Варвара поставила чашку на стол так резко, что чай плеснул на скатерть.
— Поделить? — повторила она, и голос ее зазвенел от гнева. — Участок поделить?
— Варя, — начал было Петр, но она уже встала из-за стола.
— Нет, ты послушай, что она говорит!
Варвара проснулась от звука мотора во дворе. Субботнее утро обещало быть долгим — приехали Николай с Еленой.
Она потянулась, нащупала рядом теплое плечо мужа, но Петр уже не спал, лежал с открытыми глазами и слушал, как хлопают дверцы машины, как голоса брата и невестки разносятся по двору.
— Опять за урожаем, — тихо пробормотал он, и в голосе его прозвучала усталость, которую Варвара научилась различать за эти четыре года.
Из кухни донеслось бренчание посуды — Елизавета Павловна уже хлопотала, готовила завтрак для нежданных гостей.
Варвара вздохнула и села на край кровати. За окном зеленел сад, который они с Петром сажали, поливали, обрезали.
Каждое дерево помнило их руки, каждая грядка знала их труд. А теперь опять приехали те, кто считал все это своим по праву рождения.
— Варенька! — раздался снизу голос свекрови. — Вставайте уж, гости приехали!
Николай был старше Петра на пять лет и во всем походил на покойного отца — тот же крупный нос, та же привычка говорить басом, та же манера держать руки в карманах.
Елена, его жена, миловидная блондинка с аккуратным маникюром, который каким-то чудом всегда оставался безупречным даже после дачных выходных.
Они работали в городе, жили в трехкомнатной квартире, а сюда приезжали отдыхать от городской суеты.
— А вот и молодые! — весело воскликнул Николай, когда Варвара и Петр спустились на кухню. — Как дела, как хозяйство?
Петр кивнул молча, сел за стол. Варвара поздоровалась, начала помогать свекрови с завтраком.
В доме сразу стало тесно — Николай занимал много места, говорил громко, Елена расположилась в кресле и рассматривала свои ногти.
— Мы тут подумали, — сказала Елена, когда все уселись за стол, — может, на участке что-то поменять? А то как-то… однообразно все.
Варвара подняла голову от тарелки. Что значит — поменять? Они с Петром три года назад перекопали весь сад, выкорчевали старые яблони, посадили новые саженцы.
Прошлым летом наконец построили теплицу, которую так долго планировали. Каждую весну высаживали новые сорта помидоров, перцев, огурцов.
— А что именно ты имеешь в виду? — осторожно спросила Елизавета Павловна.
— Да вот, смотрите, — Елена достала из сумочки телефон, начала показывать фотографии. — У Светиной мамы такая красота!
Газоны, клумбы, альпийская горка. А у нас что? Сплошные грядки да теплицы.
Варвара почувствовала, как внутри что-то сжалось. Сплошные грядки? Эти грядки кормили всю семью! Огурцы, помидоры, зелень — все свое, все выращенное их руками.
Елизавета Павловна уже не могла работать в огороде, старые кости болели, а они с Петром вставали в шесть утра, поливали, пололи, собирали урожай.
— Зато у нас все свое, — негромко сказал Петр. — И вкусно, и полезно.
— Это да, — согласился Николай, намазывая масло на хлеб. — Помидорчики у вас отменные. Мы в прошлом году три ящика увезли, закаток на всю зиму хватило.
Варвара вспомнила эти ящики. Как они с Петром до одиннадцати вечера собирали помидоры, как она сортировала их, укладывала аккуратно, чтобы не помялись. А утром Николай просто загрузил все в машину и уехал.
— Только вот с грушами в прошлом году не очень получилось, — продолжала Елена, не поднимая глаз от телефона. — Мы приехали в августе, а дерево уже почти го..лое было.
— Груши поспевают в июле, — сказала Варвара. — Если не собрать вовремя, они осыпаются.
— Ну вот и получается, что мы почти ничего не увидели, — Елена наконец подняла глаза и посмотрела на Варвару. В этом взгляде было что-то требовательное, недовольное. — А дом-то ведь мамин. И сад тоже. Николаю он тоже принадлежит, между прочим.
Воздух в кухне сразу стал густым, тяжелым. Елизавета Павловна замерла с чашкой в руках. Петр медленно положил ложку.
— То есть как это? — тихо спросила Варвара.
— А так, — Елена пожала плечами. — Справедливости хочется. Дом отцовский, сад тоже. Николай старший сын, между прочим. А получается, что мы только крохи собираем.
Варвара почувствовала, как кровь приливает к лицу. Крохи? Они четыре года жили здесь, работали с утра до ночи, вкладывали в этот дом все силы, все деньги.
Проводили электричество — сами копали траншеи, сами тянули провода. Газ подключали — Петр две недели возился с трубами, регистрировал все в службе. Туалет в доме делали — Варвара до сих пор помнила, как они с Петром долбили перфоратором стену, как таскали мешки с цементом.
— А кто этот сад сажал? — спросила она, стараясь говорить спокойно. — Кто теплицу строил? Кто каждый день поливает, удобряет, от вредителей обрабатывает?
— Ну, вы же здесь живете, — Елена снова пожала плечами. — Вам все равно заниматься чем-то надо.
— Лена, — тихо предостерег Николай, но жена его не слушала.
— Я вот что думаю, — продолжила она, — может, нам участок поделить? Официально как-то. Чтобы у каждого своя часть была. И каждый на своей части что хочет, то и выращивает.
