувствовал её одиночество — всюду следовал за хозяйкой, спал у неё в ногах, встречал с внучку Дашеньку, когда та приезжала навестить бабушку.
— Ничего, миленький, — шептала Елизавета Петровна, снова опускаясь перед котом. — Сейчас я тебе водички свеженькой налью. А там и до врача недалеко…
В половине девятого она уже стояла у дверей ветеринарной клиники, прижимая к груди старую клетку-переноску.
Черныш внутри тихонько подвывал.
— Господи, хоть бы открыли поскорее, — бормотала старушка, переминаясь с ноги на ногу.
Наконец дверь распахнулась. Молодая медсестра в голубом халате приветливо улыбнулась:
— Проходите, бабушка. Что у вас случилось?
— Котик мой… Не ест вторые сутки, только лежит. И дышит как-то странно.
Семен Николаевич, седой ветеринар в очках, внимательно осмотрел Черныша.
Его пальцы, неожиданно ловкие для такого грузного человека, осторожно ощупывали живот кота.
— Так-так… — хмурился доктор. — А давно у вас кот?
— Десять лет уже. На улице подобрала, совсем котенком был.
— Понятно. — Ветеринар выпрямился. — У вашего питомца серьезная проблема.
Требуется операция, и довольно срочно.
Виктория, — обратился он к медсестре, — посчитайте, пожалуйста, стоимость и оформляйте. А я пока следующего пациента посмотрю.
Елизавета Петровна прошла за ассистенткой к столу. Та быстро застучала по клавишам калькулятора.
— Значит так, — деловито начала Виктория. — Операция сложная, с наркозом. Общая стоимость — тридцать пять тысяч рублей.
У старушки потемнело в глазах. Она механически погладила клетку с котом.
— Тридцать пять… — пробормотала она. — А подешевле никак нельзя?
— Извините, но это минимальная цена, — развела руками медсестра. — Может, родственники помогут?
Елизавета Петровна покачала головой.
Пенсия — семнадцать тысяч. Дашенька сама еще только недавно работает. А других родных-то и нет у них.
— Спасибо, милая, — прошептала она, поднимая клетку. — Пойдем мы…
На улице она опустилась на лавочку у входа. Слезы катились по морщинистым щекам.
— Прости меня, Чернышка, — шептала она, просовывая палец сквозь прутья клетки. — Не могу я тебе помочь…
Кот слабо лизнул её палец шершавым языком.
— Бабушка! — Виктория выбежала на крыльцо. — Простите, я ошиблась в расчетах. Операция стоит пять тысяч рублей.
— Правда? — Елизавета Петровна вскинула заплаканное лицо. — Доченька, миленькая…
— Правда-правда. Пойдемте, Семен Николаевич вас ждет.
Через час Черныш уже лежал в послеоперационном боксе. Елизавета Петровна сидела рядом, боясь отойти хоть на минуту.
— Все прошло хорошо, — успокаивал её ветеринар. — К вечеру заберете домой.
Старушка кивала, не в силах оторвать взгляд от спящего кота. Его бока теперь вздымались ровно и спокойно.
Следующие три дня она провела между домом и клиникой. Черныш постепенно приходил в себя, начал есть.
Но ему еще нужны были процедуры, приходилось таскать его к врачу.
— Ну вот и славно, — приговаривала Елизавета Петровна, устраивая кота дома после последнего посещения врача. — Отмучился, родненький. Теперь заживем как прежде.
Она достала из кошелька квитанцию об оплате и бережно спрятала в шкатулку, где хранила самые важные документы.
В пятницу вечером, позже обычного, приехала Дарья. Поезд задержался на два часа из-за ремонта путей, и теперь она спешила, перепрыгивая через лужи.
Октябрьский дождь загнал прохожих под зонты и козырьки подъездов.
— Бабуль! — крикнула она с порога. — Я уже тут!
Елизавета Петровна выглянула из кухни, вытирая руки о передник:
— Дашенька! А я уж думала, может, не приедешь сегодня…
Черныш, вальяжно потягиваясь, вышел в прихожую. Дарья присела погладить кота:
— Ну как ты, больной наш? Бабуля все уши прожужжала про твою операцию.
— И правильно прожужжала, — улыбнулась Елизавета Петровна. — Такое дело! Думала, потеряю его…
За ужином бабушка в десятый раз пересказывала историю болезни и чудесного исцеления.
Дарья слушала, помешивая ложкой в тарелке с борщом.
— Погоди-ка, — нахмурилась она. — А документы с операции где? Надо же знать, что с ним было, вдруг повторится.
— В шкатулке моей, в спальне. Там и чек, и рекомендации — всё сложила.
Дарья нашла бумаги быстро. Шкатулка стояла на комоде — резная, еще прабабушкина.
Пробежав глазами заключение врача, она взяла чек и замерла.
— Бабуль, — позвала она. — А сколько ты заплатила за операцию?
