— Вера, я прошу тебя, перестань. Ты не можешь просто так приходить к нам домой, когда вздумается, — Марина старалась говорить спокойно, хотя руки предательски дрожали.
— К вам домой? — Вера усмехнулась, поправляя безупречную укладку. — Андрюша, ты слышишь, что говорит твоя жена? Это теперь, значит, только их дом.
Андрей замер у окна, машинально теребя штору. Его плечи заметно напряглись.
— Сестрёнка, Марина права. Мы же договаривались…
— О чём мы договаривались? — голос Веры зазвенел. — О том, что она запретит мне видеться с родным братом? Или о том, что я должна звонить и спрашивать разрешения, чтобы войти в квартиру, где выросла? Где каждая вещь помнит маму?
Марина медленно опустилась в кресло, чувствуя, как внутри всё сжимается от бессильной злости. Три года. Три года она пыталась построить отношения с золовкой. Улыбалась, терпела бесконечные замечания, готовила любимые блюда Веры, когда та приходила в гости. И что в итоге?
Всё началось в тот день, когда они с Андреем объявили о покупке собственной квартиры
Это было воскресенье, солнечное и тёплое. Марина специально приготовила праздничный обед — утку с яблоками, любимое блюдо свекрови. Помнится, даже скатерть новую купила, кремовую, с изысканной вышивкой по краю. Накрыла стол в гостиной, зажгла свечи…
— Что значит «собственная квартира»? — Вера тогда отложила вилку, даже не притронувшись к утке. — У вас есть прекрасное жильё. Родительская квартира, между прочим.
— Вера Николаевна, — Марина старательно подбирала слова, — мы очень благодарны вам за гостеприимство. Но мы с Андреем хотим начать самостоятельную жизнь. Это естественно для молодой семьи.
— Самостоятельную? — Вера поджала губы. — Андрюш, ты уверен, что потянешь ипотеку? Это же кабала на много лет. А тут всё оплачено, обжито…
Марина помнила, как побледнел тогда Андрей. Он всегда терялся, когда сестра начинала давить. Неудивительно — после смерти родителей именно Вера занималась его воспитанием, хотя была старше всего на пять лет. Она водила брата в школу, готовила ему завтраки, помогала с уроками. Бабушка, конечно, присматривала за детьми, но основную заботу взяла на себя именно Вера.
«Я пожертвовала своим детством ради тебя, Андрюша» — эта фраза стала любимым оружием Веры. Стоило брату проявить хоть каплю самостоятельности, как она напоминала о своих жертвах.
Их знакомство с Андреем тоже не обошлось без вмешательства Веры. Они встретились на корпоративе — компания Марины заказывала разработку нового программного обеспечения у фирмы, где работал Андрей. Искра проскочила мгновенно. Уже через неделю они ходили в кино, через месяц Андрей познакомил её с сестрой.
— Дизайнер интерьеров? — Вера окинула Марину оценивающим взглядом. — Интересно. И какие у вас планы на будущее?
— Хочу открыть собственную студию, — улыбнулась Марина. — У меня уже есть постоянные клиенты…
— А дети? Семья? Или карьера важнее?
Теперь, вспоминая тот вечер, Марина понимала — уже тогда следовало насторожиться. Но она была так влюблена, так хотела понравиться семье Андрея…
Свадьбу они сыграли через год. Вера настояла на том, чтобы молодые жили в родительской квартире.
— Зачем деньги на съём тратить? — убеждала она брата. — Тут две спальни, места всем хватит. А когда дети появятся, я к бабушке перееду.
Марина согласилась. Ей казалось, это хороший шанс сблизиться с золовкой. Она затеяла ремонт, стараясь сохранить памятные вещи и фотографии, но добавить уюта и свежести.
Каждое её решение становилось поводом для конфликта
— Зачем ты переставила мамин сервант? — возмущалась Вера. — Он двадцать лет на этом месте стоял!
