Когда Михаил наконец повесил трубку, его пальцы все еще подрагивали. Он плюхнулся в продавленное кресло, невидящим взглядом уставившись в окно. За стеклом — неухоженный участок их нового дома, покрытый прошлогодними листьями и строительным мусором. Дом мечты. Их с Ириной собственный, выстраданный кусочек земли в шестидесяти километрах от города.
— Ну, что она хотела? — Ирина вошла в комнату, опираясь на трость. После операции на позвоночнике она все еще передвигалась с трудом.
Михаил фыркнул:
— То же, что и все наши «дорогие родственники» в последнее время. Денег.
— Твоя Светка, что ли? — Ирина осторожно села напротив. Ее худое лицо с отпечатком долгой болезни стало еще бледнее.
— Она самая. Как узнала про дом — сразу вспомнила, что у Олежки, видите ли, свадьба на носу.
Ирина покачала головой:
— Вот уж не думала, что твой крестник вообще помнит, как тебя зовут. Лет пять назад на дне рождения тёти Гали даже не поздоровался.
Михаил рассмеялся, но в смехе этом не было веселья:
— Он и сейчас не вспомнил. Это Светка на триста тысяч разыгралась память. «Миша, выручай, ты же крестный, Олежке на свадьбу нужно!» — он спародировал визгливый голос сестры так точно, что Ирина невольно поморщилась.
— И что ты сказал?
— Что не дам. Не то чтобы у нас совсем нет денег… Есть немного отложено на черный день. Но это наши деньги, заработанные и выстраданные.
— А она?
— А она бросила трубку. Знаешь, Ир, — Михаил подался вперед, и в его глазах сверкнул недобрый огонек, — меня уже тошнит от этого цирка. Пять лет — ни звонка, ни привета. Даже когда ты… — он осекся. — Когда тебе было совсем плохо и мы просили помощи, никто из этой шайки-лейки не появился. А теперь — вынь да положь триста тысяч. Думают, раз есть дом, значит, у нас деньги из ушей текут и мы просто обязаны с ними делиться.
Он вдруг громко хлопнул ладонью по деревянному подлокотнику:
— Гори оно все синим пламенем! Я им ни копейки не дам!
Ирина намазывала хлеб маслом, когда в дверь постучали. Бодро, нахально, без предупреждения.
— Миша, открой, — попросила она, вздрагивая.
За дверью стояла тётя Галя. Семьдесят лет, прокрашенные хной волосы, и неизменная «боевая раскраска» — ярко-красная помада и синие тени. В руках — кривобокий пирог.
— Ну что, молодожены, принимаете гостей? — она прошествовала на кухню, даже не дожидаясь приглашения. — Показывайте свои хоромы.
Ирина беспомощно взглянула на мужа. Тот закатил глаза.
— Тётя Галя, предупреждать надо…
— Ой, что за церемонии, — тётка плюхнула пирог на стол. — Я ж не чужая. У нас же в семье так заведено — без звонка! Вот, с новосельем вас. Светка сказала, что вы тут уже обжились.
Она прищурилась:
— Ну и дыру вы выбрали, мои хорошие. От города — час пилить, магазин — за три километра, соседи — божьи одуванчики…
Михаил почувствовал, как внутри закипает злость. Всё это время они копили на дом мечты, а теперь выслушивают вот это?
— Тётя Галь, мы вообще-то здесь живем. И нам нравится.
— Да ладно вам, я же любя! — она прошлась по кухне, цепким взглядом оценивая каждую деталь. — Мебель новая? Телевизор большой. И планшет, смотрю, у Ирины модный. Деньжата водятся, да?
Ирина бросила быстрый взгляд на мужа, словно предупреждая: «Без меня меня женили».
— Мы не бедствуем, — осторожно ответила она. — Квартиру продали, гараж… Но всё ушло на дом и ремонт.
— И на планшет, — ехидно заметила тётя Галя. — А вот Светке вы помочь отказались. На свадьбу крестнику. Стыдоба!
