Света взяла отгул: после всего увиденного сына со свекровью решили больше не оставлять.
Прижать маму к стенке решили завтра – она должна была в очередной раз прийти нянчится с внуком.
«В Кейптаунском порту, с пробоиной в борту», – раздалось из окон дачного домика: приехавшая на дачу проведать сыночка свекровь исполняла свой любимый шансон.
Свету передернуло: она выросла в семье, где все говорили негромко, двигались плавно, а двери закрывались тихо. К тому же, в последний месяц беременности ее все стало раздражать.
Надо сказать, что Анна Ивановна не всегда была такой. И поначалу она и свекор очень понравились девушке. Они были довольно неглупые, самодостаточные и жили соответственно пословице: брось учить – лучше помоги материально.
Поэтому, сын и невестка ежемесячно получали небольшой приятный бонус и — никаких советов!
Все изменилось после ухода Петиного папы из жизни. Это произошло тихо, во сне: он, хотя бы, не мучился!
После см.ерти мужа мама сдала: они были крепкой парой. Муж очень любил свою королеву и делал максимум для ее счастья. Анне Ивановне посчастливилось пораньше уйти на пенсию, а Петин папа продолжал потихоньку работать.
Мама же была предоставлена самой себе и вела практически праздный образ жизни. Дачи у них не было: если хотелось побыть на природе – ехали за город.
Шитье, вязание, плетение макраме, нанизывание бус и прочая увлекательная чепуха не интересовали. Равно, как и написание картин по номерам.
Игнорировались и походы в собес, где пенсионеры учились очень увлекательному занятию: делать цветы из пластиковых бутылок и раскрашивать их гуашью с режущей глаз расцветкой.
Единственное, что она умела и любила делать – это приготовление еды. А сейчас, если пенсионеру удалось приготовить вкусный суп, это уже считалось подвигом.
Поэтому мама, как Мюнхгаузен, совершив свой обычный утренний подвиг, «причепуривалась» и убывала развлекаться. Нет-нет – ничего такого: встречи с подругами, выставки, вернисажи и тусовки. Причем, действовала грамотно и выбирала, преимущественно, бесплатные мероприятия: а их сейчас развелось великое множество.
Оставшись одна после ухода мужа, женщина сначала впала в ш.ок, а потом, как бы, потерялась, что было естественно. Ведь у нее раньше всегда был рядом любящий человек. Плечо, на которое можно было опереться. И обнимающая ее рука – а все это считалось надежным тылом.
А теперь, говоря фигурально, Анне Ивановне стало дуть в спину. И присутствие Пети не компенсировало боль утраты.
Ребята, которые к тому времени уже были женаты, стали чаще приглашать ее к себе. И маму стало понемногу отпускать. Но не так, как бы этого хотелось: она стала какой-то суетной, излишне говорливой, начала заводить новые знакомства и неожиданно записалась на курсы очень нужного сейчас китайского языка.
И начала лезть, как клоп во все щели, в жизнь единственного сына. Вот и теперь она приехала на их дачу посмотреть, что и как.
Пение прекратилось и гулко хлопнула входная дверь: на крыльце появилась «любимая» свекровь. Да, Света стала испытывать к маме мужа неприязнь: такую, как в фильме – когда даже кушать не можешь.
Если бы Анне Ивановне довелось жить в эпоху развитого социализма, она была бы достойной парой какому-нибудь значимому лицу. Например, ей бы очень пошло быть генеральшей, женой маршала или даже генсека.
Это была довольно красивая женщина с пышными формами и затейливым пучком, прикрепленным к темени: эдакий улучшенный вариант Фрекен Бок.
К таким женщинам не подходит привычное слово гражданка, а исключительно мадам: Мадам, где талию делать будем? Да, кстати, талия тоже была, как у этой самой Фрекен.
Не хватало только огромных серег, оттягивающих мочки, и шелкового халата в больших цветах, пошитого на заказ: остальные представители женского пола тогда довольствовались изделиями из невзрачной байки социалистических расцветок и веселенького ситчика.
