Виктор не выдержал и засмеялся:
– Тетушка, чтобы у семьи была квартира, надо не размножаться со скоростью ксерокса, а работать побольше! Ладно, – сказал он, обратившись к Варе и ее родителям, – я позже зайду.
– Добрая вы душа, Людмила Васильевна, – усмехнулась Варя, – о том, чтобы Ане было ближе в школу ходить, думаете. А ведь Ксюша и Федя раньше Ани пойдут в школу. Что же вы о них-то не переживаете? И если квартира Зинаиды Ивановны, в которой лет двадцать ремонта не делали, площадью тридцать семь метров, лучше этой, новой, площадью почти шестьдесят метров, то зачем вы ее нам предлагаете? Пусть Тася с мужем в той хорошей квартире живут, а мы уж как-нибудь здесь.
– Язва ты, Варька, – ответила ей свекровь.
– У меня тут полная кастрюля борща сварена, куда мне его деть? – выглянула из кухни Таисия.
– Куда хочешь – хоть с собой бери, хоть под куст вылей, – ответила ей Варя.
Наконец они ушли. Владимир Петрович посмотрел на часы:
– Час двадцать. Почти уложились.
– Мама, а кастрюля, в которой Тася борщ унесла, не та ли это, что ты мне недавно подарила? – спросила Варя.
– Та самая. Но вряд ли ты захочешь ее вернуть – она в таком состоянии! И вообще, я тут заглянула в ванную и на кухню. Там… Тебе лучше этого не видеть! – ответила мать.
– Как же мне теперь квартиру в порядок привести? Я стоять долго не могу, даже опираясь на костыль, а сидя в коляске, много не уберу, – опечалилась Варя.
– А мы вот что сделаем, – сказала мать, – Володя, ты иди купи новый замок и прямо сейчас вставь его. Потом мы все вместе поедем к нам, а я вызову на завтра клининговую службу. Приеду, побуду здесь, пока они убираются. Тебе одной точно не справиться. Тут и здоровому человеку три дня выгребать. А ты Егору дозвонилась? Как он все это тебе объяснил?
– Не дозвонилась. Ты представляешь, оказывается, он с Аней все это время жил в квартире у Зинаиды Ивановны, – ответила Варя.
– Теперь мне понятны слова воспитательницы. Она мне как-то сказала, что, когда я в понедельник привожу Аню в сад, от нее пахнет свежестью. А когда приводит отец, то запах какой-то тяжелый.
– Чего ты хочешь? Зинаиде Ивановне восемьдесят девять лет, последние пять она лежит. Они ее одну в квартире оставили. Утром свекр – а он, между прочим ее сын – заходит и кормит ее, а вечером свекровь – кормит второй раз и меняет пеленки. И все! Остальное время она одна лежит. И днем, и ночью. Я спрашивала Егора, почему они сиделку не наймут, ведь бабушкиной пенсии хватило бы на оплату.
– И что он ответил? – поинтересовалась мать.
– Сказал, чтобы не лезла, без меня разберутся. И ты представляешь, Анечка все это время дышала этим смрадом? Как такое в голову могло прийти – держать собственную дочь в таких условиях? – продолжала возмущаться Варя.
– А ведь когда я в самом начале предложила, пока ты в больнице, взять Анечку к нам, Егор отказался, сказал, что справится, только на выходные просил забирать. Я по пятницам ее забирала из садика, а в понедельник приводила.
Егор позвонил Варе, когда они с Анютой были уже в квартире родителей:
– Варя, мне мама сказала, что тебя уже выписали и ты выгнала из квартиры Тасю с семьей. Вы где? Я не могу попасть домой. Ты что, замок поменяла?
– Егор, так ведь ты там не живешь, мне так твои родственники сказали. Ты уже давно живешь у бабы Зины. Иди туда, – ответила Варя.
– Нам надо поговорить. Я тебе все объясню.
– Хорошо, приходи завтра, поговорим. Мы с Анютой у моих родителей.
Уложив Аню спать, Варя с мамой сидели на кухне, пили чай и разговаривали.
– Хорошо подумай, дочка, развод – дело серьезное. Не стоит решать с кондачка. Ты сейчас обижена на Егора, надо успокоиться, пусть пройдет какое-то время. Вы же нормально жили, не ссорились.
– Ссорились. И всегда из-за его родственников. Знаешь, мне иногда кажется, что я вышла замуж не за Егора, а за всю его семью. Причем меня эта семья держит за дур.очку, мое мнение никогда не учитывается. Зато какую бы глупость ни сказала его мать – это истина в последней инстанции. Вот случай с работой. Открывалось новое предприятие. Я говорила Егору – иди, ты хороший инженер, тебя возьмут. Так мать его отговорила. «От добра добра не ищут», «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Там надо было на курсах три месяца отучиться за счет предприятия. Борис, его коллега, пошел. Сейчас уже главный инженер. А у Егора на заводе сокращения. Заказов нет. И его из инженеров в мастера перевели.
– Да? А мы не знали, – удивилась мать.