Михаил грохнул чашкой о стол:
— Тётя Галя, давайте начистоту. Мы со Светой не общались годами. Когда Ира лежала в больнице с переломом позвоночника, я обзвонил всех родственников. И что? Никто — НИКТО! — не приехал помочь. Даже ты.
Тётка поджала накрашенные губы:
— У меня давление…
— А сюда давление ехать не помешало? — Михаил смотрел прямо в глаза родственнице. — Как деньги клянчить — так пожалуйста, а как помочь — так «давление»!
— Да ты… да как ты можешь! — тётка побледнела под слоем пудры. — Ты всегда был жадным! Всегда! Ещё с детства! Я Светке так и сказала — не даст он денег, хоть ты тресни.
— Вот и правильно сказала, — кивнул Михаил. — Не дам.
— Ты… ты… — тётя Галя задохнулась от возмущения. — А ведь у Олежки свадьба! Не чужой ведь человек, крестник!
Ирина внезапно хихикнула:
— Скажите, тётя Галя, а Олежка-то вообще помнит, как Миша выглядит? За пять лет ни звонка, ни строчки!
— Ну ты как скажешь тоже! Как же не помнит? Помнит, конечно! — тётка запнулась, заметно нервничая.
— А сколько ему вообще лет? — не унималась Ирина, чувствуя, что наконец-то может высказать всё, что накипело. — Тридцать? И внезапно вспомнил о крёстном, когда понадобились триста тысяч! Удивительное совпадение, правда?
Михаил положил ладонь на плечо жены:
— Ир, хватит.
— Нет уж, дай скажу, — она смахнула его руку. — Тётя Галя, вы как стервятники, честное слово! Только запахло деньгами — тут же слетелись. Где же вы были, когда мне после операции лестницу на второй этаж одолеть было невозможно? Когда Миша ночами не спал, уколы мне делал? Ни одна живая душа из родни не пришла чаем напоить!
Тётка вскочила, лицо её пошло пятнами:
— Ты на кого голос повышаешь? На старшую родственницу? Нехристи! Трёхкомнатную квартиру продали, а родне жалко триста тысяч! Да чтоб вы подавились своими деньгами!
— Вы… вы… — тётка с грохотом задвинула стул. — Я всем расскажу, какие вы… Разбогатели и родню забыли!
Она выскочила, громко хлопнув дверью.
Ирина посмотрела на остывающий чай:
— Ну вот, пирог не попробовали.
— Ещё не хватало, — буркнул Михаил. — От её стряпни изжога.
Они переглянулись и неожиданно расхохотались. Смеялись до слез, до коликов в боку. Будто прорвало плотину напряжения, которое копилось все эти недели.
Отсмеявшись, Ирина тихо сказала:
— Как думаешь, это конец?
— Вряд ли, — Михаил покачал головой. — Тётя Галя — только разведка боем. Дальше будет хуже.
Через два дня на пороге возник дядя Коля — грузный мужик с вечно опухшим лицом и мутным взглядом. «На дармовщинку» — так охарактеризовала его появление Ирина.
— Решил проведать новосёлов! — он расплылся в улыбке, протягивая подозрительную бутылку с мутной жидкостью. — Примете дядьку?
Всё повторилось — осмотр дома, хитрые расспросы о стоимости ремонта, а потом, после третьей стопки:
— Миша, ты как старшего в роду уважь. За что сестру обижаешь? Дай Олежке на свадьбу. Нехорошо это. Выделили бы тысяч пятьсот — и все довольны! Вы же богатенькие теперь у нас!
— Нет! И не подумаю! — отчеканил Михаил.
Дядя Коля моментально протрезвел. Глаза его сузились, а лицо стало злым:
— Что ж, племянничек. Запомню я твою жадность. Думаешь, разбогател, так можно родню не уважать? А ведь все под богом ходим. Тогда дайте вы деньги. Сегодня ты не помог — завтра тебе не помогут. Так и знай — в беде окажешься, можешь на нас не рассчитывать. Сам выбрал быть один со своими деньгами. Не приду же я к тебе больше…
— И не приходи, — буркнул Михаил, закрывая за ним дверь.
