— Но вы же родная мать… Мне нужна помощь…
— Я же сказала, — резко начала Ирина. — Не могу! Некогда мне таким заниматься. По России много доноров, ищи. А у меня сын растет!
Ирина улыбнулась — медленно, неуверенно.
— Даже не думай, что стану помогать. Ты уже большая, могла бы и сама помочь. Сейчас, кстати, твой брат придет. Познакомишься?
— У вас редкий резус. Нужно срочно искать доноров, — врач говорил сухо, по делу, но в голове у Марины гудело: «Какой ещё донор?»
— Мама у меня есть и папа должен быть… Надо у мамы спросить, она точно знает, где его найти.
— Вряд ли, — врач посмотрел из-под очков на Марину. — Мне жаль, спросите у своей мамы, она вам всё объяснит.
По базе не сходится. Вам бы уточнить у родственников.
Марина не сразу поняла.
— Это какая-то ошибка. У нас всё в порядке. — Улыбнулась, будто этим могла отменить факт болезни.
Она вышла на улицу, стояла у больничной стены с анализами в руках и не понимала, что с ней происходит.
Мир рушился на глазах, нужен был донор, срочно.
Врачи дали не так много времени. Вся надежда была на маму.
А на кого еще надеяться?
Ей же сразу сказали, что ближайшие родственники подойдут, поэтому и никаких волнений не было.
— Мама, — Марине было за двадцать, но она все еще жила с мамой, властной и требовательной женщиной, личную жизнь строить пока не планировала.
Хотела сделать карьеру, но подвело здоровье.
Пришлось отказаться от карьеры на время, заниматься лечением.
— Мама, я получила анализы, твои у них есть в базе. Они не подходят. Надо найти отца, ты знаешь, где он?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала мать, не поворачиваясь к дочери.
— Мама, мне нужен донор.
— Я в курсе, — тихо ответила женщина. — Что-нибудь придумаем. Я уже подала заявки, где ищут доноров.
— Мам, а что с моим отцом?
— Я сказала, что нет его! Закрыли тему! — резкий голос матери заставил вздрогнуть.
Марина поняла, разговаривать бесполезно.
Следующий день для Марины начинался грустно, как всегда. Прием лекарств, потом питательный и полезный завтрак.
Ближе к обеду стало совсем скучно, и молодая женщина залезла на антресоли, чтобы перебрать там вещи.
Остальные шкафы в доме были давно убраны.
Вытащила большой альбом в кожаном переплете, где «всё про детство»: смешные фото, справки, рисунки.
Всё, чем мама так гордилась.
Стала листать, пока не выпал какой-то свернутый листок…
Марина его развернула…
Имя: Марина. Фамилия — незнакомая. Фамилия отца — прочерк. И чужая женщина — в графе «мать».
У Марины задрожали руки. Альбом с грохотом упал на пол.
Она вошла на кухню и просидела там до самого прихода матери.
Дверь открылась, Татьяна вошла на кухню.
— Мам, а кто я тебе?
Татьяна подняла глаза, и в них было сразу всё: страх, паника, попытка сделать вид, что ничего страшного.
— Ты чего, Мариш?
— Нашла свое свидетельство.
— Зачем ты полезла на антресоли? — начала мама в своем стиле, но Марина ее оборвала.
— Ответь на мой вопрос!
— Ты приемная, да, твоя мать бросила тебя, а я приютила. А это, — она вырвала листок из рук Марины. — Где ты вообще нашла? Вроде я выбрасывала.
Листок был порван и выброшен в мусорное ведро.
— Значит, ты врала мне всю жизнь. Врала на каждом утреннике. Когда я спрашивала, на кого я похожа.
Когда плакала, что у меня нет отца. Ты стояла рядом и молчала.
А кто я тогда вообще?
Татьяна поднялась, хотела подойти, но Марина отстранилась.
— Ты не имела права. Ни одного. Я выросла во лжи.
Татьяна шептала:
— Я боялась. Она ушла, отказалась от тебя. Я решила, что так будет лучше…
— Лучше для кого? — Марина смотрела с пустыми глазами. — Для тебя?
Марина молча встала и вышла из квартиры, мама не препятствовала.
Марина не ночевала дома. Весь вечер она просидела в машине у реки.
Потом сняла номер в отеле на окраине, лишь бы не возвращаться.
Не могла — ни смотреть на мать, ни слышать её голос.
Утром телефон был завален сообщениями:
“Марин, прости меня. Я не хотела тебе зла. Дай поговорить.”
“Ты же моя девочка. Я всё объясню. Я тебя люблю…”
Марина читала и стирала. Каждое слово вызывало отвращение.
Любовь? Ложь! Всю жизнь ей врали в глаза — красиво, с заботой, но всё равно врали.
На следующий день она всё же вернулась, хотела больше узнать о родной матери, найти ее.
Татьяна встретила её у двери в домашнем халате, как будто ничего не произошло.
— Проходи. Я тебе борща налила, — сказала обыденно и скрылась на кухне.
— Ты в своём уме? — Марина даже не зашла. — У тебя дочь исчезла на сутки, а ты с борщом?
— А что я должна делать? Плакать на лестнице? Биться головой о стену? — вспыхнула Татьяна.
— Нет. Ты должна сказать правду. Всё. С самого начала.