— Эти шторы мама сама выбирала. Ты что, считаешь её вкус устаревшим?
— Андрюша, ты позволяешь ей всё тут перекраивать под себя?
Марина терпела. Ради мужа, ради мира в семье, ради их будущего ребёнка — она уже тогда мечтала о малыше. Но с каждым днём становилось всё тяжелее.
Вера приходила без предупреждения, критиковала приготовленные Мариной обеды, постоянно напоминала о том, как они с братом жили раньше. А главное — требовала от Андрея бесконечных отчётов. Куда ходили, что купили, почему не позвонили…
— Андрюш, я волнуюсь за тебя, — говорила она со слезами на глазах. — Ты же у меня один остался. Кто о тебе позаботится, если не родная сестра?
А потом появилась возможность купить собственную квартиру. Небольшую, в новостройке на окраине города, но их собственную. Марина специально искала вариант, который они могли бы потянуть без помощи Веры. Андрей согласился не сразу — боялся обидеть сестру. Но всё-таки решился.
И вот теперь, спустя два месяца после переезда, Вера стоит посреди их новой гостиной и требует ключи.
— Это для твоего же блага, Андрюша, — её голос дрожит от праведного возмущения. — Мало ли что случится? Я должна иметь возможность приехать в любой момент. Я же твоя семья!
— Вера, прекрати! — Андрей наконец отошёл от окна. — Ты прекрасно знаешь, что мы не можем дать тебе ключи. Это неправильно.
— Неправильно? — Вера резко развернулась к брату. — А то, что твоя жена отрывает тебя от семьи — это правильно? Что она затащила тебя в ипотеку, хотя у тебя была своя доля в родительской квартире — это нормально?
Марина сжала подлокотники кресла. Снова. Опять эта манипуляция. Она уже знала, что будет дальше. Сейчас Вера достанет свой главный козырь…
— Я растила тебя, Андрюша. Когда мамы не стало, мне было девятнадцать, а тебе четырнадцать. Я сидела с тобой, делала уроки, готовила обеды. Я отказалась от своей жизни ради тебя!
Андрей побледнел. Марина видела, как дрогнули его губы. Господи, когда же это закончится? Когда он наконец перестанет чувствовать себя вечным должником?
А ведь всё могло быть иначе. Марина помнила их разговор прошлой весной, когда они только начали искать квартиру.
— Знаешь, — сказала она тогда мужу, — может, предложим Вере выкупить её долю в родительской квартире? Это было бы честно.
— Думаешь? — Андрей оживился. — А мы потянем?
Марина действительно была готова пойти на это. Ради мужа, ради их будущего. Но Вера восприняла предложение как личное оскорбление.
— Выкупить долю? — она едва не задохнулась от возмущения. — То есть вы хотите выгнать меня из родительского дома? Чтобы я чувствовала себя здесь квартиранткой?
Тогда-то Марина и поняла — компромисс невозможен
Дело было не в деньгах, не в квартире. Вера просто не могла смириться с тем, что брат живёт своей жизнью.
А теперь… Теперь всё стало ещё сложнее.
Марина машинально положила руку на живот. Она ещё никому не говорила. Даже Андрею. Тест показал две полоски три дня назад, завтра она собиралась пойти к врачу. Но как сообщить такую новость, когда в семье творится этот кошмар?
— Андрюша, — голос Веры стал медовым, — ты же понимаешь, что я забочусь о тебе? Посмотри, во что она тебя втянула! Ипотека на пятнадцать лет, а квартира на окраине, в каком-то муравейнике…
— Прекрати! — Марина вскочила с кресла. — Ты не имеешь права! Это наш выбор, наша жизнь!
— Ваша? — Вера презрительно скривила губы. — А кто вносил первый взнос? Кто одолжил вам триста тысяч?
Марина похолодела. Вот оно. То, о чём она не знала.
— Андрей?
Муж отвернулся к окну. Его плечи поникли.