Телефоны разрывались. Звонили дальние и ближние родственники, как по команде. И всегда одно и то же.
— Миш, привет, это Валя, помнишь такую? Твоя троюродная…
— Михаил Петрович, беспокоит ваша тётя Зина…
— Здравствуйте, дядя Миша, это Вероника из Саратова…
Они возникали из небытия, как джинны из бутылки, словно кто-то разослал сигнал: «Срочно, у Михаила есть деньги!» И каждый разговор заканчивался одинаково — просьбой о займе, обещаниями вернуть «через месяц» и смертельной обидой в случае отказа.
— Да что же это такое? — в сердцах воскликнула Ирина. — Они там с ума посходили? Мы что, миллионерами стали?
Михаил угрюмо смотрел в окно, где только начинал пробиваться их будущий сад:
— Знаешь, как работает молва в нашей «прекрасной» семейке? Я продал трешку и гараж — значит, у меня вагон денег. То, что всё ушло на дом и лечение — никого не волнует. Им проще поверить, что я миллионы на сберкнижке прячу, чем признать, что мы все честно вложили в жильё.
Он вдруг выпрямился, глаза его блеснули:
— А, гори оно огнем! У меня другая семья есть. Ты. Да сыновья… — он осекся. — Кстати, они что-то не звонят уже недели две. Обычно Дениска по воскресеньям названивает.
Ирина отвела взгляд:
— Они тоже наслушались, наверное.
— Чего? — Михаил нахмурился.
— Родственников твоих. Сплетен.
И точно — вечером в субботу у калитки остановилась машина старшего сына Андрея. Оба сына вышли из нее с такими кислыми лицами, словно лимон проглотили.
— Ну, здравствуй, папа, — Андрей, высокий и хмурый, почти не обнял отца. Денис, помладше и помягче, молча кивнул.
По их напряженным позам и отсутствию обычных расспросов Михаил сразу понял — разговор будет не из легких.
За столом молчали, только стучали ложки о тарелки с борщом, который Ирина приготовила с таким трудом.
— Папа, — наконец сказал Андрей, отодвигая тарелку. — Нам надо поговорить.
Михаил сложил руки на груди:
— Ну, говори.
— Нам тут позвонили… родственники твои, — Андрей замялся. — Тётя Света и другие. Говорят, ты всем отказываешь в помощи. Что у вас есть деньги, но ты жадничаешь. Это правда?
— Да, отказываю, — просто ответил Михаил. — Есть у нас немного сбережений, но это наша подушка безопасности. Не для раздачи по первому требованию.
— Но почему? — вмешался Денис. — Хотя бы крестнику твоему, Олегу, на свадьбу предстоящую.
— И что, что крестник он мне?
— Ну как «что»? — Андрей повысил голос. — Это ж твой крестник, а ты отказываешь?
Ирина тихонько вздохнула, но промолчала. Это был их разговор — отца и сыновей.
— Значит, так, мои дорогие, — Михаил выпрямился. — Я объясню всё один раз, и повторять не буду. Олег — мой крестник формально. Я его не видел пять лет, а когда видел в последний раз — он даже не поздоровался. Его мать, моя двоюродная сестра, не позвонила ни разу, когда ваша мать после операции лежала пластом. Никто из родственников не помог, не приехал, не поинтересовался. А теперь, когда им нужны деньги, они вдруг вспомнили о «родственных связях».
Он перевел дыхание:
— И еще. Мы с мамой продали квартиру и гараж, вложили всё в этот дом. Почти всё. Да, осталось немного на счете. Но это — наша подушка безопасности. На лечение, на ремонт, мало ли что.
Андрей пренебрежительно фыркнул:
— Так они не так много просят, пап! Всего-то триста тысяч! Неужели родственникам зажмешь?
Михаил почувствовал, как что-то внутри оборвалось. Его сын… повторял слово в слово выпады тёти Гали и сестры Светы.
— Сколько у тебя в месяц зарплата, Андрей? — вдруг спросил он.
