Марии Викторовне даже в страшном сне не могло присниться, что она так рано останется вдовой. Женщина только что вышла на пенсию, но дома сидеть пока не планировала. А ее супруг – Олег Петрович – и до пенсии еще не доработал.
И вот такое случилось: ушел на работу и не вернулся. Сказали – сердце. А он на сердце никогда не жаловался.
Уже три месяца она одна, а никак не привыкнет, что по утрам не надо готовить завтрак на двоих, что не нужно торопиться после работы домой, чтобы встретить мужа горячим ужином.
А когда ей надо было принять какое-нибудь решение, то в голове мелькала мысль: «Нужно с Олегом посоветоваться».
Но советоваться было не с кем, и поговорить вечером тоже было не с кем, и готовить было не для кого.
Мария Викторовна, конечно, ходила на работу, выполняла свои обязанности, разговаривала с коллегами, но все это делала словно на автомате. Однажды в пятницу по дороге домой она привычно завернула к супермаркету, но остановилась у дверей, которые гостеприимно открылись перед ней, постояла с минуту, а потом повернулась и пошла домой.
В этот вечер она не готовила ужин. Посидела в темноте и легла спать. На следующий день, в субботу, ее разбудил телефонный звонок.
Звонила ее дочь – Валерия:
– Мама, ты дома? Мы с Борькой приедем к тебе часа в два, поговорить надо.
– Приезжайте. Только у меня даже угостить вас нечем, – ответила мать.
– Ничего, я куплю твои любимые пирожные, – сказала дочь.
Мария Викторовна встала, посмотрела на часы: было уже одиннадцать. «Давно я так долго не спала», – подумала она. Потом умылась и решила немного прибрать перед приходом детей.
Лера и Борис пришли ровно в два часа, как и обещали. Дочь поставила на кухонный стол коробку с пирожными, Мария Викторовна стала разливать чай.
Сначала разговор шел на посторонние темы. Наконец Борис поставил на стол чашку и сказал:
– Мама, мы приехали поговорить о наследстве. Через три месяца нужно будет оформлять все бумаги – кому что принадлежит. Мы решили, что об этом надо договориться заранее, чтобы потом не терять времени на споры.
–А что у нас наследовать-то, сынок? – удивилась мать. – Машина да гараж. Я думала вам отдать.
– Зачем нам отдавать? Продадим, а деньги на троих поделим – поровну, – ответил Борис. – Мы о квартире говорим.
– Как о квартире? Ведь я здесь живу.
– Мама, квартира у нас приватизирована на четверых. Доля отца поделится между нами. Фактически каждый из нас будет иметь право на одну треть. Мы с Лерой могли бы продать наши доли, но это невыгодно – доли стоят дешево, да и покупателя на них найти трудно. Поэтому мы предлагаем продать квартиру целиком, разделить деньги на троих, а там уж каждый купит себе то, что сможет.
– А что я смогу купить на одну треть? Комнату в коммуналке? – спросила мать.
– Мы тебя понимаем, но отец не оставил завещания, а то, что мы тебе предлагаем – это строго по закону, – сказал сын.
– А что же вы не пришли за своими долями, пока отец был жив? Побоялись? А сейчас, когда мать одна и защитить ее некому, решили взять свое по закону. А если по совести?
– Мама, пойми, мы с Катей платим ипотеку, во всем себя ограничиваем. Лерка с Кириллом на съемной квартире живут, у них даже на первый взнос денег нет. А ты одна в трехкомнатной квартире. Это по совести?
– Лера, когда вы с Кириллом поженились, мы с отцом предлагали вам поселиться у нас и копить на свою квартиру. Твой муж тогда гордо отказался, заявил, что не хочет быть примаком. А что же сейчас? Сколько вы за три года накопили? Судя по тому, что ты сегодня ко мне пришла, нисколько. Зато машину купили и отдыхать по два раза в год ездили, – сказала Мария Викторовна. – Я предлагаю вам другой вариант: продаем квартиру, вы покупаете мне однокомнатную, остальные деньги делите между собой.
– Мама, мы уже все решили. Впереди еще три месяца, ты можешь за это время прикинуть, что сможешь себе купить, – закончил обсуждение Борис.
Лера, не поднимая на мать глаз, встала и направилась к выходу, Борис пошел за ней.
Этой ночью Мария Викторовна не спала. Она лежала и думала, как же так получилось, что ее выгоняют из квартиры собственные дети? Она укачивала их, когда они были маленькими, не спала, когда они болели, вытирала им слезы, когда кто-то обижал их. Да все, что они с мужем делали, было для них – для детей.
А теперь они пришли к ней и заявили про какие-то доли по закону. Как после этого жить? Во что верить? На кого надеяться?
Утром Мария Викторовна с трудом добралась до двери и попросила соседку вызвать скорую. Приехавший врач измерил давление, сделал укол, подождал немного. Давление не снижалось. Соседка помогла Марии Викторовне собрать вещи – ее увезли в больницу.
