— Я вас приютила, а теперь права не имею в комнату зайти? Неблагодарные! Я вам крышу над головой дала, а вы…
Она осеклась, схватилась за сердце.
— Вон! — просипела она. — Вон из моего дома! Чтоб духу вашего…
— Мама! — Игорь кинулся к ней. — Успокойся! Давай поговорим…
Карина застыла перед дверью своей комнаты, не решаясь войти.
За тонкой деревянной перегородкой раздавался приглушенный шорох — кто-то методично выдвигал ящики комода, шелестел бумагами, звякал какими-то предметами.
Сердце гулко забилось. Она точно помнила, что утром, уходя на работу, оставила в верхнем ящике свой дневник.
Резко распахнув дверь, Карина застала Альбину Владимировну склонившейся над раскрытой тетрадью в кожаном переплете.
Свекровь даже не вздрогнула, не попыталась спрятать улику.
Только подняла глаза и произнесла с холодным спокойствием:
— А, вернулась? Я тут порядок навожу. Пыль протираю.
— Что вы делаете? — предательски дрогнул голос Карины. — Это же личное!
— Личное? — презрительно усмехнулась Альбина Владимировна. — В моем доме нет ничего личного.
Я имею право знать, что происходит под моей крышей.
Карина в два шага пересекла комнату и выхватила дневник из рук свекрови.
Та не сопротивлялась — только поджала и без того тонкие губы.
— Нет, не имеете, — твердо произнесла Карина, прижимая тетрадь к груди. — Мы с Игорем благодарны вам за приют, но это не дает права копаться в наших вещах.
— Ах, вот как заговорила! — всплеснула руками Альбина Владимировна. — Неблагодарная!
Я вас приютила, кормлю, пою. А ты смеешь мне указывать еще? В моем доме?!
Она резко развернулась и выплыла из комнаты, громко хлопнув дверью. Карина без сил опустилась на кровать. Руки дрожали.
Три месяца. Всего три месяца прошло с тех пор, как они с Игорем переехали к его матери.
Временно, пока не накопят на первый взнос по ипотеке.
Альбина Владимировна тогда рассыпалась в заверениях — мол, живите спокойно, я вам мешать не буду. И поначалу действительно держала слово.
А потом началось.
Сначала мелочи — переставленные вещи, открытые шкафы.
Потом — регулярные вторжения без стука, якобы чтобы пропылесосить или проветрить.
Теперь вот — чтение личного дневника.
Карина перелистнула страницы. Последняя запись — вчерашняя. О том, как она устала от постоянного контроля, как мечтает о собственном доме, где можно будет просто жить, не опасаясь чужого любопытства.
Неудивительно, что свекровь взбеленилась.
Входная дверь хлопнула — вернулся Игорь.
Карина слышала, как он разговаривает с матерью на кухне.
Приглушенные голоса, звяканье посуды. Потом тяжелые шаги по коридору.
— Что случилось? — спросил муж с порога. — Мама в истерике, говорит, ты ее оскорбила.
Карина горько усмехнулась:
— Да? А про то, что она читала мой дневник, не сказала?
Игорь нахмурился, присел рядом на кровать.
— Опять? Слушай, может, ты зря на нее грешишь? Мало ли, просто убиралась…
— Убиралась? — Карина вскочила, заметалась по комнате. — В открытом дневнике из закрытого ящика? В личном дневнике!
Игорь, очнись! Она постоянно лезет в личное, в душу! Я больше так не могу!
Муж потер переносицу — жест, который появился у него за последние месяцы.
— Ну и что ты предлагаешь? Съехать? На какие шиши? Мы же только-только начали копить.
Карина остановилась у окна, обхватила себя руками.
— Нет. Но я хочу поставить замок. На нашу дверь.
— Что?! — Игорь даже привстал. — Ты с ума сошла? Мать нас убьет!
— Пусть лучше убьет, чем следит за каждым шагом! — в сердцах воскликнула Карина. — Я серьезно, Игорь. Либо замок, либо я просто не выдержу.