— Прости… Я хотел сказать. Вера предложила помочь, когда узнала, что нам не хватает на первый взнос…
Мир покачнулся. Все эти месяцы она думала, что они справляются сами. Гордилась тем, что они независимы. А оказывается…
— И когда ты собирался мне рассказать? — её голос звучал глухо, будто издалека. — Или это тоже семейный секрет?
— Марина, я…
— Вот видишь, Андрюша, — Вера торжествующе улыбнулась, — она даже не знала. А ты говоришь — семья. Какая же это семья, если жена не в курсе финансовых дел?
Марина медленно подошла к столу, оперлась о столешницу. Тошнота подкатила к горлу — то ли от стресса, то ли от беременности.
— Убирайся, — тихо сказала она.
— Что? — Вера изумлённо вскинула брови. — Как ты смеешь…
— УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕГО ДОМА!— Марина сорвалась на крик. — Я не позволю тебе разрушить нашу семью! Хватит! Андрей, если ты сейчас же не скажешь своей сестре уйти, я соберу вещи и уеду к маме!
В комнате повисла звенящая тишина. Было слышно, как капает вода из крана на кухне — кап, кап, кап… Словно отсчитывая секунды до чего-то неотвратимого.
Андрей медленно повернулся от окна. Его лицо было белым как мел, но в глазах появилось что-то новое. Что-то, чего Марина раньше не видела.
— Вера, — его голос звучал непривычно твёрдо, — тебе действительно лучше уйти.
— Что? — сестра нервно рассмеялась. — Ты выгоняешь меня? Меня?!
— Я прошу тебя уйти. Мы поговорим позже. Завтра. Или послезавтра. Но не сейчас.
— Ради неё? — Вера почти кричала. — Ради женщины, которая настраивает тебя против родной сестры?
— Ради себя, — тихо ответил Андрей. — Пожалуйста, уходи.
Вера схватила сумку, рывком накинула пальто.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она, глядя на Марину. — Он всё равно вернётся ко мне. Он не сможет без меня. А ты… ты просто очередная женщина, которая пытается его украсть.
Хлопнула входная дверь. В прихожей что-то упало — кажется, фотография в рамке. Та самая, которую Вера подарила на новоселье — Андрей в детстве, на руках у сестры.
Марина медленно опустилась на пол. Колени подгибались, к горлу снова подступила тошнота.
— Прости меня, — Андрей опустился рядом с ней. — За всё прости. За деньги, за молчание, за то, что позволял ей…
Прошла неделя. Самая длинная неделя в жизни Марины.
Беременность подтвердилась — восемь недель. Врач сказал, все показатели в норме, но нужно беречь себя. Избегать стрессов. Марина едва не рассмеялась тогда в кабинете. Избегать стрессов? Если бы это было так просто…
— Я не знаю, как мы теперь будем жить, — сказала она мужу в тот вечер, когда показала ему результаты УЗИ. — Вера никогда не простит нам этого ребёнка.
— Почему? — Андрей растерянно смотрел на чёрно-белый снимок, где едва угадывались очертания крошечного существа.
— Потому что он окончательно свяжет нас. Сделает настоящей семьёй.
А она этого больше всего боится
Вера не звонила. Не писала. Даже через общих знакомых не передавала никаких сообщений. Но Марина знала — это затишье перед бурей. Золовка не сдастся так просто.
И она оказалась права.
В субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла пожилая женщина с тяжёлой сумкой — бабушка Андрея, Анна Петровна.
— Что же вы делаете, детки? — спросила она, тяжело опускаясь в кресло. — Верочка вторую ночь не спит, плачет. Говорит, вы её из семьи выгнали.
— Бабушка, — начал было Андрей, но старушка подняла руку, останавливая его.
— Погоди, Андрюша. Дай договорить. Я же вас вырастила. После Танечки, царствие ей небесное, одна с вами осталась. И Вера… Она же всё детство тебе отдала. Разве можно так с сестрой?