— Пять тысяч, деточка. Сначала-то тридцать пять просили, я уж думала — всё, конец.
А потом медсестра выбежала, сказала — ошиблась в подсчетах.
Дарья молча протянула бабушке чек. В графе «Итого» четко значилось: 35000.
— Господи, — всплеснула руками Елизавета Петровна. — Как же так? Я же точно помню — пять тысяч платила!
— Завтра с утра схожу в клинику, разберусь, — решительно заявила Дарья. — Может, правда ошиблись где.
У них же теперь баланс не сойдется, надо сходить, сказать им.
Наутро она отправилась к ветеринару. В приемной было пусто, только какой-то молодой человек разговаривал с Викторией у стойки регистрации.
— Вот, специальные витамины для аллергиков, — объясняла медсестра, протягивая небольшую коробочку. — Давайте по одной таблетке утром…
— Простите, — вмешалась Дарья. — Мне бы проконсультироваться. Тут такое дело…
Она достала злополучный чек.
Виктория взглянула и как-то странно переглянулась с посетителем.
— А, вы внучка Елизаветы Петровны? — улыбнулась она. — Присядьте, сейчас всё объясню.
История оказалась удивительной.
Молодой человек — его звали Дмитрий — был в клинике в тот самый день. Услышал разговор о цене, увидел плачущую старушку и… молча оплатил операцию, попросив ничего не говорить бабуле.
— Я не мог иначе, — тихо произнес Дмитрий, глядя куда-то в сторону. — У меня в детстве тоже кот заболел.
Родители не смогли найти денег на лечение… С тех пор я себе не прощаю, что не спас его.
Он помолчал, потом добавил:
— Знаете, я сам недавно стал… невольным хозяином кота. Бывшая девушка съехала, а его бросила.
Вот, учусь заново ухаживать. — Он помахал коробочкой с витаминами.
— Спасибо вам, — прошептала Дарья. — Бабушка… она бы не пережила потерю Черныша.
Они вышли из клиники вместе. Моросил мелкий дождь, но никто не спешил раскрывать зонты.
— Может, кофе? — предложил вдруг Дмитрий. — Тут за углом есть неплохая кофейня…
Через час они всё еще сидели за столиком у окна.
Дмитрий рассказывал о своем новоприобретенном питомце — рыжем ворчуне Барсике, который никак не желал признавать нового хозяина.
Дарья смеялась, вспоминая, как Черныш в первые дни прятался от бабушки за шкафом.
Звякнул колокольчик над дверью кафе, и Дмитрий вдруг осекся на полуслове. Дарья проследила за его взглядом — у входа стояла эффектная девушка в красном пальто.
— О, Дима! — наигранно всплеснула она руками. — Какая встреча! А я думала, ты теперь дома безвылазно сидишь, нянчишься с этим блохастым…
— Здравствуй, Таня, — глухо отозвался Дмитрий.
Девушка подошла к их столику, окинула Дарью оценивающим взглядом:
— А ты, я смотрю, времени зря не теряешь? Новую подружку уже нашел?
— Мы просто… — начал было Дмитрий, но Татьяна перебила:
— Ой, можно подумать, мне есть дело! — она демонстративно закатила глаза. — Кстати, как там мой бывший котик? Всё так же чихает?
Знаешь, — она повернулась к Дарье, — я ведь его завела просто потому, что в соцсетях с котиками больше лайков собирала.
А этому, — она мотнула головой в сторону Дмитрия, — теперь забот полон рот. Бегает по врачам, витамины какие-то покупает…
— Тань, — тихо произнес Дмитрий, — ты ведь знала, что у него аллергия. Зачем было бросать больное животное?
— Ах, господи! — Татьяна картинно всплеснула руками. — Подумаешь, трагедия! Усыпил бы, и дело с концом.
Дарья почувствовала, как у неё холодеют пальцы от злости. Она медленно поднялась:
— Знаете что, Татьяна? По-моему, единственное, что вы можете сделать хорошего — исчезнуть.
Татьяна фыркнула, развернулась на каблуках и процокала к барной стойке. А Дмитрий вдруг улыбнулся — впервые за всю эту неприятную сцену:
— Спасибо. Знаешь, а ведь ты права. Я только сейчас понял — может, оно и к лучшему, что всё так вышло.
Вечером, вернувшись домой, она застала идиллическую картину: Елизавета Петровна дремала в кресле, а на коленях у неё, свернувшись клубком, мурлыкал Черныш.
— Ну что, разобралась с чеком? — сонно спросила бабушка.
— Да, — улыбнулась Дарья. — Всё в порядке. Просто… ошибка в документах.
Она подошла к окну. На улице снова накрапывал дождь, но ей почему-то казалось, что погода прекрасная.
В сумочке тихонько звякнул телефон — пришло сообщение от Дмитрия.
Дом не достался свекрови