— Ты это… поосторожнее бы, — снова попыталась предостеречь она. — Как бы не обожглась…
— Да что ты понимаешь! — вспыхнула Алина. — Сидишь тут, со своим водителем!
А у меня, может, жизнь только начинается! Настоящая жизнь!
— Мариш, представляешь, у нас новенькие! — Алина влетела в раздевалку, едва не сбив подругу с ног. — Двое! И один такой… — она мечтательно закатила глаза, — просто московский принц!
Марина только усмехнулась, затягивая шнурки на белых рабочих ботинках. За много лет дружбы она привыкла к бурным эмоциям подруги.
— Ты бы поосторожнее со своими принцами, — проворчала она. — Помнишь, как в прошлый раз обожглась?
Алина только отмахнулась, поправляя выбившуюся из-под белоснежной шапочки русую прядь.
— Да брось ты! То совсем другое было. А этот… — она понизила голос до шёпота, — представляешь, прямо из центрального офиса! С проверкой! Владислав Сергеевич!
Их маленькая кондитерская фабрика редко удостаивалась внимания столичного начальства.
Обычно сюда наведывались только водители да менеджеры по продажам — забрать очередную партию конфет и печенья. Что уж говорить о проверяющих из Москвы.
Марина покосилась на своё отражение в узком зеркале раздевалки. Невысокая, крепко сбитая, с простым открытым лицом — такая же, как большинство девчонок в их городке. Ничего особенного.
Алина, конечно, покрасивее будет — высокая, стройная, с точёными чертами лица. Но обе они — обычные работницы с окраины, каких в их Заречном пруд пруди.
Заречный — городок маленький, зажатый между холмами и петляющей речушкой Быстрицей.
Типовые пятиэтажки, два продуктовых магазина, почта, аптека, рынок да их кондитерская фабрика — вот и все достопримечательности.
Даже кинотеатр закрылся ещё в девяностые, а новый так и не открыли.
— Идём скорее! — Алина дёрнула подругу за рукав белого халата. — А то самое интересное пропустим!
На производственной линии уже кипела работа. Широкая лента конвейера неторопливо ползла, выплёвывая аккуратные ряды свежеиспечённого печенья.
Девушки привычно заняли свои места — упаковывать готовую продукцию в картонные коробки.
— Смотри-смотри, вон они! — зашипела Алина, толкая Марину локтем.
По цеху действительно шли двое незнакомцев.
Первый — высокий статный мужчина в дорогом костюме, с уверенной осанкой и цепким взглядом. Наверное, тот самый Владислав Сергеевич.
А рядом с ним — простой парень в синей рабочей форме, с открытым, чуть смущённым лицом.
— Новый водитель, — шепнула Алина. — Артём вроде. А какой контраст, да?
Марина промолчала, почему-то залюбовавшись этим самым контрастом. Было что-то подкупающее в неуверенной улыбке Артёма, в его немного нескладной фигуре. Что-то… родное, что ли.
Дома за ужином она рассказала о новеньких своей большой семье. Бабушка, как обычно, охала и причитала — мол, не к добру эти проверки.
Отец только хмыкнул в усы — дескать, москвичи они и есть москвичи, задирают нос.
Младший брат Димка с интересом расспрашивал про нового водителя — сам мечтал получить права.
А мама, разливая по тарелкам наваристый борщ, мягко улыбалась:
— Главное, доченька, чтобы человек хороший был. Неважно, откуда он.
В соседней квартире, у Алины, вечер прошёл совсем иначе.
Она взахлёб рассказывала родителям о Владиславе Сергеевиче, о его дорогом костюме и столичных манерах. Строила планы, мечтала, загадывала.
— Вот увидите, — говорила она, сияя глазами, — это судьба! Я же не зря всю жизнь чувствовала — не моё это всё, не для меня эта провинция!
Родители переглядывались с тревогой, но молчали. Знали — если уж что втемяшилось в голову их дочери, отговаривать бесполезно.
Дни потекли своим чередом, но что-то неуловимо изменилось в привычном укладе.
Артём всё чаще задерживался у конвейера, где работала Марина. То коробку поможет поднять, то пошутит незатейливо.
А она и не против — с ним легко и просто, как будто сто лет знакомы.
Владислав Сергеевич тоже не терял времени даром. Стал захаживать в их цех, вроде как с проверками.
Но взгляд его всё чаще останавливался на Алине.
А та словно расцвела, похорошела. Стала носить каблуки повыше, юбки покороче.
Даже говорить начала иначе — растягивая слова и а-кала на столичный манер.
— Ну что, подруга, как твой водитель? — спросила она как-то, когда они возвращались с работы.
В голосе прозвучала едва уловимая снисходительность.
— Не надоело ещё?
— А что не так? — удивилась Марина. — Нормальный парень, простой…
— Вот именно что простой! — фыркнула Алина. — Ты бы видела, на какой машине Владислав Сергеевич ездит! А какие у него часы! А как он говорит!
Прямо другой мир!
Марина покосилась на подругу. Что-то новое появилось в её лице — какая-то надменность, превосходство. Словно уже не ровня она им всем, местным.
— Ты это… поосторожнее бы, — снова попыталась предостеречь она. — Как бы не обожглась…
— Да что ты понимаешь! — вспыхнула Алина. — Сидишь тут, со своим водителем!
А у меня, может, жизнь только начинается! Настоящая жизнь!
Она резко развернулась и зацокала каблуками к своему подъезду. А Марина ещё долго стояла, глядя ей вслед и чувствуя, как что-то безвозвратно рушится в их многолетней дружбе.
Вечером она долго не могла уснуть. Ворочалась, прислушиваясь к посапыванию брата за стенкой, к скрипу половиц под ногами бабушки, к шёпоту родителей на кухне.