Марина принесла чай, села рядом с мужем. Почему-то было не страшно. Может, потому что в глазах Анны Петровны она видела не осуждение, а усталость и боль за всех сразу.
— Анна Петровна, — тихо начала Марина, — вы знаете… Мы ждём ребёнка.
Старушка замерла с чашкой у губ.
— Правда? — её глаза заблестели. — Правнука дождалась…
— Или правнучку, — улыбнулся Андрей. — Пока рано говорить.
— Господи, — бабушка перекрестилась. — Танечка-то как бы радовалась…
И вдруг заплакала — тихо, беззвучно. Марина подсела к ней, обняла за плечи.
— Вы не представляете, как она мечтала о внуках, — всхлипывала старушка. — Всё говорила: вот женится Андрюшка, нарожают детишек… А Верочка… Она же после смерти матери так и не оправилась. Вцепилась в брата, как в спасательный круг. Я виновата — позволяла ей всё, жалела сироту…
«Вот оно что,» — подумала Марина. «Она не меня защищать пришла. Она пришла исповедаться.»
— Знаете, — Марина осторожно подбирала слова, — может быть, нам всем стоит собраться вместе? Поговорить спокойно. О прошлом, о будущем… О ребёнке.
— Не пойдёт она, — покачала головой бабушка. — Гордая слишком.
— А вы попробуйте, — тихо сказал Андрей. — Скажите ей… Скажите, что я скучаю. По той Вере, которая читала мне сказки перед сном. Которая защищала меня от хулиганов во дворе. Которая учила кататься на велосипеде…
Он запнулся, отвернулся к окну. Марина видела, как дрожат его плечи.
— Передайте ей, что я люблю её. Что никогда не перестану быть её братом. Но я вырос, бабушка. У меня своя семья. И скоро будет свой ребёнок. И я хочу… Я хочу, чтобы моя сестра была рядом. Не как надзиратель, а как близкий человек.
Анна Петровна долго молчала, глядя в чашку с остывшим чаем. Потом тяжело поднялась.
— Я поговорю с ней. Только… Дайте ей время, хорошо? Такие раны быстро не заживают.
Уже в дверях она вдруг обернулась.
— А знаете, что Танечка говорила перед смертью? «Мама, присмотри за детьми. Но не дай Вере заменить им меня. Пусть живут своей жизнью.» Я тогда не поняла… А теперь вот думаю — права она была. Ох, права…
…Прошёл месяц. В квартире пахло свежей краской — они затеяли ремонт в будущей детской. Андрей настоял на светло-зелёных стенах, Марина выбрала мебель из светлого дерева.
Вера позвонила неожиданно. Вечером, когда они уже собирались ложиться спать.
— Андрюй… Я тут связала шапочку. Для малыша. Можно, я завтра занесу? Если вы не против… Ненадолго.
Марина переглянулась с мужем и улыбнулась.
— Приходи к обеду, Вера. У меня как раз утка с яблоками будет…
Эпилог. Пять лет спустя
— Тётя Вера, тётя Вера! Смотри, что я нарисовала!
Четырёхлетняя Танечка протягивает листок, где разноцветными карандашами изображена большая семья: мама, папа, она сама, маленький братик Петя, бабушка Аня и тётя Вера.
— Очень красиво, солнышко, — Вера прижимает рисунок к груди. — У тебя настоящий талант. Знаешь, твоя бабушка Таня тоже прекрасно рисовала…
Марина стоит в дверях, слушая, как золовка рассказывает дочери о бабушке, которую та никогда не видела. О том, как они с папой были маленькими, как запускали воздушного змея, как пекли пироги…
Шрамы ещё остались — и у всех них. Но они уже не кровоточат. А из старых ран иногда вырастают самые крепкие связи. Особенно если позволить прошлому быть просто прошлым, а настоящему — просто настоящим.
Отец решил, что можно снова стать семьей