— Где он, хороший? Был бы хорошим, так вывез бы нас с мамкой в район или в город! На работу бы нормальную устроился!
А так, пог.иб, как собака! И ему теперь все равно, а мы как жить будем?
Хорошие мужики о семьях своих заботятся! А этот все легкого рубля хотел!
Пусть теперь ему черти объясняют, как ой он человек! А тут я сама вижу, что нам с мамкой…
— А вот интересно, — произнес задумчивый голос, немного похожий на детский, — она реально ту пая или просто ничего не замечает?
— Идите вон, — фыркнула Валя, — я в сознании!
— Не сказала бы, — голос стал смешливым. – Это я на счет сознания, а вон отправлять меня вон – это уже наглость!
— Кто это такой дерзкий? – возмутилась Валя.
— На себя посмотри! Это я-то дерзкая? Да я – сама доброта и благодетель! – в голосе послышались недовольные нотки. – За собой бы посмотрела, а потом бы звуки извергала!
— Это переходит всякие границы! – Валя постаралась подняться, но растяжка этого не позволила. – Вы специально надо мной издеваетесь, что я подняться не могу и накостылять?
Ничего! Нога у меня срастется, и тогда я вам такое устрою!
— Н-да, на ту.пую не смахивает, — голос снова стал задумчивым. – Тут или слепота, или нежелание видеть очевидное.
— Так, я не поняла, что это за постоянные оскорбления? Я буду жаловаться главврачу! – воскликнула Валя. – Вот прямо сейчас вызову!
Ее рука потянулась к пульту вызова постовой медсестры, но рука прошла сквозь него.
— Это еще что за шутки? – вскрикнула Валя.
Больше не от возмущения, а от страха. Раз за разом она старалась ухватить пульт, но результат оставался тем же. Невольно из груди вырвался вопль.
— Начинается! – на тумбочке материализовалась белая собачка и хлопнула лапкой себе по лбу. – Сейчас мы орать буем!
Потом, значит, причитать станем! А что у нас дальше? Ах, да! Попытки рухнуть в обморок! – тяжелый вздох. – Ждем!
На Валю данная речь произвела легкий отрезвляющий эффект. Она и орать перестала, и пульт хватать.
— Господи, это ж у меня от наркоза галлюцинации начались! Вот же специалисты чертовы! Ничего не умеют! А еще врачами себя называют!
— Опять я галлюцинация! – обреченно вздохнула собачка. – Почему опять галлюцинация? Хоть бы раз что-то другое придумали!
— А ты тогда кто, если не галлюцинация? – спросила Валя. – Хотя, какая разница! Раз ты плод моего воображения, то я приказываю тебе испариться!
— Ага, вот так взяла и испарилась! – хмыкнула собачка. – Приказывает она, блин! Не доросла ты еще мне приказывать! – и врезала лапой по гипсу на ноге Вали.
Та взвыла и замахнулась на собачку.
— Лапы коротки! – собачка показала язык. – И это, учти, те, кто покушаются на мою бесценную шкурку простым переломом ноги не обходятся!
Валя руку отдернула.
— Начинаем разговор с самого начала, — собачка присела и облокотилась о здоровую ногу. – Ты ту.пая или невнимательная?
— А ты всегда такая наглая или только тогда, когда я до тебя дотянуться не могу? – зло спросила Валя.
— Проигнорируем замечание из зала, — скрежетнула собачка зубами, — а зададим встречный вопрос: Валя, ты жизнью своей довольна?
— А твое какое дело? – бросила Валя.
— Да, тут одна хромоножка помереть скоро может, если за ум не возьмется, а меня прислали, так сказать, в голову немного мозгов вложить!
Но если тебе не надо, то пропадай, а я всего лишь выговор получу!
У меня он будет не первый, и, почему-то, я уверена, что не последний! А у тебя-то жизнь одна!
— Ты, значит, спасать меня пришла? – надменно спросила Валя. – И кто ж ты такая будешь, если галлюцинацией быть отказываешься?