Думала об Алине, о том, как изменилась подруга за какие-то пару недель. О Владиславе Сергеевиче с его надменной улыбкой. Об Артёме с его открытым взглядом и тёплыми руками.
«Господи, — думала она, — хоть бы всё обошлось. Хоть бы не наделала Алинка глупостей…»
Марина стояла у окна цеха, глядя, как Алина выходит из чёрного блестящего автомобиля Владислава Сергеевича.
Подруга гордо вскинула голову, поправила новый шёлковый шарфик.
— Красивая машина, — вздохнула рядом Зина, их мастер смены. — Только не про нашу честь.
— А что не про нашу? — вскинулась вдруг Алина, неожиданно появившись в дверях. — Думаете, я не достойна? Думаете, все должны… в глуши прозябать?
Она обвела всех презрительным взглядом, задержавшись на Марине.
— Вот ты, подруга, — процедила она, — всё с этим… шофёром своим. Неужели не противно?
Столько лет дружим, а ты так и не поняла — мы с тобой разные. Я для другой жизни рождена!
Марина почувствовала, как щёки заливает краска. Захотелось ответить что-нибудь резкое, но она сдержалась.
Только плечами пожала:
— Какая есть. Зато настоящая.
— Ой, можно подумать! — фыркнула Алина. — Настоящая она! В кабине грузовика целоваться — это, значит, настоящее?
А в ресторан сходить — это уже не то?
— А ты почём знаешь, где мы с Артёмом целуемся? — тихо спросила Марина.
Повисла тяжёлая тишина. Девчонки из цеха старательно делали вид, что их здесь нет.
— Да я… — растерялась на миг Алина. — Да я просто… Думаешь, не вижу, как ты с ним в обед уходишь? Как глазами провожаешь?
— А ты думаешь, я не вижу, как ты изменилась? — в голосе Марины зазвенели слёзы. — Куда подевалась моя подруга?
Та, с которой мы в школе за одной партой сидели? С которой мечтали, секретами делились?
— Твоя подруга выросла! — отрезала Алина. — Поумнела! А ты… ты оставайся тут, в своём болоте!
Она выскочила из цеха, хлопнув дверью.
Марина медленно опустилась на стул. На плечо легла тёплая ладонь — Артём. Когда успел подойти?
— Не переживай, — сказал он тихо. — Образуется всё.
Вечером он впервые пришёл к ним домой. Сел за большой семейный стол, неловко одёргивая выглаженную рубашку.
Бабушка сразу засуетилась — притащила свои фирменные пирожки. Димка прилип с расспросами про машину. Отец степенно расспрашивал про работу. А мама украдкой вытирала слёзы — радовалась за дочь.
Из окна кухни хорошо был виден балкон соседней квартиры. Там, у Алины, горел свет. Мелькала знакомая тень — подруга металась по комнате, разговаривая по телефону. Наверное, с ним, с Владиславом Сергеевичем.
Дни летели незаметно. Артём всё чаще заезжал к Марине. То в кино позовёт — в соседний городок, где кинотеатр ещё работает. То просто погулять. А однажды привёз огромный букет полевых цветов.
— Сам собирал, — смущённо признался он. — Чтоб пахли… полем.
Алина же словно с цепи сорвалась. Накупила дорогих нарядов — в кредит, как шептались в цеху. Стала появляться на работе с опозданием.
Говорила только о Москве, о том, какая жизнь её там ждёт.
— Владик обещал меня с собой забрать, — хвасталась она девчонкам. — Говорит, такой красоте в провинции пропадать нельзя!
Марина только качала головой. Что-то нечисто было во всей этой истории. Не нравился ей этот Владислав Сергеевич — с его снисходительной улыбочкой, с барскими замашками.
А потом Артём сделал ей предложение. Просто и без затей — за семейным ужином, при всех. Достал коробочку с тоненьким колечком:
— Будь моей женой, Мариночка. Не могу без тебя.
Она и заплакать не успела — домашние загалдели, зашумели. Бабушка крестилась в углу, шепча молитвы. Димка свистел и хлопал. Отец степенно полез за бутылкой. А мама кинулась обнимать будущего зятя.
В этот самый момент с лестничной клетки донёсся какой-то шум. Грохот, крики. Марина выскочила на площадку — и застыла.
У соседней двери металась Алина. Колотила кулаками по косяку, размазывая тушь по щекам.
— … ! — выкрикивала она в пустоту. — Подлец! Обманщик!
— Алин, ты чего? — Марина кинулась к подруге. — Что случилось?
— А то ты не знаешь! — Алина оттолкнула её руки. — Все знали, да? Все смеялись за спиной? Что я … набитая?
— Да о чём ты?
— О том, что у него семья! — выкрикнула Алина. — Жена, ребёнок! А я… я думала…
Она сползла по стенке, обхватив голову руками. Марина опустилась рядом, обняла вздрагивающие плечи.
— Уехал он, — глухо проговорила Алина. — Насовсем. Сказал — извини, дорогая, было приятно познакомиться. Поигрался и бросил!
Марина крепче обняла подругу. Может, оно и к лучшему, что всё так вышло?
Может, теперь вернётся к ним прежняя Алина — весёлая, искренняя? Та, с которой они столько лет делили радости и горести?
А через месяц была свадьба. Скромная, но весёлая.
Алина, конечно, была подружкой невесты. Стояла рядом с Мариной, как в старые добрые времена.
Только улыбка стала чуть грустнее, взгляд — чуть мудрее.
— Никакой дележки не будет, квартиру я купила до брака — сказала я мужу, когда он надеялся на половину квартиры