Он долго молчал, глядя в пол. Потом тяжело вздохнул:
— Ладно. Я сам поставлю. Завтра.
Но назавтра не получилось. И через день тоже.
Игорь все тянул, находил отговорки.
А на четвертый день Карина, вернувшись с работы, обнаружила на своем столе распечатки личной переписки с подругой.
Это стало последней каплей.
Не говоря ни слова, она собрала вещи и ушла к родителям.
Игорь примчался через час.
— Вернись, — просил он, заглядывая ей в глаза. — Я все понял. Сегодня же поставлю этот чертов замок.
Карина покачала головой:
— Нет. Сначала замок, потом вернусь. И никак иначе.
Он уехал, а через три часа позвонил:
— Готово. Приезжай.
Дома её ждала бледная от ярости Альбина Владимировна.
— Это что такое? — прошипела она, указывая на новенький замок. — Вы что себе позволяете? В моем доме — запираться?!
— Мама, — твердо произнес Игорь. — Это наша комната. Мы имеем право на личное пространство.
— Право? — взвизгнула Альбина Владимировна. — Я вас приютила, а теперь права не имею в комнату зайти? Неблагодарные! Я вам крышу над головой дала, а вы…
Она осеклась, схватилась за сердце.
— Вон! — просипела она. — Вон из моего дома! Чтоб духу вашего…
— Мама! — Игорь кинулся к ней. — Успокойся! Давай поговорим…
— Не о чем говорить! — Альбина Владимировна оттолкнула его руку. — Я все поняла. Вам моя помощь поперек горла встала.
Ну так живите как хотите! Только не здесь!
Она развернулась и, пошатываясь, ушла в свою комнату. Грохнула дверь.
Карина и Игорь переглянулись. В глазах мужа читалась растерянность и боль.
— Что теперь? — тихо спросила Карина.
Игорь обреченно покачал головой:
— Не знаю.
Неделю в доме царила гнетущая тишина. Альбина Владимировна не разговаривала с молодыми, только смотрела волком да демонстративно хваталась за сердце при их появлении.
Карина старалась пореже выходить из комнаты, благо замок теперь позволял чувствовать себя в относительной безопасности.
Игорь метался между женой и матерью, пытаясь наладить мир, но натыкался на глухую стену с обеих сторон.
— Может, извинимся? — в который раз предложил он, глядя, как Карина собирается на работу. — Ну, уберем замок. Найдем другой выход.
Карина только головой покачала. За эту неделю ее и без того бледное лицо осунулось, под глазами залегли тени.
— Нет, Игорь. Я на это больше не пойду. Знаешь, что я вчера нашла в мусорном ведре?
Порванные страницы моего дневника. Она специально их туда положила, чтобы я увидела.
Игорь тяжело вздохнул:
— Ну что ты хочешь? Она просто не привыкла, что в ее доме кто-то от нее закрывается. Дай ей время.
— Время? — Карина резко развернулась. — А мне сколько еще времени терпеть?
Ты знаешь, что я сегодня иду к врачу? Голова кружится постоянно, тошнит по утрам. Нервы, наверное, да?
Она осеклась, но было поздно — слова уже вырвались. Игорь замер, уставившись на жену расширенными глазами.
— Погоди, — медленно произнес он. — Ты что, думаешь…
— Не знаю, — торопливо ответила Карина. — Вечером узнаем. Все, мне пора.
Она выскочила из комнаты, пока муж не успел задать еще вопросов. Весь день в школе прошел как-то вяло. Даже любимые пятиклашки не могли отвлечь от тревожных мыслей.
Впрочем, к вечеру все стало предельно ясно. Карина сидела в приемной женской консультации, рассматривая розовую полоску на тесте и пытаясь осознать услышанное от врача.
Шесть недель. Всего шесть недель, а уже столько всего изменилось.
Телефон завибрировал — сообщение от Игоря:
«Ну что? Я волнуюсь».
Карина закусила губу. Как сказать? По телефону — глупо. Нужно увидеться, поговорить. Но не дома. Только не дома.