— Ой, какая же ты злая и агрессивная! – нахмурилась собачка. – Так обращаться к своему духу-покровителю! Нелли, кстати! А тебе стыдно должно быть!
— Дух в виде ша.вки! – рассмеялась Валя. – Шла бы ты отсюда, а то с тебя сейчас блох нападает!
Нелли прикрыла глаза, стараясь соответствовать светлым силам, представителем которых являлась. Но тянуло ее сейчас на темную сторону.
— Короче, так! – рыкнула Нелли. – Жить тебе осталось два месяца! Если ты сейчас не примешь верного решения, то даже я не стану тебе помогать!
И поверь, о такой, какая ты сейчас, я даже жалеть не стану! И про твою жизнь я тебя не просто так спрашивала!
Вселенная, хоть она и та еще шутница, давно и прозрачно тебе намекает, что добрее надо быть!
А ты, как тот дятел, долбишь свое, и не замечаешь, что тебе говорят! А говорят тебе, что из-за твоей злобы все твои неприятности!
И нога твоя – это последнее предупреждение!
— А какие у меня неприятности? – невинно спросила Валя. – Жизнь обычная, рутинная! Да справляюсь я со всем! А так, у меня все хорошо! Иди отсюда, блохастая!
— У тебя хорошо? – рассвирепела Нелли. – Это у тебя-то? – хохот разнесся по палате. – А вот я тебе сейчас покажу, как у тебя все хорошо!
Нелли схватила Валю за эфирную ногу и поволокла по страницам памяти ее жизни.
Люди редко помнят свое самое раннее детство. Однако именно там закладываются основы их жизни.
Еще до осознанных поступков и решений собирается костяк личности. И в задачу родителей входит нужные косточки оставлять, а лишнее убирать. Это воспитанием и называется.
Валя родилась в небогатой семье, которая жила в небольшой деревеньке при заброшенном серебряном прииске.
Это когда-то тут была деревня! А как шахта была выработана, деревенька начала умирать.
Только энтузиасты продолжали ползать по старым штольням, рискуя жизнью каждую минуту, чтобы добыть немного руды.
Кому-то везло, кому-то – не очень. Но пока в деревне были люди, на ее базе существовал колхоз, который что-то старался выращивать и разводить.
По-хорошему, нужно было собрать все пожитки и ехать в место более людное. Но некоторые так держались за свои дома и жили надеждой, что когда-нибудь нарвутся на богатую жилу, что деревня продолжала худо-бедно жить.
Родителям Вали в шахте не везло. А старшему брату не повезло так, что он оттуда не вернулся.
Панику подняли, поиски организовали, а толку-то! А после этого, как только Валин папа собирался в шахту на промысел, Валина мама выдавала дочке ложку и говорила:
— Или к папке и бей его ложкой по лбу! Бей и говори, что если и он сгинет, то мы тут все пропадем! И ножками топай, и кричи!
Так в Вале зародилась злость. А укоренилась, когда ей четырнадцать исполнилось.
Отец, хоть его сто раз предупреждали, всё счастья и богатства в шахте искал. Лез на нижние уровни и сорвался.
Пожилые женщины сразу заголосили, что хороший мужик пог.иб, а Валя возьми и ответь:
— Где он, хороший? Был бы хорошим, так вывез бы нас с мамкой в район или в город! На работу бы нормальную устроился!
А так, пог.иб, как собака! И ему теперь все равно, а мы как жить будем?
Хорошие мужики о семьях своих заботятся! А этот все легкого рубля хотел!
Пусть теперь ему черти объясняют, как ой он человек! А тут я сама вижу, что нам с мамкой…
Год еще они кое-как протянули в деревеньке, стараясь хоть как-то выжить, а пришлось ехать в город к дальней родне с протянутой рукой.
И вот за этот год характер Вали сформировался полностью. Злой она стала, потому что добро видела только на словах, а за кусок хлеба приходилось горбатиться так, что потом он в горло не лез.
