— Тамара жалуется на безденежье, а у самой то новая куртка, то телефон последней модели.
Стоп, — оборвала себя Вероника. — А ведь и правда. Как-то не вяжется все это с ее рассказами про «копеечные» алименты.
Звонок телефона разорвал утреннюю тишину. Вероника вздрогнула.
Она знала этот звонок, этот особенный, требовательный перелив мелодии, который Роман поставил на входящие от матери.
В последнее время он звучал каждые выходные, неизменно нарушая их планы.
— Не бери, — одними губами произнесла Вероника, глядя на мужа умоляющими глазами.
Роман виновато пожал плечами и потянулся к телефону.
На его осунувшемся лице читалась обреченность человека, который заранее знает — ничем хорошим этот разговор не закончится.
— Да, мам. Доброе утро.
Вероника отвернулась к окну, с тоской разглядывая серое октябрьское небо.
Господи, ну почему именно сегодня? Они же собирались наконец-то присмотреть новый диван.
— Конечно, мам. Да, понимаю. Хорошо, сейчас приеду.
Вероника закрыла глаза. Можно даже не спрашивать — и так все ясно.
Очередная «срочная» просьба, без которой якобы никак не обойтись.
— Рома, ну почему? — тихо спросила она, не оборачиваясь. — Почему обязательно ты? У Тамары что, других знакомых нет?
Роман тяжело вздохнул, подошел сзади, обнял жену за плечи.
— Вер, ну это же мама. И Тамарка одна с двумя пацанами. Тяжело им.
— Одна? — Вероника резко развернулась, сбросив его руки. — Рома, у нее мать под боком! И алименты от Владимира. И квартира своя.
А мы когда жить начнем? Для себя?
— Мы живем, — попытался возразить Роман. — Просто…
— Просто каждые выходные — то аквапарк, то рынок, то еще что-нибудь! И везде за все платишь ты. А про наши планы кто-нибудь спрашивает?
Роман потер переносицу — характерный жест, выдающий крайнюю степень усталости.
— Вер, там правда срочно. Тамарка холодильник купила, надо помочь старый вынести, новый занести. Я быстро, одна нога здесь, другая там.
— Холодильник? — Вероника удивленно приподняла брови. — А старый-то что, сломался?
— Да нет вроде. Просто маленький стал, говорит. Детям много есть надо, продукты не помещаются.
Вероника отвернулась к окну, закусив губу. Интересно, откуда у безработной Тамары деньги на новый холодильник?
Алименты от Владимира она, если верить ее жалобам, получает копеечные. Эмма Викторовна на свою пенсию едва концы с концами сводит.
— Вер, ну не сердись, — Роман снова попытался ее обнять. — Я правда быстро. А потом поедем за диваном, обещаю.
— Конечно, — горько усмехнулась Вероника.
Она высвободилась из его объятий и ушла в спальню. Роман постоял немного в дверях, будто собираясь что-то сказать, но передумал.
Хлопнула входная дверь.
Вероника упала на кровать, уткнулась лицом в подушку. Господи, да сколько можно?
Год всего женаты, а такое чувство, что они втроем — с Тамарой и Эммой Викторовной. Ни выходных спокойных, ни отпуска, ни просто вечера вдвоем.
Вечно какие-то просьбы, поручения, «срочные дела».
Вероника села на кровати, машинально одернула футболку. Что-то здесь не так. Вот взять хотя бы эту историю с холодильником. Старый ведь совсем неплохой.
С чего вдруг такая срочная замена? И главное — на какие шиши?
Да и вообще, если подумать…
Тамара жалуется на безденежье, а у самой то новая куртка, то телефон последней модели.
«Стоп, — оборвала себя Вероника. — А ведь и правда. Как-то не вяжется все это с ее рассказами про «копеечные» алименты.
Да и Владимир, бывший муж Тамары, когда они виделись мельком у школы, вовсе не похож на нищего.
Вероника закусила губу, раздумывая. Можно, конечно, потихоньку расспросить общих знакомых. Но слухи разойдутся мгновенно, а ей этого совсем не надо.
Остается…
Она решительно взяла телефон, открыла мессенджер. Несколько секунд помедлила, собираясь с духом, потом быстро, пока не передумала, написала:
«Владимир, здравствуйте. Это Вероника, жена Романа. Нам нужно поговорить. Очень важно. Встретимся?»
Ответ пришел почти мгновенно:
«Здравствуйте, Вероника. Что-то случилось?»