На больничной койке женщина провела полторы недели. Дочь дважды за это время навещала ее, но о том, что привело Марию Викторовну сюда, они не говорили.
Когда она уже была дома, к ней пришел Борис.
– Мама, я тут немного помониторил, что тебе можно купить. В городе действительно ничего отдельного за эти деньги не найти, только комнаты. Но есть очень неплохие варианты в малонаселенных квартирах. Если хочешь, я тебя свожу посмотреть.
– Не хочу, – отказалась Мария Викторовна.
– А еще я нашел кое-что в поселке – всего двадцать километров от города. Хорошее сообщение – автобус ходит каждые три часа. Первый вариант – полдома. Там дом на двух хозяев. Две комнатки, небольшая кухня. В доме газовое отопление, колонка всего в ста метрах, правда, туалет во дворе. Но зато при доме есть три сотки земли. Конечно, дом требует небольшого ремонта. И еще вариант: дом двухэтажный, квартира на первом этаже – комната и кухня, тоже есть отопление. Туалет в доме – такой, знаешь, с выгребной ямой. Но там воду надо из колодца носить.
– Спасибо, сынок, за твою заботу, но я как-нибудь сама, – сказала Мария Викторовна.
Сказать-то она сказала, а вот что она сама будет делать, когда пройдут два месяца и квартиру выставят на продажу, не знала. Но принимать помощь от сына почему-то не хотелось.
По графику в ноябре у Марии Викторовны был отпуск. Она не представляла себе, что будет делать одна в квартире целых две недели.
Кое-какие накопления у нее есть, потому что семейный банковский счет был оформлен на ее имя и разделу не подлежал, но Мария Викторовна не представляла себе, куда она сейчас, в начале ноября, может поехать. Да она никогда и не ездила одна. Тем более до сих пор непонятно, что будет с квартирой.
Когда родственники приезжали на пoxopoны, сестра Олега Петровича пригласила ее приехать погостить к ним, чтобы хоть немного развеяться. Мария Викторовна не собиралась ехать, но пообещала. А сейчас подумала, почему бы и не съездить.
В конце концов можно будет хоть с кем-то посоветоваться, что делать в ситуации, в которой она оказалась. Ни с кем из коллег и знакомых Мария Викторовна предложение сына и дочери не обсуждала – стыдно было.
Она собралась и, ничего не сказав детям, уехала в маленький провинциальный городок на Волге.
У родственников Мария Викторовна прожила всего неделю, но за это время решились все ее проблемы. Вернувшись, начала готовиться к переезду: что-то из вещей и мебели продавала, что-то упаковывала.
Когда они вступили в права наследства, все имущество – квартиру, машину и гараж – продали почти сразу. Оказывается, Борис уже давно нашел покупателей.
Мария Викторовна освободила квартиру через две недели после того, как прошла сделка. Накануне этого дня она уволилась. Три дня прожила в гостинице, пока уладила все дела с отправлением багажа, а потом уехала.
С помощью родственников мужа она смогла в их городке купить себе небольшую однокомнатную квартиру – ей как раз хватило того, что она получила за свою одну треть от всего проданного имущества. Правда, пришлось добавить почти двести тысяч из накоплений на косметический ремонт и кое-что из мебели.
Дом, где теперь жила Мария Викторовна, был не новый, но крепкий, двор – зеленый, соседи приветливые. И родня недалеко.
Разложив все в квартире по местам, она решила, что вполне еще может поработать – шестьдесят лет не тот возраст, когда можно осесть дома. Зарплата, правда, была небольшая – Мария Викторовна устроилась смотрителем в местный краеведческий музей – но и работа несложная. Зато она каждый день узнавала что-то новое, слушая рассказы экскурсоводов и читая книги по истории края.
Лера несколько раз звонила матери, спрашивая, где она купила себе жилье.
– Купила, устроилась, – скупо ответила Мария Викторовна на первый же вопрос дочери.
– Мама, а где?
– Вас же раньше не интересовало, как и где я буду жить. Почему сейчас такая забота? – спросила мать.
– Вообще-то я бы хотела навестить тебя, – ответила Лера.
– Пока не надо.
– Мама, я понимаю, что ты на нас обиделась, но ведь нам тоже надо было как-то устраивать свою жизнь, – сказала дочь.
– Надеюсь, что вы устроите ее хорошо, – ответила Мария Викторовна.
Где сейчас живет мать, Лера и Борис узнали только через три года от кого-то из родственников. Звонили, спрашивали, нужна ли какая-нибудь помощь, хотели приехать в гости.
Но Мария Викторовна поблагодарила за внимание к ней, от помощи отказалась и в гости к себе не пригласила.
Да, завещание Мария Викторовна написала, но ни сын, ни дочь в нем не упомянуты.
Больше маму к себе жить не позовут