Родня встретила их с такими кислыми лицами, что злость сама на языке закипала. Две ночи и дали переночевать, а потом попросили.
Мама Вали на рынке устроилась продавцом, а жить стали за выгородкой на овощном складе.
Тут уже окончательно и бесповоротно Валя поняла цену людям и их отношению. Откуда тут доброму отношению взяться?
Работая с матерью на рынке, Валя пополнила словарный запас такими словами, что могла любому найти подходящий адрес, куда тому следовало прогуляться.
А отправляла она в пешее увеселительное всех и каждого!
Даже молва о ней пошла, что это ведьма деревенская в молодуху вселилась. Хотя понимали, что девушка просто обижена на весь свет.
И не раз, и не два, а много-много, пытались до нее донести, что не нужно быть такой злой. Что добро людей хороших притягивает, а от зла проблемы. Но Валя, в своем репертуаре, посылала всех и каждого!
— Денег бы лучше дали, чем ваши идиотские советы! Вы моей жизнью поживите, потом и говорить будете!
После двух трагедий в жизни, гибель брата и отца, третья трагедия не заставила себя ждать. Грузовик при разгрузке, когда товар привез на склад, выгородку снес случайно. А за ней Валина мама была.
Задуматься надо было тогда Вале, да не до этого стало. Пришлось в училище идти, чтобы общежитие дали. А жить пришлось на пенсию, что за маму назначили.
— Они бы сами на эти копейки прожить попробовали, я бы на них посмотрела! – исходила Валя желчью. – Кровопийцы! Дались бы мне в руки, живыми бы не ушли!
А так же у Вали были плохие учителя, вредные одногруппники, фальшивые друзья, гадкие знакомые, вороватые продавцы, надменные прохожие и все, кто попадались ей в жизни.
И всех, поголовно и группой, она поливала ругательствами и проклятьями.
Даже улыбаться Валя умела только злой улыбкой.
И ее собирались отчислить из училища, если бы не настал небольшой период, когда злость Вали немного отступила в тень.
Валя влюбилась!
Гена тоже не был «солнышком», но до Вали ему было, конечно, далеко. А про них говорили:
— Вот они нашли друг друга! Верно говорят, муж и жена – один сатана!
А если разобраться, то спелись они идеально. Вот уж где два сапога – пара! И не было у них ничего роднее и ближе, чем они сами.
Даже дети, которые родились у них в браке, не были так любимы, как Гена и Валя любили друг друга.
Кстати, дети получились случайно. Тут не о планах идет речь, а о том, что аборт сделать не вышло. Причем, оба раза!
Сначала Валя, а потом и Гена подключился. Короче, два скандала, что их просто выдворили из поликлиники без направления.
А потом просто охрана не стала их пускать. В других клиниках, даже платных, их характеры тоже сыграли злую шутку. Им просто вернули деньги и попросили покинуть помещение.
С родами по скорой такое не прокатило. Пришлось принять роженицу. Приняли со скрипом, а выписали с облегчением.
Так и самим детям жилось с Валей и Геной не так, чтобы замечательно. Нет, получали они достаточно одежды, обуви, игрушек, еды, воспитания и образования. Но через что им приходилось проходить, чтобы все это получить!
Добрые слова, что Андрей, что Катя, слышали только в кино и на улице. Дома они могли про себя услышать что угодно, но не доброе слово.
Естественно, как только позволил возраст, они сбежали из дома на законных основаниях. Андрей – учиться с общежитием, Катя – замуж в другой город.
Сбежали и пообещали себе, что больше никогда не вернутся в родительский дом! Что дом? Поклялись, больше никогда не видеться и не разговаривать с родителями!
Даже когда у Гены инсульт случился, детям сообщили через социальные сети, но они даже отвечать не стали. Открестились и забыли!
Генин инсульт кое-что в жизни изменил. В первую очередь изменил самого Гену.
Побарахтавшись между жизнью и см..ертью, Гена осознал, что злость – это совсем не те чувства, с которыми он хотел бы проститься с жизнью.
