— Чего грустишь? Ты не рада, что приехала на море? Здесь надо прыгать от восторга, петь и танцевать! Вернешься к своей матери, там и плачь!
Маша, яростно смахивая непрошеные слезы, утерла глаза, а ее отец продолжал поучать:
— Ты уже должна понимать, что должна мне соответствовать.
Вижу, что внешне ты на меня похожа, значит, и ум можешь развить.
Мария слушала знакомых своего отца и ощущала себя очень странно:
«Я ведь его единственная близкая родственница и много чего могу вспомнить. Но, слушая его друзей и коллег, ощущаю, что схожу с ума.
Ведь то, что мне о нем рассказывают, так не походит на мои воспоминания.
Для меня он был совершенно другим человеком! Как же так получилось?»
Отец Марии, Михаил Иванович, был очень уважаемым и даже известным в определенных кругах человеком: профессор в местном институте, посвятивший значительную часть жизни популяризации науки.
Он написал множество научных работ, издал две книги, вел активную общественную работу, проводил выставки своих фоторабот и даже сочинял стихи.
Все без исключения коллеги, друзья и знакомые помнили его как очень яркую личность, обладающую искрометным юмором и дружелюбием.
Когда Мария, узнав, что ее отец оставил этот мир, приехала разбираться с его вещами и наследством, ей принялись активно во всем помогать друзья и коллеги отца.
Они писали проникновенные некрологи, организовывали памятные мероприятия в его честь и без устали говорили Марии одно и то же:
«Как же вам, Мария Михайловна, повезло с отцом! Он ведь так любил вас! Постоянно упоминал ваши достижения и вообще все, что делал, посвящал вам.
Как это прекрасно было иметь такого отца! Без него и вы бы не добились таких успехов в жизни.
Крепитесь и гордитесь!»
В ответ Маше хотелось то расплакаться, то рассмеяться. Ведь она помнила об отце совсем иное.
Ее детство прошло в маленьком городке с матерью. Отец ушел из семьи, когда Маше было всего два года, уехав на другой конец страны.
На прощание он заявил:
«Ни одному ребенку не нужны алименты. Ребенку нужен папа! Ты ее вырасти, а я учить в свое время начну, чтобы в люди выбилась».
Мама Маши не стала подавать на алименты, предпочитая справляться собственными силами. Поэтому жили они небогато и ни разу, например, не съездили на море или в какую-нибудь другую туристическую поездку.
Отец изредка посылал символические деньги на праздники, но периодически навещал Машу, приезжая ненадолго, словно проверяя качество воспитания дочки.
Когда Маша окончила девятый класс, отец снова появился в ее жизни.
За окном стоял июнь, солнце палило беспощадно, поэтому она с радостью восприняла предложение отца съездить с ним на юг, впервые в жизни увидеть море и курортный город.
Но вскоре она столкнулась с тем, что омрачило всю поездку.
Выяснилось, что настроение отца меняется очень быстро. Особенно под воздействием тех напитков, которые он употреблял в отпуске.
Вот папа благодушно улыбается и кивает дочери, а через несколько секунд уже начинает яростно критиковать Машино поведение.
По мнению Михаила Ивановича, его дочь недостаточно уважительно относилась к нему, отвлекалась на телефон и фотоаппарат, забывая показать восторг и благодарность.
Однажды утром, сидя на пляже, девочка получила сообщение от подруги.
В это время ее отец уже долго рассказывал про особенности своей научной деятельности.
Маша отвлеклась, отправляя быстрый ответ, когда отец резко повернулся к ней:
— Ты что делаешь?!
— Просто пишу…
— Пишешь кому? Я тут рядом с тобой, твоя семья, твой отец, который тебя кормит и учит! Так с чего ты воткнулась в свой телефон? Сейчас выкину его в море!
Девочка испуганно молчала, поспешив убрать телефон в сумку. Но отца было уже не остановить. Он продолжал ее гневно отчитывать:
— Думаешь, можно меня игнорировать? Ты что, не соображаешь, что в том поселке, где ты живешь, никто умом не блещет?
Один я в жизнь выбился: кандидат наук, авторитетный преподаватель.
Студенты ко мне в очередь за советом выстраиваются! А тут какая-то малолетняя неблагодарная девчонка смеет отвлекаться, когда я говорю!
Маше пришлось долго извиняться, чтобы унять недовольство отца.
Далее напряжение в их отношениях нарастало с каждым днем отдыха.
Михаил Иванович требовал, чтобы дочь демонстрировала восхищение и признательность каждую минуту.
Любое возражение и нежелание куда-то идти воспринималось как личное оскорбление.
Один раз, увидев Машу слегка печальной на прогулке вдоль набережной, отец выкрикнул ей в лицо:
— Чего грустишь? Ты не рада, что приехала на море? Здесь надо прыгать от восторга, петь и танцевать! Вернешься к своей матери, там и плачь!