Варвара поставила чашку на стол так резко, что чай плеснул на скатерть.
— Поделить? — повторила она, и голос ее зазвенел от гнева. — Участок поделить?
— Варя, — начал было Петр, но она уже встала из-за стола.
— Нет, ты послушай, что она говорит! — Варвара повернулась к мужу, потом к Елене. — Четыре года мы тут пашем как проклятые!
Дом разваливался — мы его восстановили. Сад зарос — мы его привели в порядок. Огород был пустырь — мы его распахали, удобрили, засеяли.
И что теперь? Теперь приезжает городская принцесса и говорит — давайте делить?
— Варвара, — попыталась вмешаться Елизавета Павловна, но невестку было уже не остановить.
— А где вы были, когда Петр по колено в грязи траншею для газа копал? — кричала Варвара, размахивая руками. — Где вы были, когда мы всю зиму дрова таскали, печку топили? Когда крышу перекрывали? Когда сантехнику меняли?
— Мы работали, — холодно сказала Елена. — У нас своя жизнь, свои дела.
— Ах, работали! — Варвара рассмеялась, но смех этот был злой, обиженный. — А мы, значит, не работаем? Мы что, безделье тут разводим?
Я каждый день в шесть утра встаю, в огород иду. После работы до темна полю, поливаю. По выходным консервирую, заготавливаю.
А вы приезжаете на готовенькое, шашлычки жарите, ягодки собираете!
— Варя, успокойся, — сказал Петр, вставая из-за стола.
— Не успокоюсь! — крикнула Варвара, и слезы брызнули из ее глаз. — Четыре года я тут живу, четыре года этот дом как родной!
Каждое дерево сама сажала, каждую грядку сама делала! А она приезжает и говорит — давайте делить! Да кто ты такая, чтобы делить?
Елена побледнела, сжала губы.
— Я жена старшего сына, — процедила она. — И у нас тоже есть права.
— Права? — Варвара вытерла слезы рукавом. — А обязанности где? Обязанности где были, когда дом разваливался?
Когда мама больная была, кто за ней ухаживал? Кто к врачам возил, лекарства покупал?
Елизавета Павловна тяжело поднялась с места.
— Хватит, — сказала она, и голос ее прозвучал так твердо, как давно уже не звучал. — Елена, Николай, собирайтесь.
— Мама? — удивился Николай.
— Собирайтесь и уезжайте, — повторила Елизавета Павловна. — И больше сюда не приезжайте.
— Мама, да что ты! — воскликнул Николай. — Из-за чего весь сыр-бор?
— Из-за того, что жена твоя совести не имеет, — сказала старая женщина, и слова эти прозвучали как приговор. — Четыре года Варя с Петром тут живут, работают, дом в порядок привели.
А ты что? Только приезжаешь да урожай увозишь. И еще недовольны!
— Мама, мы же не жадничаем, — начала было Елена, но свекровь оборвала ее.
— Молчи! — рявкнула Елизавета Павловна, и Варвара удивилась — не знала, что свекровь может быть такой грозной. — Мне стыдно за тебя!
Стыдно, что такая неблагодарная у меня невестка! Варя тут как дочь родная, а ты… ты только брать умеешь!
Николай растерянно смотрел на мать, потом на жену, потом на брата.
— Мам, ну что же такое… Может, поговорим спокойно?
— Не о чем говорить, — отрезала Елизавета Павловна. — Уезжайте. И дорогу сюда забудьте.
Елена вскочила, схватила сумочку.
— Ну и прекрасно! — крикнула она. — Сидите тут в своей деревне, копайтесь в грядках! А мы как-нибудь без ваших помидоров проживем!
— Лена, — попытался остановить ее Николай, но жена уже выбежала из кухни.
— Прости, мама, — тихо сказал он, глядя в пол. — Не хотел, чтобы так получилось.
— Знаю, сынок, — смягчилась Елизавета Павловна. — Ты не виноват. Жена твоя виновата. Ветер в голове у ней, пустота.
Николай молча кивнул, поцеловал мать в щеку и пошел к выходу. Через несколько минут во дворе завелся мотор, машина уехала.
Варвара сидела за столом и плакала — от обиды, от усталости, от облегчения. Петр молча гладил ее по плечу.
— Правильно я сделала? — спросила Елизавета Павловна, садясь рядом.
— Правильно, мамочка, — всхлипнула Варвара. — Очень правильно.
— Дом этот твой теперь, Варенька, — сказала старая женщина, беря невестку за руку. — Твой и Петин. Николай свою долю получит. Ту, которую я решу. А дом ваш. Заслужили.
Варвара прижалась к свекрови, почувствовала запах ее духов, тепло морщинистых рук.
— Спасибо, мама.
— А теперь пойдем в сад, — улыбнулась Елизавета Павловна. — Посмотрим, что там у нас скоро поспевать будет.
Варвара вытерла слезы, взяла Петра за руку. Они вышли во двор, посмотрели на сад. Маленькие зеленые плоды висели на ветках, наливались соком. К августу они станут золотистыми, сладкими, ароматными.
— Хороший будет урожай, — сказал Петр, обнимая жену.
— Да, — кивнула Варвара, глядя на свой сад, на свой дом, на свою жизнь. — Очень хороший.
Ах, мама, мама, как же ты была права (часть 2)