И всю долгую и болезненную реабилитацию он переламывал себя, чтобы стать добрее.
Валя же, напротив, стала еще злее. Она винила всех и каждого, что с Геной случился инсульт.
И его работу, и экологию, и производителей продуктов питания, которые пичкают химией все, что только можно.
А поскольку возить после выписки на занятия мужа приходилось ей самой, то она проклинала всех на свете. Ну, кроме собственного мужа.
Кстати, из-за их семейного характера, друзей у них не было. Поэтому в беде и нужде, Валя с Геной рассчитывали только на себя.
Но Валя не была бы собой, если бы не выбивала из всех благотворительных фондов хоть копейку, хоть услугу.
Да и накопления у них были. Ведь ни на детей, друзей и родственников тратиться не приходилось.
Хоть Гена в итоге и смог более-менее ходить и себя обслуживать, но стал совсем другим человеком.
И речь была заторможена, и боли часто возникали неоткуда, и процедуры нужны были постоянно, которые его несказанно утомляли.
Замкнутым он стал. А реплики супруги по поводу проходящих и неугодных, пропускал мимо ушей.
В очередной раз, высадив супруга после процедур у подъезда, Валя погнала машину на стоянку.
Поставила, сумку взяла с заднего сиденья. Да как-то неудачно наступила на какой-то камушек на асфальте. Нога подвернулась, и Валя упала на газон.
Только нога застряла между бордюром и днищем машины.
В состоянии шока ее доставили в больницу. Пока ее не накачали снотворным с обезболивающим, она много чего успела сказать и потребовать, а так же обругать и довести до белого каления персонал.
— И насколько у тебя все хорошо в жизни? – с ухмылкой спросила Нелли. – Да я бы за такую жизнь гроша ломаного не дала!
Друзей нет, родни нет! Собственные дети видеть не хотят! С соседями ругаетесь через два дня на третий!
У мужа инсульт, из которого он выскочил чудом, хотя и сейчас живет по отсрочке!
А ты за ним ухаживаешь до потери сил! Так сейчас еще и ногу сломала! А как там Гена? А вдруг его опять скрутило? А вдруг сил нет, поесть приготовить?
Так он же одной рукой много не сделает! А ты тут! Ну и чего?
— Ничего, — буркнула Валя.
— Вот именно! Ничего ты не видела! А тебе же вселенная знаками показывала, что злость твоя до добра не доведет!
Отец пог.иб. Мать пог.ибла. Дети отвернулись. Инсульт у Гены. Загоны с его реабилитацией. Ты ногу поломала на ровном месте! Это ж знаки! Сейчас хоть задуматься не хочешь?
— А толку? – спросила Валя.
— Вопрос неправильный! У вселенной намеки закончились! Дальше будут окончательные решения! Ты ж Гену любишь?
— Ну? – подтвердила Валя.
— Толк в том, что если ты не изменишься, то он один останется! И долго он протянет один?
И какими будут его последние дни? Ты подумай! Ты случайно ногу сломала, а уже где-то летит случайный кирпич или нетрезвый лихач…
Валя молчала.
— Я же понимаю, что тебя злость когда-то ослепила, — продолжала Нелли. – Но твоим лучом света муж стал! И заметь, он после инсульта перестал быть злым.
Валя продолжала молчать.
— Это хорошо, что ты задумалась, — сказала Нелли. – Но второго шанса не будет!
— Кхм… — Валя откашлялась. – Спасибо! – произнесла она.
— Тоже неплохо, — Нелли улыбнулась.
Когда Валя очнулась от наркоза, ей передали, что дети приехали к отцу помогать, пока мать в больнице.
А когда врач разрешит, они все вместе приедут навестить.
— Какая хитрая маленькая… с-собачка, — слова без злости пока давались с трудом. – Но все равно, спасибо! Даже, если ты галлюцинация!
А в голове послышался отзвук рычания, но Валя на это лишь улыбнулась.
Улыбки, кстати, тоже давались с трудом, но Валя пообещала себе тренироваться!
Сыночка-корзиночка