— Как нет? Где он?
— Не знаю. Может, задержались у друга…
— Мама, уже почти одиннадцать! Какой друг?
Марина схватила телефон, стала названивать всем знакомым мамам. Нет, никто Максима не видел. Да, день рождения закончился в восемь.
— Где он может быть? — Марина металась по комнате. — Мама, что если с ним что-то случилось?
— Не накручивай себя, — сказала Евдокия Васильевна, но голос дрожал. — Может, автобусы плохо ходят…
Максиму было четыре года, когда он впервые попросился помочь бабушке на кухне.
Евдокия Васильевна мыла посуду, а внук стоял рядом на табуретке и тянул ручонки к мыльной воде.
— Хочу тоже, — сказал он серьезно.
— Разобьешь что-нибудь, — засомневалась бабушка.
— Не разобью. Аккуратно буду.
И действительно был аккуратен. Старательно тер пластиковые тарелки губкой, морщился от горячей воды, но не бросал.
Марина, заглянув на кухню, покачала головой:
— Мам, зачем ребенка к хозяйству приучаешь? Пусть играет.
— Игра и есть, — ответила Евдокия Васильевна. — Полезная игра.
С тех пор каждый вечер Максим помогал бабушке.
Сначала посуду, потом научился картошку чистить, носки штопать.
В школу пошел, умея все, что нужно по хозяйству.
Теперь ему десять, и Евдокия Васильевна смотрела, как внук старательно оттирает жирную сковороду, думая, что хоть один человек в доме еще не совсем испорчен современностью.
Максим морщился от горячей воды, но дело доводил до конца — так и надо.
Хлопнула дверь. Марина влетела в кухню, увидела сына у раковины и нахмурилась.
— Опять заставляешь ребенка посуду мыть? Мам, сколько можно! У него детство одно.
— Детство — не безделье, — отрезала Евдокия Васильевна. — Мальчик должен руки к труду приучать, а не только в экраны пялиться.
— Бабуль, я пойду? — тихо спросил Максим, вытирая руки.
— Иди, внучек. Только «Зимнее утро» не забудь выучить.
Мальчик кивнул и скрылся. Марина проводила его взглядом, потом резко повернулась к матери.
— Зачем ему эта зубрежка? Все в интернете есть, любую информацию за секунду найти можно.
— А если интернета не будет? — Евдокия Васильевна стала раскладывать борщ по тарелкам. — Что тогда? Стоять будет как истукан?
— Не будет интернета! — фыркнула Марина. — Живем в двадцать первом веке, а думаешь как в каменном.
Максим и так слишком серьезный. Пусть лучше с друзьями в телефоне общается, играет.
Евдокия Васильевна так резко поставила тарелку, что борщ расплескался.
— Вот именно! Все только в телефонах сидят. А спроси — сколько в рубле копеек или как пуговицу пришить. Не знают! Изнеженное поколение растет.
— При чем тут пуговицы? — Марина потерла виски. — Есть ателье, химчистки. Зачем ребенку время тратить на то, что давно машины делают?
— Затем, что машины ломаются, а навыки остаются. Я в войну выжила потому, что все умела руками делать.
— Опять про войну, — вздохнула Марина. — Мы о Максиме говорим, о современном ребенке.
— Современном! — всплеснула руками Евдокия Васильевна. — В твоем современном мире дети не умеют элементарного.
Соседский мальчишка не может в магазин сходить — сдачу считать не умеет.
Марина молча мешала борщ. На щеках заиграли красные пятна.
— Мама, — медленно сказала она, — времена изменились. Важнее научить ребенка технологиями пользоваться, мышление развивать, а не носки штопать.
— Штопать — тоже мышление. И дисциплина.
— Хорошо. Куплю Максиму новый планшет. Там образовательные программы, развивающие игры…
— Еще один экран? — ахнула старушка. — У него телефон есть, компьютер. Теперь планшет? Совсем от жизни оторвется.
— Это современные инструменты!
— А руки с головой — что, декорация?
В дверях появился Максим.
— Чего вы ругаетесь?
— Не ругаемся, обсуждаем, — поспешно сказала бабушка.
— Максим, хочешь планшет новый? — встряла Марина. — С играми, мультиками?
Мальчик неуверенно глянул на бабушку.
— Можно подумать?
— Конечно. И завтра посуду можешь не мыть. Я сама.
Евдокия Васильевна сжала губы. При ребенке сказала! Теперь он думает, что бабушка его зря мучает.
В субботу Максим собирался к другу на день рождения. Далеко, на другом конце города. Марина работала, проводить взялась бабушка.
— Автобус сорок два до конечной, — объясняла она на остановке. — Потом пересадка на тридцать седьмой. Адрес помнишь?
— Помню. Проспект Мира, восемнадцать.
— Деньги не теряй. В кармане держи, не в рюкзаке.
Подошел автобус. Евдокия Васильевна проводила внука до двери.
— В окно смотри, остановку не пропусти.
Максим помахал рукой. Автобус тронулся.
Время шло. К вечеру Максим должен был вернуться. Евдокия Васильевна поглядывала на часы, прислушивалась к звукам в подъезде.
Восемь. Девять. Половина десятого.