Маша, яростно смахивая непрошеные слезы, утерла глаза, а ее отец продолжал поучать:
— Ты уже должна понимать, что должна мне соответствовать.
Вижу, что внешне ты на меня похожа, значит, и ум можешь развить.
Будешь теперь каждую субботу присылать мне отчет: что освоила и чему научилась.
Я не собираюсь посредственность образованием обеспечивать! Поняла?
Маша лишь кивала.
Закончился отпуск. После возвращения домой напряжение не утихло.
С той поры Маша находилась под неусыпным контролем отца, который диктовал условия и постоянно был недоволен показываемыми ею результатами.
Студенчество оказалось тяжелым периодом, полным ограничений и давления.
Каждую неделю отец ставил новую цель: участвуй в конкурсах, демонстрируй успехи, оправдай надежды, будь на голову выше других!
Отец часто звонил ей и долго выговаривал:
«Я разочарован. Не может моя дочь быть такой посредственностью, которой ты являешься сейчас!
Чтобы на следующей же неделе написала статью: «Художественная революция модернизма: рождение новых форм и смыслов» и опубликовала ее хотя бы в студенческой газете, раз на большее ума не хватает!
И как ты могла еще не выслать мне картины достойного качества? Я уже всем рассказал, что осенью пройдет твоя первая выставка. Не смей меня подводить, слышишь?»
Маша постоянно чувствовала себя пленником чужой фантазии, чьих-то ожиданий, теряя собственное представление о том, кем хочет быть.
Все окружающие знали Михаила Ивановича как прекрасного педагога, талантливого во многих областях науки.
Коллеги и ученики видели в нем образец мудрого наставника, способного вдохновлять молодежь.
Никто, кроме Маши, не знал другой стороны этого человека. Никто не видел скрытых манипуляций, жестокости, грубости, с которыми он «лепил» из дочери лучшую версию себя.
И вот его не стало. Тяготившаяся требованиями отца, Маша, казалось, теперь должна была чувствовать свободу.
Но ощущалось иное: глядя на окружение отца, она уже сама продолжала притворяться благодарной дочерью, разделять общие взгляды, изображать из себя ту успешную художницу, про которую всем хвастался отец. И которой она не являлась.
В последнее время отец начал сниться ей часто, вызывая смешанные чувства — жалости, злобы, благодарности и презрения одновременно.
Теперь она часто просыпалась среди ночи и с грустью вспоминала свою последнюю встречу с отцом.
Они стояли в гостиной, где отец рассматривал картины дочери. Внезапно он вспыхнул:
— Ты опять себя жалеешь! Рисовать три десятка картин в месяц — это минимум, а ты только десять написала!
Я всем вокруг говорю, какая у меня гениальная дочь, а ты мне показываешь посредственную мазню!
— Но это мой максимум!
— Бездарные отговорки – это твой максимум!
Эти слова больно ударили по самолюбию, хотя подобное случалось неоднократно.
Каждая попытка Маши продемонстрировать свои умения разбивалась о стену претензий и завышенных ожиданий.
«Я так и осталась для него неудачным проектом. Хотя всем он только и говорил о гениальности своей дочери!
И вот теперь он ушел, оставив мне наследство — просторную квартиру, библиотеку ценных книг и огромное количество противоречивых чувств.
Достойна ли я этого?», — вертясь в постели во попытке уснуть обеспокоенно размышляла Маша.
Наконец, не выдержав этих душевных терзаний, она обратилась к матери:
— Понимаешь, тут все только и говорят, какой он замечательный, как меня любил.
Выяснилось, что он рассказывал тут про мои успехи, которых никогда не было. И теперь меня преследует чувство вины…
— Это еще почему?
— Как сказать… За то, что я не такая, какой он меня всем изображал. Я ведь никогда не любила его так, как ему хотелось.
Хотя сейчас горюю о нем. И вообще, мне кажется, что я не заслуживаю его наследство…
— Дочка, хватит себя мучить! Значит так, я вижу, что тебе надо побыстрее заканчивать с делами, продавать квартиру и бежать оттуда.
Все эти разговоры о нем не идут тебе на пользу.
Кстати, квартира твоя, тут и думать нечего. Он не мог тебе подарить настоящей, безусловной отцовской любви, заботы и понимания.
Но хоть оставил крышу над головой. И, кстати, ты можешь не играть перед его знакомыми выдуманную им роль идеальной дочери.
Твои чувства важнее чуждого мнения, ведь так?
— Наверное…— задумчиво протянула Мария.
Слова матери взбодрили ее и позволили понять, что больше она не должна пытаться заслужить расположение отца или его окружения.
«Когда тебя хотят достать, метят по тем, кого ты любишь»