Когда Аня только встретила Игоря, ей казалось, что с ним можно будет всё — и дом построить, и ипотеку выплатить, и даже тещу с его мамой за один стол усадить. Он был не просто надежным — он умел слушать. Или, как позже оказалось, хорошо делал вид.
Они познакомились на корпоративе в его компании. Аня тогда вела мастер-класс по визуальному мерчендайзингу для региональных магазинов. Игорь подошёл после — уточнить, где купить такие же деревянные подносы, как у неё в презентации. Они оба смеялись, что всё началось с подноса.
Спустя два года они сыграли свадьбу. Без размаха, зато искренне. На деньги, которые родители Игоря собирали ему «на квартиру», пара внесла первый взнос по ипотеке. Остальное — кредит. «Сами справимся», — твердила Аня, несмотря на то, что в глубине души её немного коробило: мама Игоря — Елена Сергеевна — не скрывала, что надеялась на иной вариант.
С квартиры всё и началось. Елена Сергеевна, женщина строгая, всегда с приличной укладкой и красной помадой, настояла на том, чтобы поучаствовать в выборе жилья. Встречи с риелтором стали испытанием. Аня хотела свет и пространство, Елена Сергеевна — «кирпич, первый этаж, чтобы в старости не на пятый таскаться». В итоге компромисс: трёшка в «сталинке» на третьем этаже. Аня скрипнула зубами, но согласилась — из-за кухни. Огромная, с окнами в сад, почти как у бабушки в детстве.
Первые два года всё было почти спокойно. Аня работала дизайнером-фрилансером, вела небольшие проекты, Игорь много ездил — запускал филиалы. Родился Ваня. Аня отказалась от нянь — так решила. Хотела быть рядом, не как её мама, уехавшая в другой город ещё в её пятнадцать.
Проблемы начались незаметно. Сначала мелочи. Аня испекла торт на Ванин первый день рождения — Елена Сергеевна на следующий день принесла торт из кондитерской. «Чтобы был нормальный. Детям же сладкое надо проверенное». Потом — советы. Как держать ребёнка, как лечить сопли, как убирать пыль. Аня старалась не реагировать. Она даже записывала в заметки на телефоне: «Терпение. Это всего лишь бабушка. Она просто волнуется».
Однажды, когда Игорь снова уехал в Новосибирск, Елена Сергеевна позвонила вечером и сказала, что останется у них — «пару дней, не переживай». Утром Аня проснулась от запаха кофе и услышала, как на кухне кто-то переставляет банки. Вошла — на полу стояли два мусорных пакета. С полок исчезли специи, чашки поменяли местами.
— Я тут навела порядок, — сообщила свекровь. — Ужас, что у тебя там было. Ты ж с ребёнком, некогда, понятно.
Аня стояла в дверях, сжимая халат.
— Мне так удобно было, — выдавила она.
— А теперь будет удобно нормально, — усмехнулась свекровь.
На следующий день свекровь осталась ещё. Потом ещё. Игорь прилетел, пожал плечами: «Ну подумаешь, пару дней. Ей тоже нелегко одной».
Аня молчала.
Когда «пару дней» превратились в две недели, Аня решилась на разговор. Он был вечером, после ужина. Ваня спал. Аня нарезала яблоки и села напротив мужа.
— Игорь, она живёт с нами. У неё есть квартира. Мне тяжело. Я не могу свободно встать ночью на кухню, она меня поправляет, если я кашу делаю не по «её рецепту»…
— Ну ты же понимаешь, она одна. Ей скучно. Мы ей нужны.
— А я тебе не нужна?
Он замолчал. Это было хуже, чем если бы накричал.
В тот вечер Игорь ушёл в другую комнату — якобы к Ване, который «ворочался». А через два дня Аня узнала, что свекровь перевезла к ним из своей квартиры… кота. Без предупреждения. Просто поставила переноску посреди коридора.
— Нормально, мы же одна семья, — сказала она.
Аня уже не спорила. Только записывала в телефоне:
«Пыльник от блендера — выбросила, сказала, что «нечего копить хлам».
Фартук — выбросила.
Свечи в ванной — убрала, «не дай бог, ребёнок обожжётся».
Зеркало с полки — спустила в кладовку, «уже одно есть, зачем два».»
Каждая мелочь сжимала внутри её грудную клетку, как тиски. А однажды она на секунду поймала себя на мысли: «Если я уйду, они даже не заметят».
Но она не ушла. Пока.