«Да. Но по телефону не хотелось бы. Сможете сегодня?»
Снова пауза. Потом:
«Хорошо. В три часа в «Кофемании» на Ленина?»
«Договорились».
Вероника отложила телефон. Что ж, первый шаг сделан. Теперь главное — не струсить.
Роман вернулся только к обеду — взмыленный, уставший, но довольный.
— Все, Верунь! — с порога возвестил он. — Управились! Сейчас перекушу по-быстрому, и поедем за диваном.
— Прости, милый, — Вероника виновато улыбнулась. — У меня встреча незапланированная. По работе.
— В выходной? — удивился Роман.
— Срочно надо, — развела руками она.
Роман вздохнул, но спорить не стал. Видно, чувствовал свою вину за сорванные планы.
В без четверти три Вероника уже сидела за столиком в «Кофемании». Может, зря она все это затеяла?
— Добрый день, Вероника.
Она вздрогнула.
Владимир стоял рядом со столиком — высокий, подтянутый, в дорогом костюме.
Ничего общего с образом прижимистого папаши, который рисовала Тамара.
— Здравствуйте, — пробормотала Вероника. — Спасибо, что пришли.
— Ваше сообщение меня заинтриговало, — он сел напротив, положил на стол телефон. — Слушаю вас.
Вероника глубоко вздохнула.
Была не была.
— Владимир, я хочу поговорить о Тамаре. Точнее, об алиментах…
Она осеклась, увидев, как изменилось его лицо. Желваки заходили на скулах, глаза потемнели.
— Что, опять мало? — процедил он сквозь зубы. — Опять на бедность жалуется?
— Нет, то есть да, но… — Вероника замялась. — Понимаете, тут такое дело…
Сбивчиво, путаясь в словах, она принялась рассказывать о бесконечных просьбах о помощи, о том, как Роман разрывается между семьей и родными, о странном несоответствии Тамариных жалоб и ее образа жизни.
Владимир слушал молча, только желваки на скулах все сильнее обозначались. Когда Вероника закончила, он молча взял телефон, несколько секунд что-то искал, потом протянул ей.
Домой Вероника вернулась затемно. Роман уже места себе не находил от беспокойства.
— Ты где пропадала? Почему трубку не брала?
— Прости, — она чмокнула мужа в щеку. — Важные дела были. Очень важные.
И, не давая ему опомниться, выпалила:
— Ром, собери, пожалуйста, всех на следующие выходные. Маму, Тамару. Нам надо серьезно поговорить.
— О чем? — опешил Роман.
Вероника загадочно улыбнулась:
— Узнаешь.
Всю неделю Вероника жила как на иголках.
Перебирала в уме варианты предстоящего разговора, прокручивала возможные реакции свекрови и золовки.
По ночам ворочалась без сна, вздрагивая от каждого шороха.
Роман чувствовал ее состояние, но вопросов не задавал. Только смотрел встревоженно, когда думал, что она не видит.
Пару раз порывался что-то спросить, но Вероника всякий раз отделывалась туманными фразами. Не хотела раньше времени открывать карты.
В субботу с утра она места себе не находила. Переставляла чашки на столе, поправляла скатерть, без конца проверяла телефон.
— Вер, да что с тобой? — не выдержал наконец Роман.
— Потерпи, — она рассеянно поцеловала мужа в щеку. — Скоро все узнаешь.
В дверь позвонили. Вероника вздрогнула, расправила плечи.
— Открой, пожалуйста.
На пороге стояли Эмма Викторовна с Тамарой.
Свекровь, как всегда, при полном параде — начесанные седые волосы, брошка на отвороте жакета, тяжелый запах духов. Тамара в новом брючном костюме.
— Явились по вызову! — пропела Эмма Викторовна, целуя невестку. — Что за срочность такая? Уж не порадуешь ли нас новостями?
Она многозначительно покосилась на живот Вероники. Та только головой покачала:
— Нет, мама. Разговор другой. Серьезный.
— Можно подумать, внуки — несерьезно, — фыркнула свекровь, проходя в комнату.
Тамара плюхнулась на диван, вытянула ноги:
— Ой, еле добрались! Такси нынче — грабеж среди бела дня. А на маршрутке с моей спиной — сами понимаете.
— А где дети? — поинтересовался Роман.
— У подружки Николая на дне рождения, — отмахнулась сестра. — До вечера там пробудут. Так что я вся ваша! Рассказывайте, что за военный совет?
Вероника глянула на часы:
— Давайте подождем еще одного человека.