– Егор просил никому не говорить, – ответила Варя и продолжила, – Мне иногда хочется улететь от этого семейства на луну или куда-нибудь подальше. У Людмилы Васильевны есть ключ от нашей квартиры. Она спокойно приходит, когда меня нет и шарит по шкафам. Если ей что-то понравится, просто забирает себе. Я подобрала ткань для штор, чтобы по цвету они сочетались с обивкой мебели. Заказала шторы, выбрала тюль. Мне их сшили. Я принесла шторы домой, думала, в выходной Егор поможет мне их повесить. На следующий день смотрю, а в пакете вместо моих штор лежат другие – темно-коричневые, пыльные. И тут же свекровь мне звонит: «Я с тобой шторами поменялась. Эти для вашей квартиры очень светлые, у вас же солнечная сторона». Естественно, я потребовала вернуть шторы. Теперь все ее подружки считают меня неблагодарной, потому что Людмила Васильевна хотела сделать мне «как лучше», а я не оценила.
– Варюша, а почему же вы не заберете у Людмилы Васильевны ключ от квартиры? – спросила мама.
– Я говорила Егору, а он ни в какую – мама, мол, обидится. И такое происходит постоянно. Я как-то купила Анюте ботиночки. Мягкие, из натуральной кожи. Но они ей были великоваты. Я специально на весну брала. Осенью смотрю – их Ксюша носит. Я спрашиваю Людмилу Васильевну, зачем она их взяла. А она мне отвечает: «Я как лучше хотела, что они у вас лежат, место на полке занимают. Сейчас Ксюша их поносит, а как у Анечки ножка подрастет, ботиночки вам отдадут. Вам и тратиться не надо будет». А последний случай вообще за гранью. Наш сосед, ты его видела сегодня, вместе с мамой поехал в отпуск к старшему брату на Дальний Восток. Они нас попросили поливать цветы и приютить на две недели их кошку Клару. А когда вернулись, Виктор привез нам подарок – копченую рыбину и банку красной икры. Я пошла за Анютой в сад, возвращаюсь – ни рыбы, ни икры в холодильнике нет. Спрашиваю Егора, а он говорит, что мать приходила и забрала. Я ей звоню. Естественно, «она хотела, как лучше», потому что у Егора на рыбу аллергия. «Она бы у вас лежала и портилась, а так мы с Мишей поужинали, а половину я Тасе отдала». И так постоянно. Мне кажется, что, если ей понадобится моя почка, она сумеет объяснить, почему мне с одной почкой будет лучше.
– А ты с Егором разговаривала? Так ведь нельзя жить.
– Он говорит, что это его семья, что у них приняты такие отношения, а я должна с этим смириться. А у меня уже чуть ли не паранойя – я куплю что-нибудь Анюте или себе и думаю, куда спрятать, чтобы свекровь не нашла. Не могу больше!
– А что ж ты раньше молчала?
– А чем вы могли мне помочь? Пока могла – терпела.
В субботу Алевтина Михайловна отправилась в квартиру дочери контролировать уборку, Анюта с дедом строили из кубиков башню, а Варя на кухне занималась обедом.
В половину двенадцатого пришел Егор и сразу прошел к Варе:
– Я не понимаю, из-за чего ты устроила такой скандал. Как ты могла выгнать мою сестру? Да еще нахамила моей матери! А ведь она всегда старается делать для нас только хорошее!
– Остановись! Приведи, пожалуйста, пример, что хорошего сделала для нас Людмила Васильевна.
– А помнишь, я осенью принес четыре больших кабачка – это мама нам их отдала.
– Егор, а ты никогда не задумывался, откуда летом берутся овощи, свежая зелень, а всю зиму – домашние заготовки? Или, может, ты хоть раз зимой картошку в магазине покупал? А если бы ты заглянул в морозильный ларь – ты бы увидел, сколько там замороженных ягод. А в шкафу – банок с вареньем и компотами. Это, между прочим, все с дачи моих родителей, на которой ты ни одного гвоздя не вбил. А твоя мама отдала тебе в сентябре четыре дубовых кабачка, и ты это помнишь! При том, что у нее на даче ты все лето пашешь, как раб на галерах.
– Все равно ты не должна была отменять мое решение, – упорствовал Егор.
– То есть это ты решил, что мы втроем будем ютиться в двенадцатиметровой комнатке, и я буду ухаживать за парализованной свекровью твоей матери? Ты сам-то слышишь, что говоришь? Или тебя совсем зазомбировали?
– Ты опозорила меня перед моей семьей! Ты не имела права выгонять мою сестру! Я мужчина, и я принимаю решения, кто где будет жить! – Егор сорвался на крик.
В кухню вошел Владимир Петрович:
– Егор, во-первых, успокойся, не кричи, ты испугаешь Анюту. Во-вторых, мужчина, действительно, имеет право пускать пожить в свою квартиру того, кого хочет. Ключевое слово – в свою! Когда ты заработаешь и купишь свое жилье, ты можешь распоряжаться им, как захочешь. Никто из нас возражать не будет. А сейчас, пожалуйста, иди домой. Твои вещи из квартиры Вари я привезу Людмиле Васильевне на днях.
P.S. Варя подала на развод. В конце января она уже совсем выздоровела и начала работать.
А через два года Варя вышла замуж за своего соседа – Виктора.
Как гости ушли со свадьбы не солоно хлебавши