«Встретимся в нашем кафе?» — набрала она.
Ответ пришел мгновенно: «Буду через 20 минут».
В их любимой кофейне было тихо и пусто. Карина грела руки о чашку с травяным чаем — кофе теперь нельзя.
Игорь влетел взъерошенный, с покрасневшими от мороза щеками.
— Ну? — выпалил он, падая на стул напротив. — Говори!
Вместо ответа она достала тест и положила перед мужем. Тот уставился на розовые полоски, моргая, как сова.
— Ты… Мы… — он запнулся, поднял глаза. — Правда?
Карина кивнула. По щекам потекли непрошеные слезы.
— Шесть недель, — прошептала она. — Врач сказала, все хорошо, но нужно беречься. Никаких стрессов.
Игорь протянул руку через стол, крепко сжал ее пальцы.
— Не плачь, — попросил он. — Мы справимся. Это же… это же счастье!
— Счастье, — эхом отозвалась Карина. — Только как? Как растить ребенка там, где я сама себя чувствую как под микроскопом?
Где каждый шаг контролируется, каждое слово — на карандаше?
Она смахнула слезы, выпрямилась:
— Нет, Игорь. Я не смогу. Не хочу, чтобы наш малыш рос в такой атмосфере. Это неправильно.
Игорь молчал, рассеянно водя пальцем по краю чашки. Потом решительно тряхнул головой:
— Знаешь, а ведь ты права. Я вчера говорил с Пашкой — помнишь, мой одноклассник? У него агентство недвижимости.
Так вот, есть вариант — малогабаритная однушка в соседнем районе. Без ремонта, но дешево.
Если продать мою машину и взять кредит…
— Игорь! — Карина в ужасе уставилась на мужа. — Ты что! Как же ты без машины? Тебе же на работу…
— Ничего, — отмахнулся он. — Доберусь как-нибудь. Это временно, потом что-нибудь придумаем. Главное — у нас будет свой угол. Свой дом.
— А как же… — Карина замялась. — Как же мама?
Игорь помрачнел:
— Я поговорю с ней. Все объясню. Она должна понять — теперь у нас будет ребенок. Ее внук или внучка.
Вечером, вернувшись домой, они застали Альбину Владимировну в гостиной. Она сидела в своем любимом кресле, прямая как струна, и смотрела в одну точку.
— Мама, — осторожно начал Игорь. — Нам надо поговорить.
— О чем? — холодно поинтересовалась та, не поворачивая головы. — О том, как вы решили меня окончательно предать?
— Мама! — в голосе Игоря прорезалась сталь. — Прекрати! Я хочу сообщить тебе две новости. Первая — ты станешь бабушкой.
Альбина Владимировна дернулась, словно от удара током. Медленно повернула голову, впилась взглядом в Карину.
— Это правда? — хрипло спросила она.
Карина молча кивнула. На миг ей показалось, что в глазах свекрови мелькнуло что-то похожее на радость. Но наваждение быстро рассеялось.
— А вторая новость? — все так же холодно поинтересовалась Альбина Владимировна.
— Мы переезжаем, — твердо произнес Игорь. — Нашли квартиру.
— Вот как, — процедила свекровь. — Что ж, воля ваша. Не держу.
Она поднялась и направилась к двери. На пороге обернулась:
— Только учтите — назад дороги не будет. Раз уж решили уйти — уходите. Но не прибегайте потом, когда деньги кончатся.
Дверь за ней закрылась. Карина обессиленно привалилась к стене.
— Не переживай, — шепнул Игорь, обнимая жену. — Она отойдет. Вот увидишь — как только малыш родится, все наладится.
Карина молча уткнулась ему в плечо. Может, он и прав. Может, появление внука или внучки действительно все изменит. А может, и нет.
Но сейчас главное другое — у них будет свой дом. Маленький, без ремонта, но свой. Где не нужно запираться на замок, где можно просто жить и растить ребенка.
А что будет дальше — время покажет. В конце концов, они справлялись и не с такими трудностями. Переживут и сейчас.
Переехали к свекрови