— Кого это? — насторожилась Эмма Викторовна.
В дверь снова позвонили.
— Сейчас узнаете.
Роман открыл дверь и остолбенел. На пороге стоял Владимир с кожаным портфелем под мышкой.
— Какого… — начал было Роман, но Вероника его перебила:
— Я пригласила. Проходите, Владимир.
В комнате повисла гробовая тишина. Тамара вскочила с дивана, лицо ее пошло красными пятнами.
— Это еще что за цирк? — взвизгнула она. — Ты зачем его притащила?
— Сядь! — осадила дочь Эмма Викторовна.
И повернулась к невестке:
— Вероника, объяснись.
— Сейчас. Все сейчас объясню.
Вероника обвела взглядом собравшихся.
Владимир устроился в кресле у окна, положил портфель на колени.
Роман застыл у двери с таким видом, будто не знает — то ли выставить незваного гостя за дверь, то ли самому сбежать.
Тамара, поджав губы, плюхнулась обратно на диван.
— Я пригласила вас, — медленно начала Вероника, — чтобы прояснить один вопрос. Вернее, целую серию вопросов.
Она повернулась к золовке:
— Тамара, скажи, пожалуйста, сколько Владимир платит тебе алиментов?
— А тебе какое дело? — огрызнулась та. — Твои деньги, что ли?
— Ответь на вопрос.
Тамара поерзала на диване.
— Ну… Тысяч пятнадцать в месяц. От силы. Когда вообще платит.
— Врешь, — спокойно сказала Вероника. — Владимир?
Он молча достал из портфеля папку, протянул Роману. Тот взял, начал листать.
Брови его медленно поползли вверх.
— Это что? — хрипло спросил он.
— Выписка со счета, — пояснил Владимир. — Плюс чеки, квитанции.
— Дай сюда! — Эмма Викторовна выхватила папку у сына. Надела очки, уткнулась в бумаги. — Тамара! Это правда?
Тамара вскочила:
— Да вы что, сговорились все? Какое вы имеете право?
— Сядь! — рявкнула Эмма Викторовна. — И объясни мне, почему ты месяцами клянчила у брата деньги, когда у самой такие суммы на счету?
— Я… это… — Тамара осеклась, беспомощно заозиралась. — Ромочка, ты же понимаешь…
— Нет, не понимаю, — глухо отозвался Роман.
Эмма Викторовна все листала бумаги. Лицо ее становилось все белее.
— Так, — наконец произнесла она, откладывая папку. — Значит, на аквапарк тебе Владимир деньги давал?
И на отпуск? И на телефон? И на холодильник?
Тамара молчала, кусая губы.
— А ты, значит, у брата клянчила? — продолжала Эмма Викторовна. Голос ее звенел от ярости. — Вешала нам всем лапшу на уши про «копеечные алименты»?
— Мама, ты не понимаешь! — взвыла Тамара. — Мне же детей поднимать надо! Одной! А цены какие, ты видела?
— Замолчи! — Эмма Викторовна грохнула кулаком по столу. — Хватит! Я все поняла. Все, доченька. Можешь оставаться жить у меня.
Но! — она подняла палец. — Условие одно: все деньги от Владимира — мне.
Я сама буду покупать внукам все необходимое. А ты будешь кушать на свою зарплату. Какую заработаешь.
И не дай бог увижу, что ты хоть копейку детских денег на себя потратила! Выгоню — и катись на все четыре стороны!
— Мамочка! — Тамара рухнула на колени, обхватила мать за ноги.
— Встань! — брезгливо отодвинулась Эмма Викторовна. — Цирк устроила.
Владимир, я завтра же пойду в банк, открою счет. Будете туда переводить.
— Как скажете, — пожал плечами Владимир. — Мне главное, чтобы деньги шли на детей, а не на шмотки и новые телефоны.
Он поднялся, одернул пиджак:
— Ну, я пойду. Кажется, моя миссия окончена.
— Спасибо, — тихо сказала Вероника. — Что пришли.
— Умница, — вдруг произнесла Эмма Викторовна, глядя на Веронику. — Вот ведь…
А я-то думала — вечно носом крутит. А ты, значит, до всего докопалась.
Она встала, одернула жакет:
— Пойдем, Тамара. Нам еще многое обсудить надо. Дома поговорим.
Тамара, все еще всхлипывая, поплелась за матерью. У двери Эмма Викторовна обернулась:
— Вероника… спасибо тебе.
С меня – половина, с тебя – половина