Весна пришла раньше обычного, и на окнах зазеленели побеги. Аня стояла у кухонной раковины, мыла фужер, тот самый, что они с Игорем купили после свадьбы — по акции, но красивый. Елена Сергеевна в это время перемешивала салат и говорила по телефону:
— Ну конечно, всё на мне, как всегда. Анечке-то некогда, она же у нас фрилансер. Что делает, никто не знает, но занята, ага.
Аня стиснула губы. Её проект с сетью салонов запустился три дня назад, и всё свободное время она вбивала текст в ноутбук, стоя у кухонного стола, потому что в комнате ребёнок, а в гостиной — «мама отдыхает».
Она развернулась.
— Я ведь просила вас не обсуждать меня по телефону.
Елена Сергеевна даже не обернулась.
— А я и не обсуждаю. Просто отвечаю, как есть. Ты же дома? Дома. Обед не приготовлен? Не приготовлен. Ну вот и всё.
Аня ушла в ванную, села на край ванны и закрыла глаза. Ей снилась пустая комната. Белые стены. Тишина. Никто ничего не двигает. Никто не критикует. Никто не проверяет, выключила ли она плиту, не потому что заботится, а потому что «на таких лучше дважды переспросить».
Игорь всё чаще задерживался на работе. Или говорил, что задерживается. Она уже не проверяла. Сил не было ни на что. Он приходил, ел, смотрел в телефон, целовал сына в темечко и шёл в душ. С матерью они говорили шёпотом, как заговорщики. С Аней — вежливо, но как с соседкой.
Однажды Аня пришла в детский сад за Ваней и услышала, как воспитательница говорит другой маме:
— Ой, Ванечка такой славный, только всё время рассказывает про бабушку. Про маму — почти ничего.
Аня улыбнулась. А потом села в машину и заплакала. Руль дрожал в руках.
Ночью она не спала. Утром сварила кофе, достала из морозилки слоёное тесто — хотела испечь пирог. Не потому что праздник. Просто хотелось, чтобы в доме пахло чем-то своим.
Когда она раскладывала начинку — лук, грибы, немного курицы — зашла Елена Сергеевна.
— Что это?
— Пирог.
— Надо было мне сказать, у меня был творог, нормальную бы начинку сделала. Кто же лук в пирог кладёт, ребёнку ж потом газики…
Аня сделала вид, что не услышала. На часах было почти десять. Она достала противень, включила духовку. Когда пирог был почти готов, на кухню пришёл Игорь. Бросил взгляд на жену, потом на мать. Тот же взгляд. Тот же выдох.
— А у нас праздник? — спросил он.
— У нас просто утро, — ответила Аня.
Он молча налил чай. Пирог испёкся. Аня поставила его на деревянную доску, дала остыть. Ваня уже проснулся и тащил игрушки в гостиную.
Елена Сергеевна попробовала кусочек, поморщилась.
— Пересолено. И тесто сырое снизу. Надо было на пергамент. Или решётку.
Аня посмотрела на мужа. Он делал вид, что ищет что-то в телефоне.
— Может, хватит? — сказала она. — Я просто испекла пирог. Я не соревнуюсь. Я не враг.
— Никто тебя врагом не считает, — отозвалась свекровь. — Просто когда человек не умеет — это видно. И не надо обижаться на правду.
Аня глубоко вдохнула.
— А вы умеете всё?
— Я — да, — спокойно ответила Елена Сергеевна. — Я в твои годы уже двумя детьми управлялась и на работе была. А ты дома сидишь, и то нормально пирог испечь не можешь.
Она вышла из кухни.
Позже, уже вечером, Игорь снова «задержался». Аня позвонила подруге — Вике. Они не виделись полгода, но Вика всегда слушала. Вика не перебивала.
— Ты у неё в квартире?
— Нет, мы свою купили. С её деньгами, правда, частично. Но оформлено всё на нас. Мы платим ипотеку. Я выплачиваю почти половину. Она — гость. Постоянный. Но гость.
— Ань, а может, ты у неё не в квартире, а в жизни? Игорь же не от тебя зависит. Он от неё.
Эти слова сидели в голове у Ани, как заноза.
На следующий день она не встала рано. Позволила себе полежать. Пирог так никто и не доел. Она съела кусочек с кофе — чуть суховатый, но всё равно вкусный.
Елена Сергеевна, проходя мимо, скривилась.
— Я на рынок, хотите — куплю пирог. Домашний, вкусный.
Аня кивнула. Ей уже не хотелось говорить.
Вечером, когда они с Ваней рисовали, Елена Сергеевна поставила на стол коробку. Внутри был яблочный пирог.