Свекровь немного постояла на крыльце, определяя порядок предстоящих действий, а потом двинулась к грядкам: надо было поглядеть, не приобрела ли нужного налива клубника на десерт любимому сыночку.
Свете ягода не полагалась: все знают, что она является довольно сильным аллергеном, могущим повредить будущему малышу. Поэтому, у девушки были свои десерты.
Солнце начало подниматься выше, его лучи постепенно превращались из скользящих в падающие отвесно, и стало существенно припекать — жара чувствовалась даже в тени. Поэтому Света пошла в дом, предоставив сыну самостоятельно разбираться с мамой.
А там ее ждал вентилятор и свежий, прохладный лимонад, приготовленный руками любящего и любимого мужа: лимоны аллергии не вызывают.
В положенный срок у пары родился здоровый и долгожданный мальчик Сережа: радости не было границ. Время шло, малыш рос и радовал родителей.
Прошло полтора года. И тут Свете неожиданно позвонили с работы и попросили выйти, пообещав уйму преференций и донатов, как сейчас принято говорить.
Девушка, несмотря на относительную молодость, до ухода в декрет работала уже главным бухгалтером. А все знают, что это – основной хранитель секретов фирмы. Человек, пришедший на ее место, делать этого, видимо, не умел.
— Ради Бога, хоть на неполный день! – умоляла начальница отдела кадров. — А оклад будешь получать, как за целый! Ну, Светочка, миленькая, соглашайся уже!
Легко сказать – соглашайся! А куда девать Сережу? Няню нанимать не хотелось: чужой человек в доме – всегда плохо. Вон, по телеку каждый день стр.аш.илки показывают.
Детский сад сразу отклонили: начнет болеть, а это тоже не нужно. Решили попробовать справиться своими силами: точнее, с помощью бабушек.
Светина мама продолжала работать, поэтому оставалась баба
Аня. Анна Ивановна сначала немного поломалась, что было естественно: ведь так приятно, когда тебя упрашивают.
— Ах, сумею ли я? Ах, так долго сидеть – выдержу ли? И, вообще, мне надо заниматься китайским!
Но ее успокоили: она, конечно же, сумеет и выдержит — чтобы она и не справилась? Да быть такого не может! А китайским можно заниматься во время дневного сна мальчика.
Это возымело действие, и бабушка приступила к своим обязанностям. Неделю все шло хорошо, а потом Сережа стал капризничать и вечерами долго не мог заснуть.
Мальчик был еще слишком мал: серое вещество его было не сформировано, аксоны и дендриты не развиты, говорил он пока плохо. Поэтому, выразить то, что его беспокоило, не мог.
Но в его лепете явно слышалось что-то похожее на «мутики». Возникло естественное подозрение. Маму расспросили на предмет показа мультфильмов: «Может, все же, разрешаешь, мамочка? Ну, признайся!»
— Ни Боже мой! – возмущению свекрови не было предела. – Мы с ним все время занимаемся развивающими играми. Может, напугал кто на детской площадке? Знаете, какие теперь невоспитанные дети!
Не верить ей не было оснований: ну не может же так врать родной человек! Но делать что-то было надо.
Напрашивался естественный и единственный выход: установить видеокамеру. Тем более, что для съемок все было готово: главные актеры успешно прошли кастинг, а декорации были в полном порядке. Короче, камера, мотор, снято!
Надвигался конец года, у всех на работе была запарка, и сразу посмотреть отснятый материал, как говорят «киношные» профессионалы, не удалось. Сели смотреть «интересное кино» только спустя четыре дня.
Результат, мягко говоря, удивил и даже ошеломил, чтобы не сказать бо̀льшего. А нехорошие предположения оправдались: малыш все время смотрел мультики – бабушка бессовестно лгала.
Нет-нет, ему меняли по мере надобности памперсы и кормили, но остальное время он был предоставлен самому себе: выбраться из стульчика не представлялось возможным. И никаких подвижных игр, чтения и разговоров: короче, ноль физического и умственного развития.
Но потрясло даже не это – это-то, как раз, было предсказуемо. Оказалось, что к Анне Ивановне приходили гости: это и занимало все ее время – ну не «тетешкаться» же с младенцем! Еще чего удумали!