Татьяна вытерла руки о фартук. Постарела будто за день.
— Тебе было два месяца. Родная мать отказалась. Написала заявление в роддоме: «Не в состоянии воспитывать».
Ни имени отца, ни поддержки.
Я тогда только потеряла ребёнка. Своего. Мальчик.
А потом — ты. Такая маленькая. Такая беззащитная.
Голос дрогнул.
— Я думала, это судьба. Мне Бог тебя дал. Не хотела, чтобы ты росла с клеймом «приёмная».
Боялась, что ты меня не примешь. Что будешь искать её.
Марина усмехнулась.
— Ты мне ищешь донора, зная, что где-то есть родная мать? У меня счёт идёт на дни, а ты даже ни разу не заикнулась.
Да какая ты мать? Тебе всё равно на меня!
— Всё равно? — закричала Татьяна. — Ты моя дочь, я ночами не спала, я зубки лечила, а первые шаги…
— Но ты не сказала мне правду! Ни когда я плакала от одиночества, ни когда у меня был кризис подростковый.
Даже сейчас, когда надо найти мне донора, ты молчала! Потому что тебе всё равно!
— Я хотела уберечь! — снова закричала Татьяна, уже на грани истерики. — Я боялась, что ты уйдёшь! Что она заберёт тебя, разлучит нас!
Я не смогла бы это пережить…
Марина смотрела на неё и не знала, кого жальче — мать, которая лгала от страха, или себя, которая жила в чужой сказке.
— Я уже ушла.
Она повернулась к выходу. Татьяна бросилась ей вслед:
— Я тебя люблю, Марина! Это не изменилось! Даже если ты уйдёшь — я всё равно тебя люблю!
Марина обернулась. Глаза у матери были мокрые, красные.
— А я пока не знаю, кого мне сейчас больше жалко — тебя или себя. И не уверена, что хочу возвращаться.
Она вышла, не хлопнув дверью.
Внутри гудело: «У тебя украли жизнь. Теперь возвращай её сама».
Поиск занял две недели. Оказалось, в свидетельстве о рождении, которое Марина нашла в альбоме, имя матери было настоящим — Ирина Глебовна Синицына.
Через онлайн-архивы, старые соцсети и немного удачи — нашлась.
Город в двух часах езды. Маленький, облупленный, с троллейбусами из девяностых.
Ирина жила в «брежневке», на пятом этаже без лифта. Дверь открыла женщина с уставшим лицом и тёплым взглядом. Такая… земная. Простая. Без лака, без фальши.
В первый момент Марина растерялась. А потом спросила:
— Вы… Ирина Синицына?
Женщина кивнула.
— Марина… Я тебя узнала, проходи. Только у нас не убрано.
— А вы?.. — Марина запнулась, ком в горле не дал договорить.
— А я знаю тебя, твоя мать приезжала несколько раз, показывала фото, говорила о донорстве.
Но ты знаешь, я не пойду. Не могу, у меня сын растет, как я его оставлю одного? Да и уроки у нас каждый день, школу запускать нельзя.
Тебе повезло, с тобой Танька занималась, а у сына моего никого нет, кроме меня.
Марина молчала. Смотрела в лицо, в глаза, в каждую морщинку. Она не знала, как чувствовать.
— Но вы же родная мать… Мне нужна помощь…
— Я же сказала, — резко начала Ирина. — Не могу! Некогда мне таким заниматься. По России много доноров, ищи. А у меня сын растет!
Ирина улыбнулась — медленно, неуверенно.
— Даже не думай, что стану помогать. Ты уже большая, могла бы и сама помочь. Сейчас, кстати, твой брат придет. Познакомишься?
Марина осталась у неё на ночь. Познакомилась с братом, который был очень похож. И просидела она всю ночь именно с братом.
— Никогда о тебе не слышал. — говорил парень, не отрывая взгляд от телефона. — А так круто иметь старшую сестру.
— Я не просто так приехала, мне нужен донор, — говорила она неуверенно, уже получила отказ от матери, но, может быть, брат согласится?
— Донор? — парень хмыкнул. — Сколько?
— Что сколько?
— Донорам обычно платят? Сколько ты платишь?
Марина уставилась на брата.
— У меня нет денег, я не работаю.
— Квартира есть? Если перепишешь на меня, то я не против.
Утром Марина ушла. Квартиры у нее было, была только квартира приемной матери.
На улице ей стало плохо, и ее увезли в больницу. А через две недели сообщили, что донора нашли и будут проводить необходимое хирургическое вмешательство.
Через месяц Марину из больницы забирала мама, приемная.
— Поправишься и сразу на работу, — говорила она. — А пока восстанавливайся.
— Куда мы едем?
— Домой.
— Но мы проехали наш дом.
— Мы там больше не живем, — сухо ответила Татьяна, пряча лицо.
— А кто был моим донором? — Марина думала о своем.
— Твоя мать родная.
— Я знала, что она меня не бросит! — с какой-то гордостью проговорила Марина.
Она еще не знала, что родная мать согласилась стать донором за квартиру.
И Татьяна отдала ей квартиру, когда поняла, что тянуть время больше нельзя.
Зато она спасла дочь, пусть не родную по кр.ови, зато любимую.
Деньги могут испортить даже самую крепкую дружбу