— Вот, попробуй. Как надо делать. Этот — без всякой курицы и прочей ерунды.
Аня посмотрела на коробку, потом на сына. Он тянулся к карандашам, рисовал ей, как он сказал, «домик, в котором тихо».
И вдруг Аня поняла: этот пирог, этот коробочный аромат — он не про еду. Он про власть. Про территорию. Про то, кто здесь главнее. А она больше не хотела играть в эту игру.
В тот же вечер Аня открыла ноутбук, написала короткое сообщение Игорю:
«Нам нужно поговорить. Завтра. Лично. Без мамы.»
И легла спать — не как обычно, с телефоном в руке и тревогой под кожей, а просто выключив свет.
Наутро всё было как всегда. Елена Сергеевна первой встала, варила кашу, тихо охала, что спина «совсем вразнос», но «ничего, сама справлюсь». Аня завела Ваню в сад, вернулась и увидела, что свекровь аккуратно перебирает бельё из сушилки.
— Пожалуйста, не надо, — спокойно сказала она.
— Что?
— Одежда. Я сама. Вы не знаете, какие вещи куда. И я не хочу, чтобы вы это делали.
— Аня, ну ты посмотри, на что ты тратишь время! Всё небрежно, всё как попало. Я ведь не в обиду…
— А я — не в благодарность, — ответила Аня.
В этот момент вошёл Игорь. Увидел, как его жена и мать смотрят друг на друга. Понял: разговор начался без него.
— Так, что тут у вас?
— Мы говорим, — сказала Аня. — То, что давно надо было обсудить.
Елена Сергеевна встала чуть прямее. Перевела взгляд на сына.
— Ну? Я ей мешаю? Я вам мешаю?
— Мама… — начал он, — ты просто слишком… активно участвуешь.
Она сделала шаг назад.
— То есть теперь я — лишняя? После всего? После того как я…
— Вы не лишняя, — перебила Аня. — Но вы не хозяйка здесь. Это наш дом. Я не могу жить так, как будто постоянно сдаю экзамен. Я не живу, я выживаю. Я взрослый человек. Мать. Жена. И у меня есть право на пространство, где меня не оценивают по степени солёности борща.
Елена Сергеевна посмотрела на Игоря. Тот стоял молча.
— Ты молчишь? — тихо спросила она.
— Я устал, — выдохнул он. — От того, что между вами — как фронт. Я не на войне. Я просто хочу, чтобы дома было спокойно.
—Но ты ничего не делаешь для этого, — сказала Аня.
Она ушла в спальню. Закрыла за собой дверь. Достала чемодан. Не для себя. Для сына. Для того, чтобы уехать хотя бы на пару дней — к Вике, к родителям, в санаторий, куда угодно. Просто выдохнуть. Подумать.
Вечером она собрала вещи. Игорь не остановил её. Только помог донести до машины.
— Ты вернёшься?
— Я не знаю.
Он кивнул. Повернулся, ушёл.
Спустя два дня, когда Аня ещё была у Вики, Игорь написал:
«Мама уехала. Я сам ей сказал. Может, начнём заново?»
Аня не ответила сразу. Она думала. Долго. Не потому что надеялась, что всё изменится. А потому что не могла больше делать вид, что ничего не происходит.
Через неделю она вернулась домой. Не к Игорю. К себе. Она ещё не знала, как всё будет дальше, но одно знала точно: теперь она не будет молчать.
Прошло два месяца. Елена Сергеевна приходила реже. Сначала — с надутыми губами, потом — с пирогами. Один раз — с подарком для Вани. Молча оставляла на полке, уходила. Она будто искала новый способ общения — не с претензиями, а хотя бы с попыткой диалога.
В один из воскресных дней Аня снова испекла пирог. Для Вани. Из песочного теста. С яблоками и корицей. Получился немного подгоревший по краям. Сын ел, чавкал, говорил: «Мама, ты супер!» Аня смеялась. Игорь пришёл позже. За ним — Елена Сергеевна.
Она посмотрела на пирог, на обстановку. Села. Взяла вилку. Надкусила.
— Ну ничего, Анечка, не у всех же руки из правильного места растут, — сказала свекровь, глядя на пирог. И усмехнулась.
Аня не ответила. Только встала, сняла фартук, подошла к окну. Там шумели листья, ветер колыхал занавеску. А она чувствовала внутри — впервые за долгое время — тишину. Свою. Настоящую.
– Пока в нашей комнате ремонт, освободите нам Вашу спальню, — потребовала невестка