Причем, это происходило каждый день: душа требовала общения и праздника. А душа – мера, как любила говорить свекровь. Кстати, она была очень неглупой, имела филологическое образование и достаточный «ментальный багаж»: скажите, кто знает, что Васнецовых было три, а в слове холеный ударение ставится на букву о? То-то же!
В один из дней к бабе Ане с ее ментальным багажом пришел кавалер: в остальные дни приходили подруги.
И после небольшого перекуса они скрылись в спальне. Что там происходило, можно было только догадываться – камеру установили только в детской.
Возможно, они хотели обсудить последний вернисаж. Или потренироваться в навыках китайского – вариантов была масса.
Но все случайно прояснилось, когда неожиданно в кадр попала пробегающая мама: из одежды не ней были только… трусы – два треугольника и веревочки. Причем, они оказались Светкины… Тьфу! И ведь, что характерно, натянула!
Видимо, время начала жизни сегодня значительно сдвинулось: и это происходило вовсе не в сорок лет, как говорилось в любимом фильме. И даже не в пятьдесят, а значительно позже.
От просмотра осталось сложное чувство, состоящее из нескольких компонентов. Во-первых, злобы и негодования по поводу фиксации единственного сына в стульчике со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Во-вторых, брезгливости: кто его знает, кого она притащила в дом.
Оставалась слабая надежда, что ЭТО, хотя бы, происходило не на простынях. Но и вариант с покрывалом был не лучше.
В-третьих, презрение: фи, вы же вдова! Разве так ведут себя приличные вдовствующие королевы?
Да, и, конечно, жалость: видели бы вы маму в треугольничках…
А еще – изумление: что это, вообще было? Прилетел Карлсон, находящийся в самом расцвете сил? Пришел житель одной недружественной нам страны – партайгеноссе Альцгеймер? Да, баба Аня отожгла «по полной»…
Но жалости было «с кошкин чих», как говорится: остальное занимали негативные эмоции.
Первым желанием было выорать мамочке все и сразу. Но без кинопросмотра это бы не возымело должного действия: она бы сумела отвертеться – Анна Ивановна была достаточна умна и сообразительна.
К тому же, опытные психологи советуют не решать такие вопросы по телефону: «живьем» будет легче прижать человека к стенке.
Прижать маму к стенке решили завтра – она должна была в очередной раз прийти нянчится с внуком. Света взяла отгул: после всего увиденного сына со свекровью решили больше не оставлять.
А пока она, преодолевая отвращение, связала постельное белье в узел и добавила туда все свои хорошенькие трусики: поди-знай, что там мерила свекровь. И вынесла все это не помойку. Да, кстати и покрывало тоже: так, на всякий случай. И фиг бы с ним – спокойствие дороже.
Маме «выкатили предъяву», и она отпираться не стала: да и что тут скажешь, братец ты мой? Но, что оказалось самым удивительным, виноватой себя не чувствовала.
— Да, и что такого? Ребенок накормлен, обихожен и занят интересным делом. К тому же, вы сами хотели, чтобы я немного развеселилась. И я развеселилась. Что не так-то?
— И не стыдно? – не удержалась невестка.
— Не-а! – нагло произнесла свекровь. – Чего это мне должно быть стыдно? К тому же, стыд не дым – глаз не выест!
Ее вежливо, но твердо послали по известному всем адресу. И Анна Ивановна гордо удалилась в новую жизнь, где все говорили по-китайски и не было глупых детей.
Пару дней Света посидела дома, а потом они наняли по рекомендации няню. А камеры оставили на прежнем месте: мало ли.
С мамой все контакты были свернуты. А потом, пару месяцев спустя, в почтовом ящике ребята обнаружили приглашение на свадьбу: мама выходила замуж! Кто бы мог подумать!
И по этому поводу возникли естественные сомнения: идти – не идти? И, хотя основная злоба еще не совсем прошла, очень хотелось пожелать молодоженам «бао ниан хао хи» – что на чистейшем китайском означает, кажется, «живите вместе до ста лет». И, конечно же, крикнуть наше любимое всеми «Горько!».
Ничего вашего здесь нет