Телефон молчал.
— Где этот мальчишка? — забеспокоилась старушка и набрала Максимов номер.
«Абонент временно недоступен».
Сердце екнуло. Евдокия Васильевна набрала еще раз. То же самое.
В половине одиннадцатого прибежала Марина.
— Максим дома? — крикнула она с порога.
— Нет. Телефон не отвечает.
Марина побледнела.
— Как нет? Где он?
— Не знаю. Может, задержались у друга…
— Мама, уже почти одиннадцать! Какой друг?
Марина схватила телефон, стала названивать всем знакомым мамам. Нет, никто Максима не видел. Да, день рождения закончился в восемь.
— Где он может быть? — Марина металась по комнате. — Мама, что если с ним что-то случилось?
— Не накручивай себя, — сказала Евдокия Васильевна, но голос дрожал. — Может, автобусы плохо ходят…
— Тогда он бы позвонил!
— Телефон сел, наверное.
— Вот именно! — взорвалась Марина. — Твой самостоятельный мальчик остался без связи неизвестно где! Зачем было его одного отпускать?
— Марина…
— Нет, серьезно! Зачем эта дурацкая самостоятельность? Он ребенок! Ему десять лет!
Евдокия Васильевна молчала. В груди давило, руки тряслись. А вдруг и правда что-то случилось? Автобус, незнакомые люди…
В одиннадцать вечера зазвонил телефон.
Обе женщины бросились к аппарату. Марина схватила трубку первой.
— Максим?!
— Мам, это я. Уже еду домой.
— Где ты был?! — закричала Марина. — Мы с ума сходили!
— Я заблудился немного. Но уже разобрался.
— Как заблудился? Где?
— В автобусе ехал, смотрел в окно, но остановку пропустил. Приехал не туда. А потом телефон сел.
Марина закрыла глаза.
— Господи, Максим… И что ты делал?
— Ну, сначала испугался. А потом вспомнил, что бабушка говорила — если что, к взрослым обращаться. Пошел на станцию, там тетя-кассир была. Добрая такая.
Евдокия Васильевна вырвала трубку у дочери.
— Внучек, ты как? Не напугался сильно?
— Бабуль! Испугался, конечно, но недолго. Помнишь, ты говорила — паниковать нельзя, надо думать головой? Я так и сделал.
Подошел к тете в кассе, сказал, что заблудился. Она мне телефон зарядила, объяснила, как домой добираться. Даже покормила бутербродом.
— Умница, — прошептала Евдокия Васильевна. — А билет сам покупал?
— Сам. Правда, сначала со сдачей запутался, но потом сообразил. И адрес наш помню, и телефоны. Все как ты учила.
— Молодец, внучек.
— Бабуль, а еще я «Зимнее утро» вспоминал, когда в автобусе обратном ехал. Чтобы не волноваться. Целиком помню!
Марина слушала разговор и чувствовала, как внутри что-то переворачивается. Мальчик потерялся в чужом месте, остался без связи — и справился. Сам. Потому что умел обращаться к людям, знал наизусть адрес и телефоны, умел считать деньги.
Максим приехал в полдвенадцатого. Усталый, но довольный собой. Рассказывал, как добрая тетя-кассир отнеслась к нему по-матерински, как он сам покупал билет, как внимательно следил за остановками.
— Знаешь, — сказал он бабушке, — сначала очень страшно было. Но потом подумал — ты же меня всему научила. И правда, все получилось.
Евдокия Васильевна обняла внука.
— Ты правильно все сделал. Не растерялся, выход нашел.
Марина стояла рядом молча. На лице странная смесь облегчения, гордости и еще чего-то — понимания, может быть.
Поздно вечером, когда Максим заснул, женщины сидели на кухне за чаем.
— Мама, — тихо сказала Марина. — Прости за сегодняшние слова. Я была неправа.
— В чем?
— Если бы он не умел к людям обращаться, не знал наизусть адрес, не умел деньги считать… — Марина покачала головой. — Страшно подумать.
Евдокия Васильевна кивнула.
— Но и я права была, — продолжала Марина. — Технологии тоже важны. Современный ребенок должен уметь ими пользоваться.
— Конечно. Но не только ими.
— Давай договоримся. Ты учишь его тому, что считаешь важным. Я — тому, что считаю важным я. А он пусть сам решает, что пригодится.
— А если противоречить друг другу будем?
— Тогда обсуждать станем. Втроем. Максим уже достаточно взрослый.
Евдокия Васильевна улыбнулась.
— Сегодня поняла — он действительно взрослый. Справился лучше многих взрослых.
— Это заслуга твоего воспитания.
— Не только. Если бы не был добрым, люди не стали бы помогать. А доброте его ты учила.
Утром Максим проснулся и увидел, что мама с бабушкой завтрак готовят вместе. Не ругаются — просто готовят и тихо разговаривают.
— А мне что сегодня делать? Посуду мыть или на планшете играть?
— И то, и другое, — одновременно ответили женщины.
Максим засмеялся.
— Тогда сначала посуду, потом планшет. Так честнее будет.
И принялся накрывать на стол, бормоча: «Мороз и солнце, день чудесный…»
Не верь родне – завещала бабушка