— Ну, тысяч 120, при чем тут?..
— Ты мог бы дать крестнику отца 300 тысяч? Это ведь чуть больше, чем два твоих месячных оклада. Пустяк, правда? Вот и дай. Раз так переживаешь.
Сын поперхнулся:
— Но я же… у меня ипотека, кредит за машину…
— Все понятно, — кивнул Михаил. — Твои деньги — это твои деньги, а мои деньги — это наши деньги. Так, что ли?
За столом повисла тяжелая тишина.
— Но, папа, — вступился Денис. — Все-таки побойся Бога! Ты уже не работаешь, тебе не нужно много… У вас же дом, деньги есть… Тогда давайте деньги хотя бы крестнику. Не такие уж это большие суммы для вас.
Ирина вдруг с грохотом отодвинула стул и поднялась — тяжело, опираясь на трость.
— Эх, сыночки, — она смотрела на них с горечью. — И вы туда же. Вам папа все детство в рот глядел. Машины вам купили, в институты устроили, с первыми взносами помогли. Когда вам нужны были деньги — мы отказывали себе во всем. А теперь, когда нам нужно хоть немного пожить для себя — вы попрекаете нас этим… Стыдно-то как!
И она, прихрамывая, с гордо поднятой головой, вышла из кухни.
Денис покраснел и опустил голову. Андрей сидел, кусая губы. Михаил молчал, разглядывая сыновей, словно видел их впервые.
— Мы пойдем, пап, — наконец сказал Андрей. — Извини.
Они ушли, не допив чай, даже не обняв отца, как обычно.
Ирина сидела в спальне, глядя в окно.
— Пусть уезжают, — тихо сказала она. — Они поймут. Не сейчас, так потом.
Михаил кивнул. Слова были не нужны. Они прожили вместе сорок лет — и без слов понимали друг друга.
Бойкот объявили через несколько дней. Михаила не поздравили с днем рождения впервые за тридцать лет. На сообщения в семейном чате не отвечали. Дядя Коля прямо заявил соседям, что «Михаил и Ирина зажрались и родню забыли».
На день рождения Ирины не позвонил даже Денис, который всегда первым поздравлял мать.
— Обидно, да? — спросил вечером Михаил, глядя, как жена перебирает старые фотографии.
— Обидно не то, что они не позвонили, — тихо ответила Ирина. — Обидно, что они думают, будто нам нужны только деньги. Что всё измеряется в рублях.
Михаил кивнул и обнял жену за плечи.
Целый год прошел в тишине. За это время они успели обжиться в новом доме, Ирина встала на ноги окончательно. Они развели небольшой огород, поставили теплицу, завели собаку — дворнягу из приюта.
Михаил полюбил часами возиться в саду. «Лечу землю», — говорил он, выпалывая сорняки. Ирина осваивала новые рецепты — на пенсии наконец появилось время для кулинарных экспериментов.
И вот однажды, когда они завтракали на веранде, у калитки остановилась знакомая машина.
— Светка, — мрачно констатировал Михаил. — Интересно, зачем пожаловала?
Сестра выпорхнула из машины, сияющая, словно и не было годового бойкота. На заднем сиденье сидел крестник Олег с молодой женой — Михаил видел фотографии со свадьбы в соцсетях. Никто из них, конечно, не был приглашен.
— Миша! Ирочка! Как вы тут хорошо устроились! — Светлана влетела во двор, раскинув руки. — Познакомьтесь, это Маша, жена Олежки. Вы же на свадьбе не были… — она выразительно вздохнула. — Но мы не в обиде! Решили сами приехать, познакомиться. Всё-таки родственники — связи нужно поддерживать несмотря ни на что!
Молодые нерешительно топтались у калитки.
— Мы чаю привезли хорошего, — продолжала щебетать Светлана. — И пирог домашний. Машенька сама пекла!
Михаил скрестил руки на груди:
— Знаю я ваши чаи. Небось опять денег приехала просить?
Ирина тихонько толкнула его локтем, но было поздно.
Светлана как будто не услышала колкости:
— Что ты, Миша! Какие деньги? Просто соскучились. Олежка давно хотел к крёстному заехать, да всё случая не было. А теперь у нас такая радость! — она подмигнула невестке. — Маша, расскажи!
— Мы ребёночка ждём, — тихо произнесла девушка, краснея.
— Представляете? — воскликнула Света. — Будет крестник у крестника!
Ирина и Михаил переглянулись. В глазах жены читалось: «Ну, начинается».
— Давай прямо, Света, — устало сказал Михаил. — Не юли. Зачем приехали на самом деле?
Светлана сделала обиженное лицо, но быстро сменила тактику:
— Ну хорошо, раз ты такой проницательный… Миша, разбогатели ведь, правда? Вон какой дом отгрохали! — она понизила голос. — Молодым же нужно жильё. Сами понимаете, с ребёнком снимать — деньги на ветер. Мы подумали… может, дашь хоть в долг на первоначальный взнос за квартиру? Всего-то миллион, вернём, как только… ну, когда-нибудь точно вернём! честное слово! У вас пенсия хорошая, да и накопления есть, я знаю!
Михаил медленно достал телефон и демонстративно включил запись.
— Что ты делаешь? — Света занервничала.
— Записываю этот разговор, — спокойно ответил Михаил. — Хочу сохранить его и слушать всякий раз, когда мне станет одиноко без «родственников». Чтобы вспоминать, почему я прекратил с вами общаться.
— Ты… ты… — Света побелела. — Мы же родня! Как ты можешь? Ты же не нищий! У тебя дом!
— Вот именно, — кивнул Михаил. — У меня дом. И жена. И собака. И огород. А ещё — чувство собственного достоинства. Всего доброго, Света.
Он развернулся и пошел к дому. Света за его спиной разразилась потоком ругательств.
— Да уж, крёстный! — вдруг выкрикнул Олег с нескрываемой злостью. — Теперь понятно, почему ты на свадьбу не пришёл! Жаба душит!
— А ещё родственники называется! — поддержала его Маша, уперев руки в бока. — У самих дом, машина, а молодой семье помочь жалко? С жиру беситесь!
— Мы еще пожалеем об этом! — крикнула Светлана. — Будете помощи просить — никто не придет!
Михаил оглянулся и улыбнулся:
— А вы и не приходили никогда. Так что нам не привыкать.
Вечером они сидели на веранде, наблюдая закат. Собака дремала у ног, с грядок тянуло укропом и свежей зеленью. Телефон Михаила разрывался от гневных сообщений родственников, но он отключил звук.
Калитка скрипнула. Они обернулись.
На дорожке стоял их младший сын Денис. Без звонка, с пакетом продуктов и виноватым взглядом.
— Папа, мама… Простите меня. Я всё понял.
Он протянул отцу телефон:
— Посмотри переписку. Светлана мне звонила. Просила подействовать на вас. Обещала «процент» от суммы, которую вы бы дали Олегу. Вот тогда я и понял, в какую грязь вляпался.
Михаил пролистал сообщения и покачал головой. Денис неловко переминался с ноги на ногу:
— Можно, я в выходные приеду помочь с теплицей? Ты говорил, что доделать надо…
Ирина улыбнулась и похлопала по скамейке рядом с собой:
— Садись, сынок. Чай будешь?
И это было важнее любых денег.
Андрей объявился через месяц после Дениса. Не приехал — позвонил. Голос звучал сухо, деловито, без извинений. «Отец, я тут дом под Москвой покупаю. Нужен твой совет по документам.» Михаил усмехнулся — гордость не позволила сыну признать ошибку напрямую, но предлог для общения он всё-таки нашёл.
И это уже было началом. Пусть неуклюжим, но шагом навстречу. «Приезжай в воскресенье,» — просто ответил Михаил. «С документами. И жену с внуком прихватить не забудь.»
Родственники вспоминают о «священных узах крови» ровно в тот момент, когда им нужно запустить руку в ваш кошелёк! Согласны?
Мы сменили замки! — обрадовала невестка свекровь